Страх тогда охватил меня полностью, я не мог даже выдавить из себя что-то, казалось, что сердце сейчас вырвется из груди. Роман смог меня переубедить тогда.

– То есть вы считаете, что есть связь между артефактом, который был на нашей планете, и тем, что вы нашли на Гелиосе? – я пока не мог связать все события в своей голове и хотел докопаться до сути.

– События разворачиваются по тому же сценарию, – Броук будто сам сомневался в своих словах, но тем не менее продолжил. – Это догадки, но иного мы не видим.

– Нам нужно связаться с командным центром Элохима и сообщить им всё, – Абрам выжидающе посмотрел на меня, – сказать, чего стоит бояться. Поэтому нам и нужен ты. Только ты единственный выбрался с Гекатуса живым, ты там был с самого начала работ над артефактом и до самого конца.

– Я не знаю, как помочь. На Гекатусе не вышло.

– Просто расскажи, как всё начиналось и как закончилось, – попросил Броук.

– Ладно… Итак, мы смогли войти в саркофаг, где и находился артефакт. Не знаю, что послужило причиной активизации размножения этих существ. В первые дни работ там, в прорытой шахте, погиб инженер Стефан Миас. Он бурил одну из стен в шахте, и произошёл взрыв, как я думаю, это был газ. Пропал также ещё один сотрудник, уже не помню, как его звали. Мы в срочном порядке покинули место бурения. Поисками занялись пилоты субмарин.

Вернулись мы на следующий день и обнаружили, что тело Стефана пропало. После взрыва его впечатало и приплавило вместе со скафандром к креслу бурильной установки. Под водой он так и остался. Но на следующий день его не было.

– Куда делось тело? – в глазах Абрамса читалось нескрываемое удивление.

– Мы подумали, что, возможно, морские животные съели останки, но тогда где скафандр. Все скафандры были оснащены датчиками жизнедеятельности и камерами наружного и внутреннего вида. То есть одна на то, что ты видишь перед глазами, другая на лицо внутри скафандра.

– Проблемы со связью были? – Броук лишь торопливо задавал вопросы.

– Не спеши. У нас начались проблемы со связью и с передачей изображений в командный центр, кроме того, начались проблемы с электроподачей. Вышел из строя энергоблок, после и резервный. Но что странно, из строя вышли и автономные лампы освещения, которые не были подключены к общей сети. Мы тогда сразу вернулись обратно на Гекатус. А еще через пару дней камера пропавшего сотрудника начала периодически включаться, а все его жизненные показатели были на нуле. Позже, спустя несколько дней, мы увидели, что температура его тела выше нормы в два раза и с каждым часом росла и росла.

– Он не выходил на связь?

– Вначале нет, но потом вышел. Но только разговаривал очень странно, будто говорил по сценарию, будто выучил. Одни и те же слова. Он просил помощи, и в первый раз мы даже отправили туда небольшую экспедицию, которая также бесследно исчезла. Через несколько дней ещё одну, но мы не нашли ни следа от пропавших.

– Как эти твари ворвались на Гекатус?! – недоумевал Абрамс.

– Их впустили сами мы. Модуль на дне впадины, тот, откуда мы выходили в открытую воду, оснастили как для содержания инфицированных.

– То есть на Гекатусе уже был заражённый? – уточнил Роман.

– Да. Совсем забыл. Когда мы оказались внутри саркофага в очередной раз, там повсюду были какие-то непонятные растения, которые светились в темноте красновато-розовым цветом. На растениях были бутоны. Один из солдат близко подошёл, а из бутона выскочило жало и вонзилось ему в ногу, пробив скафандр. После началась мутация. Его и поместили в модуль, чтобы он не заразил никого.

– Почему его не убили? – задал резонный вопрос полковник.

– Я предлагал, многие предлагали, но Сара Байтс не дала нам этого сделать. В модуле вместе с ним оставались охранники, несколько человек. Это все случилось в Новый Год, когда большая часть сотрудников праздновала. Я следил за мониторами и увидел, что камера первого пропавшего вновь заработала, а изображение выходило прямо на внешние двери модуля. Его впустили внутрь, и началось месиво. Эти существа очень быстро разбежались по вентиляции и начали появляться отовсюду, со всех сторон, охрана не справлялась. Получалось удерживать их, но не получалось остановить. Да и оружия не было в большей степени ни у кого. Все оружие было заперто в специальной комнате под командным центром по приказу Сары Байтс.

