Неухоженная Лесная вызвала у Игоря уборочный зуд. Раньше проходил и не замечал, а тут вдруг глаза открылись – совсем загадили обочину, накидали окурков, фантиков, автобусных билетов, фольги от жевательной резинки. Ну, люди. Ну, безобразие же! Ох, если бы не нагнавший его Ляпа, Игорь точно уже бы пошел внаклонку, помогая службе городского благоустройства. Но тут – бах! – хлопок по плечу. Ляпа.

В сущности, и хорошо.

– Куда идешь?

– А, Ляпа, привет! К Чехову иду.

Они солидно, по-взрослому, пожали друг другу руки. Конопатый Ляпа был парнем безобидным, но Игорь с ним особо не контачил. Как тут контачить, если он фильм «Чужие» всего два раза смотрел, а Ляпа – восемнадцать?

– Я тоже, – сказал Ляпа.

– У него как сегодня? – спросил Игорь.

– Во! – Ляпа приподнял пакет, на дне которого лежала коробка видеокассеты. – Я «Темный город» купил. Будем смотреть.

– А по составу?

– Да все те же. Ну и Чира.

– Ясно.

Они пошли по узкой полосе начавшегося тротуара. К прочему мусору прибавились пивные пробки и шелуха от семечек.

– Блин, всю улицу загадили, – сказал Игорь.

– В будущем будут автоматизированные уборщики. Наехал, всосал, уехал.

– Так это в будущем. В каком будущем?

– Лет через десять.

Игорь вздохнул.

– Мы тут утонем лет через десять.

– А ты забей, – предложил Ляпа. – Тебе больше всех надо? Для этого дворники есть. Здоровые мужики с метлами.

– Цой, кстати, был дворником, – сказал Игорь.

– Цой был кочегаром. Я читал его биографию. И еще банщиком.

– Не свисти! Когда банщиком-то?

– Ну, там недолго.

– Весна-а, где моя голова, – пропел Игорь, пришедшие на ум строчки.

– Не похоже, – сказал Ляпа.

Игорь обиделся.

– Ну, я не Цой вообще-то.

Прежние мнительность, неприкаянность, осознание никчемности, пустоты и несправедливости мироустройства, где он не сын миллиардера, а так, нечто мелкое и вонючее на палочке, скрутились вдруг в узел под сердцем так, что Игорь с трудом сделал следующий шаг. О, блин, кончился остров.

– Ты чего? – спросил Ляпа.

– Вспомнил…

Игорь куснул губу. Повернул голову. Несколько секунд на остров тянуло со страшной силой – прямо беги без оглядки, отбиваясь от самого себя. Но потом стало нормально. Он – это он, не лучше и не хуже, Лесная – это Лесная, и количество дерьма на улице – не его дело. У него, если каламбурить, планы королевские.

– Так ты идешь? – спросил Ляпа, пройдя десяток шагов вперед.

– Что? Да, иду.

Игорь нагнал приятеля, углубляясь в переулок.

– А «Темный город» про что?

– Фантастика, – сказал Ляпа.

– Ну, это понято. А у меня – во.

Игорь с шагом повыше задрал ногу, показывая обжавший ступню кроссовок. Классный белый кроссовок с синими вставками.

– Ух ты! – оценил Ляпа. – Новье?

– Нет, старье! Зачем я бы тебе старье показывал?

– А чья фирма?

– «Пума».

– Круто. «Пума» – это круто.

– Еще бы! Штуку стоили! – сказал Игорь.

Ляпа погрустнел.

– Мне родаки таких шузов ни в жизнь не купят, – сказал он.

Игорь фыркнул.

– Думаешь, у меня без боя обошлось? Отец ладно, вообще ни в чем не рулит, а мать закусилась: нахрен тебе кроссовки, с чего вдруг тебе кроссовки, и без них проживешь, как сто лет жил до этого.

– И чего? – спросил Ляпа.

– Как видишь.

Они вышли на Пожарную. Впереди у перекрестка, где один напротив другого стояли ларьки с водкой и сигаретами, курили четверо парней. Вид у парней был шакалий. Трое бритых, один с усиками. Может быть пива возьмут и отвалят. А может быть заприметят Игоря с Ляпой и примутся щемить на предмет платного прохода по их улице.

Ляпа, естественно, сдрейфил.

– Повернем? – неуверенно спросил он.

У Игоря, честно говоря, тоже засосало под ложечкой, но он только сморщился.

– Просто зайдем в магазин.

