Гаранин достает вторую сигарету, прикуривает. Я как под гипнозом ловлю каждую деталь, а про себя все фиксирую: красивые мужские пальцы, “чирк” зажигалки, напряженные губы, которые сжимают сигарету, глубокая затяжка и тонна сизого дыма, выпущенная вверх.

– Мне сделать звонок? – говорит легко, будто мячик для пинг-понга ракеткой отбивает.

Артур набирает воздуха в легкие, приоткрывает рот, но остается молчать. Даже как-то обидно за него. Неравный бой, получается, в чем-то даже нечестный.

– София. Сергеевна. Вы замерзли. В машину.

Приказывает. Следом разворачивается и уходит. Хочется крикнуть “Подожди”. Но я гордая. Лучше на ощупь пойду в темноту, чем позову его на помощь.

– Прости, – шепчу Артуру.

Мне и правда неловко перед ним. Он старался, придумывал это все. А потом возник Гаранин и все испортил.

Бисаров кивает устало и отворачивается. А я надеялась на какое-то объятие. Ну или банальное “как доберешься – позвони”.

Дмитрий идет по тропе и не оборачивается проверить, иду я следом или нет. Тоже обидно. Приехал, разогнал и в ус не дует.

– А Михаил скоро вернется с другого “объекта?” – спрашиваю громко.

– Вам моя компания не нравится, София Сергеевна?

– Ай!

Каблуком наступаю на камень, который был под листвой и чуть не падаю.

Пугаюсь. Не хватало еще растяжение получить или похуже чего. В этот момент немного прокляла обоих мужчин. Одного, что сюда все-таки притащил, другого, что не вовремя вытащил.

Гаранин останавливается и разворачивается в мою сторону. Доходит до меня мгновенно, как супер-герой. Воздух наполняется его запахом. Он перебивает свежесть осенней листвы, влажность земли и стойкий аромат хвои.

Хочется вытянуть руку, остановить его. Чтобы не приближался. Его близость опасна для меня.

– Нога? – спрашивает обеспокоенно.

Киваю. Его ладонь опускается на мой локоть. А потом он резко подхватывает меня на руки и продолжает свой путь.

Дыхание прерывается, но я все равно чувствую его запах. Слюна скапливается во рту. Проклинаю его туалетную воду, от которой в прямом смысле слова кружится голова.

Взгляд опускается на крепкую шею, которая видна из-под воротника пальто. Господи, смотрю на этот голый участок кожи, и дыхание само собой учащается. Немыслимо.

– Вы так меня до машины будете нести?

– Да.

– Я тяжелая.

– Не сказал бы.

– Привыкли к тяжести? – зачем-то спрашиваю.

Когда мы оба молчим, градус напряжения между нами несколько ниже. Стоит ему сказать хоть слово, от его голоса запускаются какие-то процессы в теле, что начинается неконтролируемая дрожь. Логика отключается, на сцену выходит несколько неадекватная часть меня.

– А зачем Вам эта информация? – спрашивает и взгляд с тропинки на меня переводит.

Солнечное сплетение сжимается. Все тело парализует, а сердце сиропом каким-то обливается. Горячим, вязким и сладким.

Наши взгляды переплетаются как нитки макраме. Глазами впивается в мое лицо, бродит по нему, исследует: реснички, кончик носа, контур губ. Последние зажгло, будто нежная кожа обгорела на солнце. Взгляд ощутимый, до каждой клеточки допытывается.

В какой-то момент понимаю, что мы летим вниз. Я больно ударяюсь бедром, но основной удар Гаранин взял на себя.

– Блядь! – ругается грубо и громко.

Оказываюсь сверху на нем. Снова глаза в глаза. Небо перевернулось, и сейчас смотрю прямо на него. Грудью упираюсь в твердые мышцы Димы. Даже чувствую, как бьется сердце Гаранина. Оно так близко и громко бахает в его теле, будто заменяет мне мое.

– София, – говорит мне в губы. Они ведь тоже близко. Ненормальным взглядом, должно быть, влипла в них, – встаньте, пожалуйста, с меня.

– Все-таки тяжелая? – очередную глупость говорю.

Дмитрий улыбается. Мне. А я ему. Неловкая ситуация. Но отмотай назад, упала бы на него снова.

Встаю первая, Дима следом. Мы все в прилипших листьях, сырой земле, которая испачкала всю одежду, еще в какой-то грязи.

