Кокетка в ответ развернулась, высунула язык и скорчила злую рожу.

– Тащите всё! – взревел он. – Если замок барона рухнет с нашим отъездом, значит здесь побывали мы. Он хорошо усвоит урок.

В город Родион Ялагр въехал в карете барона. Его личную карету ещё восстанавливать, а по приезду можно пользоваться собственностью посольского дома, принадлежит она всё одно Императору. Сегодня важно добраться до места и осмотреться по сторонам.

Наземный Гаард выглядит чуть светлее. Кругом тот же камень и те же мостовые, невысокие каменные дома с острыми шпилями крыш. Дома строили, исходя из затянувшейся суровой зимы. И потому крыши не делали прямыми, иначе вес снега продавит черепицу. Только острые шпили. Окна в домах узкие, высокие, на первых этажах часто отсутствуют или имеют мощные ставни. Из-за высоты снежного покрова в них отпадает всякая надобность. Как и вход в дом, он всегда с лестницей не ниже второго этажа здания, часто выше.

Вдоль мостовых фонари связаны меж собой цепями. В сильный гололёд это единственная помощь пешеходам. Деревьев почти нет, сады давно разучились сажать. Нынче невероятное тепло, впервые за многие годы пришло редкое агаронское лето, люди радуются и теряются от странной погоды. Есть ли у них в сундуках летние одежды?

Для ригоронского принца это все одно не жара. Он кутается в любимую шубу и не готов загорать под агаронским солнцем. Холодно теплолюбивому Ригоронцу, сквозняки и стылая земля, холодный камень и бледные лица на улицах.

Посольский дом оправдал все ожидания. Не мог Рисмаг Дэвони согласиться на меньшее, тот ещё казнокрад. Здание в четыре этажа венчало целых три шпиля и две башенки по сторонам. Свои конюшни, дом для слуг, отдельный кухонный дом и небольшая каменная площадка с каменными скамейками для ожидания подачи кареты или саней. Родион покинул карету и объявил спутникам, что они не войдут в дом до окончания обыска. Разместиться могут в доме для слуг, пока их не пригласят.

К обыску приступили Тибель, Титтава Орс и сам Родион Ялагр. Никому другому он не мог доверить столь ответственного задания. Из поля зрения пропал посол и Наследник ригоронского трона. Поиски начинались здесь, важна каждая деталь, каждая улика, которые могут навести на след потеряшек. Именно здесь жил Лагрид Дэвони или по меньшей мере проводил какое-то время. Здесь его вещи, которыми он пользовался до своего исчезновения.

Двери гостеприимно открылись перед посланником Императора. Слуги доложили, что князя дома нет месяцев восемь, а его брата и того больше. Родион вздохнул от нетерпения. Расследование запаздывало на год, по живым следам пройтись не удастся.

Комнаты посла, кабинет, приемные.

Слуги тщательно следили за порядком в доме. Улики могли убрать, рассчитывать на подсказки, лежащие на поверхности, не приходится.

Бумаги князя. Служебные переписки, счета, расходные ведомости. Есть ли дневник? Нет, дневника посол не вёл. Следует обязать всех послов вести дневники поденно. И не просто наблюдение за погодой, а указание встреч, имен и сути мероприятия.

Личные вещи. Ничего примечательного, кроме того, что Рисмаг любил украшения и мелкие вещицы. Шкатулки, статуэтки, украшения, приборы.

Одежда. Часть одежды хозяин прихватил с собой. Князь последнее время ездил много, уезжал надолго, искал брата.

Книги проверяет Тибель. Ищет заметки, записки, знаки, подсказки.

Дальше комнаты Лагрида Дэвони.

О, Ридалаг, ты жил здесь. И будто никуда не уезжал, а просто исчез, растворился, не прихватив с собой даже любимые перчатки, даже маленькие портреты родителей, даже…

– Что это?

– Игрушки, Милорд. Младший Дэвони скупал каждую приглянувшуюся куклу. Вот последние, он не успел их забрать.

Две очаровательные куклы Принца и Принцессы и белая лошадь в придачу. Он покупал их для Шали. Девочка уже год не видит отца и подарков от него.

– Последний раз? Помню, Милорд, – рассказывал слуга. – Он очень спешил, куда-то собирался. Взял самую малость, будто вернётся через день. Но взял оружие. Кинжалы. Нет, меч не брал. Вот, его меч остался на стене. Мы чистим его каждый день.

