– Хорошо, Артур. Ты тоже извини, что остался один там на дороге.

Бисаров замолкает. А я вспоминаю его стычку с Гараниным. Артур обозвал его ублюдком, а Дмитрий хмыкнул, будто отхватил сектор-приз.

– Я могу встретить тебя после выступления? – вежливо спрашивает.

Пожимаю плечами.

В голове все еще сидит мысль, что Артур может быть поклонником.

– Хорошо. Ты можешь меня встретить, – соглашаюсь.

– Спасибо. Мне правда жаль по поводу вчерашнего. Обещаю, больше этого не повториться, – повеселел сразу. Вдруг, ему и правда стыдно за произошедшее? Алкоголь и не такое творит с людьми.

– Артур, – восклицаю неожиданно даже для самой себя, – мне будет приятно получить мои любимые цветы от тебя в качестве извинений.

Господи, какая наглость! Но другого выхода не вижу.

– Есть!

Кладем трубку одновременно. А поклоннику пишу: “Знаешь, какие мои любимые цветы?”

Ответ приходит через несколько секунд: “Красные розы”.

Соня.

– Привет, – здороваюсь первой.

Артур стоит на первой ступеньке и смотрит на меня снизу вверх. В руках коробка с цветами. Дыхание перехватывает, когда я замечаю большие красные розы.

– Нравится? – спрашивает, заметив, как я пристально изучаю его “извинение”.

– Да, – смущенно отвечаю, сканируя бутоны и белых роз, которые разбавляют бордовые всплески.

Он протягивает мне коробку, где собрана вся композиция. С легкостью беру ее в руки, подмечая, что мой любимый букет от поклонника, тот, из бордовых роз, был необъятный и очень тяжелый.

– Значит, извинения приняты?

Артур протягивает мне свою ладонь. Она большая, ухоженная, по-мужски красивая. Подарив скромную улыбку, я кладу в нее свою руку.

Бисаров улыбается, одаривая меня своей белоснежной улыбкой, и ведет к своей машине.

Не покидает ощущение, что за нами следят. Между лопаток постоянно жжет, словно раскаленное железо мимолетно касается, оставляя уродливый отпечаток.

– Все в порядке? – спрашивает, когда я в очередной раз оборачиваюсь.

– Конечно, – усаживаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю поскорее дверь.

Обрубаю непонятные мне ощущения.

– Хочу показать тебе любимое место. Можно?

В свете фар и огней города его глаза блестят по-особенному. Зазывно, что ль. Хоть он и хочет казаться правильным и воспитанным, в душе тот еще чертенок.

Но мне хочется узнать другую его сторону. Ту, что он не показывает родителям или знакомым его родителей. Даже той, кому предложили ему в жены.

Хочу узнать, кто такой Артур Бисаров. Может, Гаранин только кипиш наводит со своими “будь осторожна”?

Вглядываюсь получше в его черты лица, взгляд, всматриваюсь пристальней и ничего предосудительного не вижу.

Да, выпил немного, нарушил правило, но ведь извинился. В конце концов, кто из нас безгрешен? Гаранин? Уж за его плечами грешки посерьезней будут, в этом уверена.

– А… куда мы едем?

Находясь в своих мыслях, не заметила, что мы выехали за черту города. Фонари по двум сторонам дороги исчезли. Путь освещается только фарами дальнего вида.

Чувствую себя сейчас некомфортно. Не сказать, что я не люблю сюрпризы. Но, говоря о том, что он хочет показать мне любимое место, думала, что это будет ресторан, парк или что-то в этом роде.

А передо мной дорога, снова жуткая темень и Артур по левую руку.

Рефлекторно вжимаюсь в кресло, ноги свожу вместе, а пальцами сдавливаю крохотную сумочку на коленях. Кажется, даже волоски напряглись на моей голове.

– Нам долго ехать? – спрашиваю не своим голосом.

Почему в таких ситуациях, когда надо что-то делать: кричать, звать на помощь, отбиваться – делать все, чтобы спастись, многих словно парализует. Язык присыхает к небу, мышцы атрофируются, за всем будто наблюдаешь со стороны?

Думаю и не понимаю, почему такое происходит со мной. Я не трусиха, научилась работать со своим страхом. Однако сейчас опутана сетями – не выбраться.

– Минут пятнадцать еще, – отвечает, не переводя на меня взгляда.