– Вот же идиотка! – Абрамс даже вскочил. – Видит, что происходит, и всё равно делает так, как считает правильным только она.

– Она не была виновата в принципе. На нее давил сверху Сириус. А в центре Брайен добивал своими безумными учёными идеями. Он был одержим артефактом. Был одержим им больше, чем любой другой учёный мог быть чем-либо одержим.

– Я читал отчёты, там многие говорили об этом, – Роман, на мой взгляд, был самым спокойным из всех, кто здесь присутствовал. – Он, вроде, даже под самый конец совсем с катушек съехал.

– Когда большая часть персонала погибла, мы группой решили выбираться. Как итог, выбрался только я. Моя девушка погибла, точнее, ее убил Марков.

– Мартина Родригес, – тихо произнёс Броук. – Он отправил лифт вместе с ней обратно на Гекатус с платформы, после чего забрал тебя и покинул те места.

– Я не помню, что было дальше…

– Они вначале перекачали тебя транквилизаторами, после чего долго избивали, чтобы вытащить информацию о расшифровке данных артефакта, – объяснял Роман, – точнее, надписей, которые были на нём. После ты впал в кому… Мы вытащили тебя из научного центра в главном офисе «Грейт Корп Адванс» ещё при первом штурме. Состояние было критическим, но мы поддерживали жизнь в тебе.

– Кстати, Романов так бредил управлением компанией, что даже убил сына Сириуса, – добавил Броук.

– Эта компания, слишком огромна, чтобы ей управлял один человек.

– Ну вот наше правительство тоже так думает, – согласился Роман. – И правильно.

– Джеймс, а с чего такая реакция на сигнал с Гекатуса? – обратился ко мне Броук. – Возможно, Мартина жива, может, ещё кто-то остался…

– Поверьте мне, господа. Там нет ни одного живого человека. Я видел, как там всё происходит, видел, что происходит с людьми, когда те мутируют. Я видел существо, собранное из десяти человек, словно их разорвали и собрали что-то непонятное, дополнили чем-то внеземным и выпустили убивать, видел, как людей поглощали эти существа. Они не просто убивают, им нужно на поверхность, они хотят сюда. В наши города, чтобы тут устраивать то, что они сделали с другими цивилизациями, то, что они сделали на Гекатусе.

– Эти твари умные?! – в голосе Броука послышался едва уловимый страх.

– Да. Они умные и хитрые. А когда есть королева, то они становятся ещё более ловкими и сильными, думают, прежде чем убить. Я видел, как они используют наших женщин, которые потом мутируют в нечто…

– Я видел отчет и запись с камеры на скафандре Джеймса, – продолжал Роман. – То, что было прикреплено к стене саркофага, с непонятными наростами и клешнями, оно ещё издавало жуткие звуки. Это была женщина?

– Да. Точнее, то, что от нее осталось. Передайте на Элохим, чтобы они ни в коем случае не приближались ни к артефакту, ни тем более к саркофагу. Но самое важное, чтобы они ни коем случае не тащили что-то к себе на борт. Сколько человек на корабле?

– Более ста двадцати тысяч человек на борту… – вздохнул Броук.

– Если хоть одна из этих тварей попадёт на борт или кто-то заразится, то, можно считать, корабль обречен…

– Там полно военных, хорошо обученных солдат… – Абрамс был слишком самоуверен.

– Сэр, я вам повторяю: вы ещё не поняли, с чем столкнулись. Эти твари не умирают, они уже мертвы.

– Что с артефактом? – продолжал коротко задавать вопросы Броук.

– Он перестал подавать сигналы, как только мы сдвинули его с места. Как я понял, он служил не для того, чтобы передавать данные или сигналы, он был как нечто, что сдерживало внутри саркофага всё это. На Гекатусе все началось именно тогда, когда мы доставили артефакт в грузовое отделение, видимо, он там и по сей день.