– Ни фига себе!

– Ну, мы, положим, не стрелялись, – сказал Титыч сердито. – Проигравший отвечал желанием.

Он раздал карты на четверых. Остаток колоды хлопнулся на восьмерку червей.

– Лага, ты играешь?

Игорь задумался.

– На желание?

Похожий на слоненка Чира захохотал, задергал ногами.

– Тит, он хочет, чтобы ты и его помацкал!

– Я наоборот! – запротестовал Игорь.

– О, понятно! Чтобы он тебя помацкал, Тит! – еще громче захохотал Чира. – Пять мацок за выигрыш!

– Ты заткнись давай, – посоветовал ему Титаренко.

– Да уж, – сказал Игорь.

Чира оборвал смех.

– А ты че поддакиваешь? – злыми глазами уставился он на Игоря и привстал. – Может, пойдем выйдем?

– Это твое желание?

– Ага.

У Игоря похолодело в животе. Смотреть в глаза Чире было неприятно и жутковато. Чира хоть и был пониже, но комплекцию имел бойцовскую. А Игорь дрался всего один раз, давно, во втором классе.

– Ну, выиграешь – пойдем.

Это вырвалось само. Какой-то мгновенный отблеск острова уколол, цапнул за язык. Сам Игорь ничего такого не хотел. Драться с Чирой! Зачем ему драться с Чирой? Ведь понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Отрихтует его Чира по самое небалуй. Разукрасит, художник не местный. Но услышали и Титыч, и Ляпа, и Рачкина. Куда теперь деться? Слово, сука, не воробей.

– О-о-о! – воскликнул Чира и от избытка чувств пробарабанил по столу. – Вызов принят!

Титька-Титаренко, гнусный подпевала, собрал карты.

– Что, в игру царских офицеров?

– Можно просто в «дурака», – сказал Игорь.

Шевеление в животе в какой-то момент стало нестерпимым, и ему стало страшно даже выдохнуть. Не хватало еще обгадиться, подумал он в панике. Уж лучше, честно слово, по морде получить, чем обгадиться. Игорь поднял глаза и наткнулся на сочувственную улыбку Рачкиной. Будто она что-то понимала!

– Не, – сказал Титыч, – в «дурака» не интересно. И долго.

– Я тоже посмотрю, – присел на пол у стола Ляпа.

Игорь его в этот момент возненавидел.

– Ленка, сдвинь, – сунул колоду Рачкиной Титыч.

Важный, блин, как три рубля. Рачкина сдвинула. Чира толкнул Игоря в плечо.

– Ну, че, Олень, первый ход берешь или второй?

– Пофиг, – сказал Игорь.

Желудок вдруг успокоился, только подсасывал, словно с голодухи, чего-то там, видимо, молотил вхолостую. Зато жутко захотелось почесаться. Расчесать левую голень, затылок и под лопатками. Попросить что ли Рачкину? У нее – ногти. Нет, откажется.

Титыч брякнул колоду на стол.

– Готово, товарищи офицеры.

– Тогда уж господа, а не товарищи, – сказал Ляпа. – Царские ж офицеры.

– Не важно.

Чира поерзал, похрустел костяшками пальцев, насмешливо посмотрел на Игоря своими придурочными глазами.

– Так че, я первый?

– Тащи, – постарался спокойно ответить Игорь.

– Тащи, – разрешил Титыч.

Чира наклонился к колоде и пальцем сдвинул несколько карт, а затем снял верхнюю и тут же ее перевернул.

– Валет! – объявил Титыч.

Валет был червовый и смотрел куда-то в сторону, словно ему было стыдно. Крупная карта. Нет бы Чире семерку или восьмерку вытянуть! Теперь для выигрыша годятся только дама, король или туз. Из тридцати шести карт в колоде двенадцать карт, получается, старше валета. По статистике из трех попыток одна должна быть удачной.

– Олень!

Титыч поводил перед лицом Игоря ладонью.

– Что?

– Твоя очередь.

– А, ну это… понятно.

Игорь подышал, как спортсмен перед прыжком в воду, а Титыч вернул сдвинутые карты в колоду.

– Тебе перемешать?

– Не.

– Шестерку вытягивай! – крикнул Чира.

– Под руку – западло, – строго сказал Титыч.

– Да я че?

Чира отклонился, стал смотреть издалека, свысока, как гриф-падальщик. Игорь потер палец о палец. Ляпа приблизил лицо к краю стола и лег на него подбородком.

– Не тяни, Лага, – поторопил Титыч.

– Сейчас.