На щеке и подбородке Гаранина грязный след. На себя боюсь смотреть в зеркало. Та еще красотка…

– Жива?

Киваю. Физически да, а вот внутри что-то такое странное происходит, чему не могу дать определение.

До машины доходим без происшествий. Дмитрий быстро снимает сигнализацию, снимает черное пальто, которое в прямом смысле слова стано черным. Повторяю за ним. Мое же тоже грязное. А салон чистый.

Несколько секунд маюсь над тем, на какое сиденье сесть. Всегда выбирала заднее, а сейчас… Мы были с ним так близко, он нес меня на руках, у нас общая грязь на одежде. Глупо так, но романтично.

И я занимаю переднее пассажирское сиденье. Гаранин смотрит и странно хмыкает.

Да что уж, я сама несколько в шоке. Может, головой ударилась?

Мы медленно выезжаем на шоссе, оставляя машину Артура позади. Все, как и в прошлый раз. Черт возьми, традиция складывается!

– В бардачке салфетки. Подай.

Гаранин сама вежливость. Хочется снова сказать, что воспитанные люди говорят “пожалуйста”, но я усердно прикусываю язык, чтобы ничего не сказать. Алкоголя в крови нет. Значит, могу лучше себя контролировать.

– Это кофе? – бросаю взгляд на консоль. Там пластиковый стаканчик с белой крышкой.

– Угу, – с подозрением косится на меня.

Он ведь пил из него. Уверена. Но спросить об этом несколько странно, да и страшно. Будет звучать очень глупо, по-дурацки, как и вся наша ситуация в целом.

– Хочешь?

Резко переходит на “ты”. Без издевок. Только говорит это таким тоном, что хватаю воздух ртом и делаю большой вдох. От наглости его тона или двойного смысла… не знаю. Я уже ничего не понимаю.

Смотрю только на стаканчик с кофе и смертельно, просто до спазмов в желудке, хочу сделать хотя бы глоток.

Беру стакан и снимаю с него крышку.

– Я не пил из него.

– Почему?

Пахнет же вкусно. Мой любимый, капучино. Хоть спрашивай, сколько ложек сахара в нем.

– Горячим был. Не люблю горячий.

Смотрю на Дмитрия, снова на кофе. Желудок заурчал, и хорошо, что Гаранин не слышал моего позора.

И делаю глоток.

Вкусный.

– Он уже остыл, – зачем-то решаю сказать и протягиваю ему открытый стакан.

Брови Гаранина ползут вверх, уголок губ присоединяется. Чувствую, хочет улыбнуться, но что-то мешает. Тактичность?

Но он берет в руки стаканчик и, не надевая крышки, отпивает ровно с того места, где касались мои губы.

Уф, меня будто на сковородке поджаривать начали. Тело покалывает от раскаленного масла, а мышцы от напряжения шипеть начали. Жарко безумно.

Резкий поворот вправо, влево. То ли кочка, то ли ямка или вообще зверек какой-то. Но кофе пролился на его белую рубашку.

Я виновата. Сначала за мной мчался в лес, чтобы отец не беспокоился, потом на руках нес, когда ногу чуть не подвернула, сейчас вот… из-за непредусмотрительности облился.

– Прости… те, – пищу.

Глаза ладонями закрываю и плакать хочется. Все как-то навалилось. Чувства эти варятся внутри, непонятные мне. Путаюсь, словно под ногами сотни веревок и цепляюсь постоянно, выбраться не могу.

И, кажется, наступает стадия мямли. Говорила же, среднего нет. Вчера была сука, сейчас что-то бормочу невнятное.

Господи, что он обо мне думает?!

– У меня дома стиральная машина и сушилка. В течение часа все отстирается и высохнет.

– Это такое приглашение на чай? Соня?

Соня.

Дмитрий открывает передо мной дверь и пропускает меня вперед. В лифте стоим друг напротив друга, но я стесняюсь его разглядывать. Свет яркий, видно каждую грязную песчинку.

Гаранин держится уверенно, немного завидую даже.

Я же до сих пор не знаю, зачем позвала его постирать вещи? Можно подумать, он живет в другом городе, и у него нет стиральной машинки.

– Что? – спрашивает, когда понимает, что я уже три этажа как смотрю на его губы.

– Ничего, – быстро отвечаю и… улыбаюсь.