Кусаю губы, что они становятся чувствительными. Дыхание жесткое и каждый вдох дается с трудом. Маленький салон сужается, а крыша кажется очень низкой. Это все игра моего воображения – шепчут остатки разума. А сердце сжимается и разжимается слишком часто.

– В этом поселке был куплен наш первый дом, – рассказывает довольно спокойным голосом и указывает направо.

Ну бред, не везет он меня насиловать, расчленять и закапывать в лесу. Мне кажется, мы с девчонками просто пересмотрели триллеров. Пора завязывать с такими жанрами. Вон, Зойка, мелодрамы обожает. Чем они меня-то раздражают?

– Смотри, как расстроился. Раньше здесь было всего несколько домов. Недалеко красивый пруд.

– И конечно, все под охраной, – аккуратно интересуюсь.

– Нет, – Артур ни о чем не догадывается и ничего не замечает. Либо делает вид, – ну, раньше по крайней мере стояла только небольшая будка с охранником. Сейчас, возможно, увеличили штат.

Я выдыхаю, хотя понимаю, что еще рано.

Бисаров как-то находит небольшую дорожку, куда, сбавив скорость, плавно заезжает.

Нет ни указателей, ни какого-либо лучика света. Кромешная тьма, тишина и мое бешено колотящееся сердце.

Надо было все-таки попросить у Дмитрия прощение. Неправильно с ним тогда себя повела. Эгоистично и высокомерно, как самая настоящая сука. Я ведь не такая…

– Артур, а мы где? – дрожащим голосом спрашиваю.

Бисаров не отвечает. Останавливает машину, выходит и идет открывать багажник. В голове проносятся слова прощание с мамой, папой, девчонками. Не забыла про Михаила, которого я последнее время вообще не видела, у него же другой “объект”.

Остаюсь сидеть в машине.

На телефоне связь то появляется, то пропадает. Интернет работает с перебоями. Конечно, мы же в лесу, в самой глуши. Не слышно ни одной проезжающей машины.

– Ты чего, София? – резко открывает дверь Артур.

Выглядит нормально. Остался таким же. В глазах нет никакого сумасшествия, все движения обычного человека. Он даже вроде как переживает…

– Забылась, – шепчу и шумно сглатываю слюну.

– Пойдем. Это еще не все.

Готова взмолиться, чтобы уже отвез меня назад. Официально заявляю, что с этой минуты я не люблю сюрпризы.

Тропинка ведет вглубь леса. Но она довольно облагороженная. Видно, что ею пользуются. Путь Бисаров освещает фонариком. За спиной у Артура какие-то мешки, корзинка, очень похожая на ту, что обычно берут с собой на пикник, плед.

Логика подбрасывает мне разные идеи, но страх пока настолько велик, что вспоминается сказка, когда от этого самого страха герои видели то, чего нет.

– Не отставай, – уверенно говорит. Он знает, куда ведет и зачем.

На улице глубокая осень. Под ногами много опавших листьев, земля начинает промерзать, я чувствую холод, который пробирается от стоп и движется вверх, как будто чьи-то ледяные руки касаются.

У меня буквально идет мороз по коже.

– Вот, мы пришли.

Артур доводит нас до конца тропинке. Здесь открывается шикарный вид на тот самый поселок и озеро. По периметру горят огни. Уверена, об этом позаботились жители. На небе горит луна и много-много звезд.

От красоты теряю дар речи.

Господи, ради такой картинки и побояться можно. Теперь хочется рассмеяться и рассказать все Бисарову, как София Мещерская уже рассталась с жизнью.

Прощения у Гаранина можно и не просить. Пожалуй, еще поживу.

– Как тебе? – Артур смотрит завороженно на меня. Ждет ответа.

Сейчас он выглядит красивым, милым. Да что уж, очаровательным. Закусываю губу от пришедших на ум мыслей. Если он все-таки такой хороший, почему бы и правда не попробовать с ним? Ну, отношения в смысле.

– Мне нравится. Это правда твое любимое место?

– Угу. Летом тут интересней. И покупаться можно. Сейчас, конечно, холодно и, – делает паузу, – темно.

Бисаров опускает голову, будто извиняется, а потом резко спохватывается и начинает доставить небольшой столик, два походных кресла и еду для пикника из… корзинки для пикника.