Игорь сдвинул колоду где-то наполовину, вытянул карту и, сказав про себя: «Туз, туз, туз», показал картинкой вверх.

Ляпа присвистнул. Титыч хмыкнул. Рачкина сказала:

– И тут – валет.

Валет был пиковый. Он имел берет, держал в одной руке алебарду, а в другой – рукоять меча. Боевой был валет и смелый. Почти двойник червового, но все же свой.

– Это становится интересно, – произнес Чира.

– Мешаю снова? – спросил Титыч.

– Ну!

Титыч принялся тасовать колоду.

– Не, Олень, это тебя не спасет, – усмехнулся Чира, следя за мелькающими в чужих руках картами. – Все равно по морде получишь.

– Посмотрим, – сказал Игорь.

– Я бы тоже не хотел получить по морде, – сказал вдруг Ляпа.

– К тебе претензий нет, – сказал Чира. – Ты не выпендриваешься.

А я что, выпендриваюсь? – подумал Игорь. Когда я выпендривался? Когда в пинг-понг играть не захотел?

– Все! – Титаренко опустил на стол колоду. – Второй акт Марлезонского балета.

– Снова я? – спросил Чира и, не дожидаясь возражений, сдвинул карты. – Пошла, значит, заруба.

Он открыл восьмерку пик.

– У-у-у! – произнес Ляпа.

– Ну, че, посмотрим, что Олень вытащит, – сказал Чира.

Титыч вновь собрал колоду.

– Прошу!

– Я не против снова вытащить валета, – сказал Игорь.

Он подышал в ладони.

– У каждого уважающего себя царского офицера, – проговорил Ляпа, ни к кому не обращаясь, – должен быть свой ритуал на удачу.

Чира фыркнул.

– Главное, пальцем в заднице не ковырять.

Карты лежали синей, ромбовидной «рубашкой» вверх, но Игорю казалось, что он может, подержав ладонь, угадать, какая карта идет первой, а за ней следующую, и третью, и так до конца. От каждой шло тепло, надо было только разобраться в его форме.

– Олень, давай! – рявкнул Титыч.

Игорь вздрогнул и сбил пальцем большую часть колоды. Осталось едва ли пять карт, и сверху был…

Туз, туз, туз!

– О-о-о! – завопил Ляпа.

– Туз? – с надеждой спросил Игорь и открыл глаза.

Не ясно, как, но вдруг оказалось, что он переворачивал карту, зажмурившись. В общем, здрасте, хрена вам, а не туз. На столе рядом с Чировой восьмеркой пик теперь лежала еще одна восьмерка, только уже крестей.

– Восемь, – с удивлением произнес Титыч. – Они сговорились.

– Восемь! – вскинул руки Чира.

– Это чего, снова ровно? – спросила Рачкина.

– Охренеть!

Ляпа выразил ни больше ни меньше общее мнение.

– Ты че, Олень, – стукнул Игоря в плечо Чира, – за мной повторяешь?

– Ага, повтори сам, если такой умный! – сказал Игорь.

Дверь в подвал грохнула, и в помещение ввалился растрепанный, жующий жвачку Чехов. В одной руке у него был пакет, распираемый пивными банками, а в другой – хохочущая, льнущая к нему Королева.

– О, народ! – сказал Чехов. – Во что играете?

Королева сняла и повесила на вешалку сбоку от тахты бежевый плащик. Под ним обнаружились блузка, сквозь которую просвечивали чашечки лифчика, и короткая джинсовая юбка. Ноги у Ирки были голые – ни чулков, ни колготок. Соблазнительные. Игорь подумал, что если она сядет на диван напротив, то из-под юбки всяко…

– О, и Олень здесь! – воскликнул Чехов.

– Олешек, – сказала, улыбнувшись, Королева.

Игорь помрачнел. Хоть горшком назовите...

Чехов поставил пакет с банками в холодильник в углу, привлек к себе Королеву. Титыч подвинулся, и новоприбывшие плюхнулись на диван.

– Так во что играете?

– Да Чира тут с Лагой поспорил… – сказал Ляпа.

– Ага-ага, – кивнул Чехов.

– Чира Лагу вызвал, а Лага сказал, если выиграешь – ладно, пойдем.

Королева посмотрела на Игоря. Сидела она хоть и не с краю, но ноги держала вместе – хоть заглядывай, хоть не заглядывай. Но что если она возьмет сейчас и чуть-чуть их раздвинет? В знак хорошего к нему расположения? От этой мысли Игорю стало жарко, тем более, что коленки Королевой, словно по его желанию, слегка, на сантиметр, разошлись. Вот не пошел бы, блин, этот Чира лесом!