– Где письма?

– Бумаги не оставлял. Всё сжигал. Только детские…

На небольших листах детские каракули. Девочка только училась писать и от того слова простые, больше состоящие из просьб типа: ХАЧУ, ЛУБЛУ, ЗАБИРИ. Ребёнок писал не Ридалагу, а матери.

– Тибель, у Лага письма от дочери. Но не для него. Вопрос: они рассказали ребёнку, кто её отец?

– Странно, Милорд. Но всё говорит в пользу обратного.

– Второй вопрос. Ребёнок пишет матери просьбы забрать. В каждом письме. Следовательно, жили они не вместе. Мать разлучили с дочерью или редко дозволяли видеться?

– И девочке это не нравилось, – заметил Тибель.

– Не нравилась разлука с матерью или жизнь во дворце?

– Возможно, эти вещи связаны. Любой ребёнок хочет оставаться с матерью и иную жизнь не приемлет.

– Письма из Ригорона тоже сжёг, – сообщил Дядюшка. – Откуда такая осторожность? Я нашёл книгу, здесь он делал пометки на полях.

– Корабли, – хмыкнул Родион. – Удивляюсь тебе, близкородственный мой мореход, ты даже на месте преступления найдёшь намёк на корабли.

– Это уже интересно, Милорд, – позвал его секретарь. – В книге закладка. На ней чернилами нарисована башня.

– Что за башня? – заинтересовался Родион.

– Не знаю, Ваше Вашество. В Гаарде всего три башни. Уже две, если точнее. Какую из них он мог отобразить?

– Башню отверженных? – удивился Принц. – Зачем? Решил вытащить баронта Астерона? Чтобы прибить мерзавца, который насолил нам пять лет назад? Или сам боялся там оказаться? Тибель, отложи к уликам, подумаем позже. Что ещё?

– В книге о кораблях рисунок на полях, – развернул обложку Титтава.

– Копье Светоликих, – кивнул Принц. – Здравствуйте, первые подозреваемые. Как я и ожидал, он таки засунул нос в магистратные дела. О копье узнал и начал копать.

– Интересно, Милорд. Зачем Милорду требовалось копье? – с сомнением отметил Тибель.

– Вопрос к обсуждению и расследованию. Для чего угодно. Хоть бы и разнести здесь всё к лихим богам. Дядюшка, книгу в сундук к уликам. Каждый лист проверим. Там рисунков более чем достаточно. Он вполне мог именно так излагать свои мысли и поступки. У него вообще из кораблей азбука сложена. Что ещё?

– Обувь поцарапана. На сапогах носы стёрты, – копался в вещах Тибель.

– Почему?

– У меня так же стёрлись ботинки, когда я лазал по стене в замке Князя Тирэлла.

– Занятно. Это что? – указал он на незнакомый портрет.

– Женщина молодая, незнакомая.

– Тибель, опроси всех, кто такая. И брось к уликам. И вот эти мази у него в полке. Запроси у Диибура, от чего лечился брат. Прострел заработал, лазая по стенам незнакомых женщин?

– Хм… Милорд, дарственная надпись на кубке. От барона Протаара с искренней благодарностью, – рассматривал вещицу Тибель.

– Интересная у братца жизнь была, – пропел Родион. – Он ещё и баронам услуги оказывал. К уликам. Барона прижмём и расспросим.

– Это, видимо, принадлежало Принцессе Эстерсэн, – обратил внимание Дядюшка.

– Медальон, – Принц взял вещицу в руки. – Если это любовный дар, то правильным было бы носить его близко к сердцу. Но он не носил. А внутри, как я понимаю, портрет. Ну, качество хромает. Эстерсэн гораздо хуже в жизни. И сделано дурно, портрет вываливается…

Под небольшим портретом оказалась надпись, гласящая:

– Уезжай.

Мужчины молча всматривались в послание и не сразу определились с версией.

– Только две версии. Либо она его прогоняла, либо предупреждала. Оба случая указывают на неприятности. Если прогоняла, то он мог и поскандалить. Как мы помним, после одной такой ссоры он действительно уехал, но в Гралицию в лодке с гралийскими пиратами. Если предупреждала, то он уже находился в опасности. Брось к уликам, – отмахнулся Родион. – Ничего нового.

Мужчины ещё долго просматривали вещи, но ничего к уже найденному добавить не смогли. Комнаты Ридалага заперли, и дозволили гостям зайти в дом.