Магазин как раз был в пяти шагах, звался «Кулинария». Нырнуть в него – секундное дело. Внутри пахло свежим хлебом, дородная продавщица маячила за прилавкам, очередь к ней насчитывала четыре старушки и одного пацана лет восьми-девяти. В окно было видно, как низкое солнце из каждого пешехода выбивает длинную тень.

– Так, отойдите. Что вы здесь забыли?

Какая-то сердитая женщина примерилась взвесить у контрольных весов, где стоял Ляпа, только что купленный творог.

– Да мы ничего, – возразил Ляпа.

– Знаем мы, как вы ничего, а потом сумки оказываются порезаны, – сказала женщина.

– Ладно, пошли, – потянул приятеля Игорь.

Шакалы у ларьков рассосались, но Ляпа на всякий случай предложил перейти улицу, объяснив, что он не ссыт, но ему было бы обидно потерять кассету. «Темный город» он еще не смотрел, да и фильм, честно говоря, не куплен, а взят по дружбе у знакомого. Потом еще на начало надо перемотать будет.

Игорь был не против – перешли.

Улица кривилась, двоилась, тускнела, и ясно было, что это неспроста. Сначала было не страшно, но неуютно. А потом уже и страшно, потому что Ляпа зачем-то добавил, что кассета – это фигня, а вот новые кроссовки – куда более ценная добыча. Пришлось крутить головой, как радаром. Ну, Ляпа, ну, ляпнет же, придурок!

На входе в подвал сидел Ромыч.

– О, Лага! – обрадовался он. – Ты же вроде насовсем убежал.

– Это от травки, – сказал Игорь.

Ромыч изменился в лице.

– Ты на всю улицу-то не кричи, – тихо сказал он. – С ума что ли? Дело все-таки не совсем законное. И охотников, знаешь, много.

– Я понял, – кивнул Игорь.

– О, кроссы новые!

– Ну! Крутотень?

Игорь поднял кроссовок на уровень Ромычева лица, благо со ступенек задрать ногу было не сложно.

– Блин, куда суешь? – Ромыч отбил кроссовок в сторону. – «Адидас»?

– «Пума»!

– А у меня – фильм, – сказал Ляпа.

– Ах, да, – Ромыч вспомнил свои обязанности и, потеснившись, открыл проход: – Прошу до нашего шалашу. Только Чехова пока нет.

– А где он? – повернулся Игорь.

– Кажется, в магазин ушел. Ты, кстати, взнос принес?

– Ну, да.

– Это хорошо, – сказал Ромыч и пояснил: – Без взноса первый раз на входе дежуришь, как я сегодня, а потом – ауфвидерзеен.

– Девчонки тоже уже здесь?

– Проходи – увидишь.

Ромыч сел на стул и достал из кармана брюк «электронику». Прибор запикал под его пальцами. Пик-пик, пик-пик.

– Яйца ловишь? – спросил Игорь, наклоняясь.

– Нет, чешу.

Раздался резкий звук, и Ромыч дернул ногой с намерением достать Игоря в голень.

– Блин, Лага, из-за тебя одно яйцо разбил!

Игорь отскочил.

– Но второе-то осталось. Береги его!

Радостно ухая, он миновал тамбур и вслед за Ляпой ввалился в основное помещение, к трубам и дивану, к видеодвойке и столу для пинг-понга. Ощущение дикости, глупости, нелепости собственного поведения укололо и пропало. Я молод, и все тут! У меня гормоны, энергия, которую некуда девать, и новые кроссы. О, кроссы! О чем сожалеть, к чему думать? Это же период жизни без башки!

На диване сидел Титыч и тискал в руке грудь Ленки Рачкиной. Рачкина сидела красная и стойко сжимала губы. Чира пристроился в кресле через стол и смотрел на упражнения Титыча с гнусной ухмылкой.

– Пять, – сказала Рачкина, и Титыч с неохотой убрал пятерню.

– Привет!

Ляпа, хлопнувшись ладонями с парнями, сразу подскочил к видеосистеме, зашуршал пакетом с кассетой.

– Мужики!

Игорь пожал холодную, шершавую ладонь Чире, стукнулся кулаками с Титычем.

– О, господин Олень!

Рачкина рассмеялась.

– Ну какой я, блин, олень? Я так, – сказал Игорь. – А во что играете?

– Время убиваем, – сказал Титыч и потянулся к карточной колоде, лежащей на столе. – Чисто до Чехова.

Он лениво перетасовал карты.

– На желания? – спросил Игорь.

– Ну, типа того.

– В игру царских офицеров, – добавил Чира.

– Это какую? – обернулся Ляпа.

Чира шевельнул плечами.

– Вытягивают из колоды по карте. У кого карта младше, тот стреляется, – он приставил два пальца наподобие пистолетного ствола к подбородку.