— Ты мне-то не заливай. — откликается Лоа, глядя вверх в темную громаду нависающего над ними скального козырька: — тебя Беа отправила за мной проследить? Чтобы все в порядке было?

— Генерал Беатрис? Неа. Она мне ничего не говорила. Я сама решила за тобой присмотреть, уж больно ты горячая, командир Лоа. И как видишь — оказалась права. Без меня ты бы так далеко не зашла.

— Без тебя я бы уже тушеное мясо из похлебки в лагере ела, а не валялась бы под какой-то так ее растак, скалой. Преследуемая какой-то неведомой, так ее растак, летающей тварью. Какой смысл за этим беглецом следовать? Он, так его растак, поди бежал, пока мог Скоростной Путь выдерживать, а потом упал и его сожрали. Все. А я с тобой поперлась.

— Твоя правда, командир. — вздыхает Найра: — я бы отдала тебе своего ракушечника, да это невозможно, сама знаешь. Лежи спокойно, а я схожу через часок. — она выглядывает из-под скального козырька и тут же прячется обратно, а пески перед ними сотрясают удары десятков флешетт, поднимая облака пыли.

— Так его растак. — с чувством говорит Лоа, прижимая ко рту тряпку: — она уже высохла совсем.

— Воду тоже беречь надо. Не беспокойся, командир, не части с дыханием.

— Да чтоб тебя, Найра…

Глава 19

— Я потерплю. — говорит Лоа Ти, шевеля пересохшими губами под тряпкой, накинутой на лицо. Тряпка давно уже высохла и от нее пахнет чем-то кислым, но совсем без тряпки дышать невыносимо, легкие и так горят огнем при каждом вздохе. Такой вот цикл — выдох, благословенный выдох, во время которого становится немного легче, выдыхаешь, словно протягивая влажное одеяло по израненным внутренним трубкам и трахеям, по гортани и носоглотке, боль на секунду унимается, потом — задержка дыхания. Совсем на чуть-чуть, чтобы немного насладится секундой без боли. Но потом, потом — вдох. Сперва она сдерживала вдох до последнего, но потом поняла — лучше сделать его самостоятельно, чем ожидать судорожного, инстинктивного вдоха, под влиянием паники. Тогда боль в три раза сильнее. Контролируемый же вдох… это как будто медленно протягиваешь веревку с привязанными к ней лезвиями бритв через свою гортань и трахею… но хуже всего именно в легких, в самой глубине груди. Потому вдох — поверхностный. Едва вдохнув — она тут же выталкивает отравленный воздух Пустошей выдохом, очищая себя. И с каждым вдохом ей становится хуже. Это пытка. Когда тряпка смачивается водой — становится чуть легче, но ненадолго. В условиях пустошей вода испаряется почти мгновенно. А воду надо беречь. Когда они шли сюда, Лоа полагала что в любой момент можно будет рвануть назад Скоростным Путем, местность ровная как стол, никакой опасности влететь в дерево или случайного прохожего, однако в таком состоянии она даже встать на Путь не сможет. Не говоря уже о том, что при беге нужно дышать полной грудью.

— Нет. — отвечает ей Найра, проверяя кожаные шнурки крепления на своих сандалиях: — ты и так полтора часа продержалась. Дальше будет только хуже.

—… — Лоа ничего не отвечает. Чтобы ответить — нужно набрать больше воздуха в легкие, а у нее сейчас нет такой роскоши — лишнего воздуха в легких. Она просто отрицательно качает головой. Поднимает руку и водит указательным пальцем из стороны в сторону. Не вздумай, Найра. За последние полтора часа она уже дважды пробовала высунуться из-под скального козырька и каждый раз дождь из тяжелых флешетт заставлял ее убраться с открытого места.

— У меня есть такая возможность, это несложно, если двигаться быстро. Чтобы дротик с такой силой падал на землю — нужна высота. Эсквирль парит очень высоко… есть промежуток времени между тем, как он замечает меня и бросает свои дротики. Однако, если двигаться прямолинейно и с одной скоростью — он начинает попадать точней. Потому что берет упреждение. — рассуждает Найра, проверяя крепления на второй сандалии: — если бы речь шла просто о передвижении, я бы рванула Скоростным Путем, но… мне нужно остановиться и выковырять ракушечника, потом бросить его тебе, потом, найти еще одного… думаю за один заход штук пять сразу наковырять. Главное — поймать их. Будет плохо, если они о скалы побьются.

— Я потерплю до темноты. — говорит Лоа и едва слышит себя сама, выдох. Еще один выдох, задержать дыхание. Никто не поет гимнов дыханию, а попробуй обойтись без него — так говорил один бог смерти. Кажется, что само тело предает тебя — делает вдох тогда, когда хочет, а не тогда, когда нужно.

— Да я уж уверена. — Найра кидает на нее быстрый взгляд: — ты можешь и дольше. Только потом мне тебя тащить придется. И в расположении рассказать, как я бравого командира через все пустоши на своем горбу волокла.

— Только попробуй! — Лоа стискивает пальцы в кулак и показывает его Найре. Она не видит ее губ, темно-зеленый панцирь ракушечника скрывает нижнюю часть лица, но судя по легким морщинкам у края глаз — та улыбнулась. Выпрямилась, несколько раз топнула ногой, проверяя крепление сандалий, подпрыгнула и повертела руками, разминаясь. Проверила, легко ли выходит нож из ножен. Подняла руки, еще раз скрутила свои длинные, черные волосы в пучок на затылке. Бросила взгляд на Лоа.

— Извини, командир. — сказала она: — я не думала, что мы в такой переплет попадем. Это ж просто невероятное совпадение — и эсквирль в этой части Пустошей и скальное основание, где нет ракушечников. Все к одному. Ты была права, не надо было сюда идти. Это я виновата. — Найра вздыхает и качает головой: — и еще. Беатрис не посылала меня, правда. Я просто подумала, что не мешает приглядеть за тобой, думала, что направлю тебя и помогу, а оно вон как вышло. Это я тебя подвела. Ну… я подвела, мне и исправлять.

— Найра, серьезно. Давай подождем еще немного. — говорит Лоа. Ей и самой до дрожи в груди охота вздохнуть нормального воздуха, развернуть ракушечника и приложить его к лицу, и наконец вдохнуть полной грудью, но она видела с какой силой и скоростью вбиваются в песок дротики-флешетты эсквирля. Она прекрасно понимает, что произойдет с плотью, если одна такая — попадет в цель. Ракушечники зарыты неглубоко, но все же — Найре придется выкапывать их, придется остановится на одном месте больше чем на две-три секунды, а этого времени очень мало, тварь выпускает не один дротик, а сразу несколько, по площади. Вшшшшш- пум-пум-пум-пум! И облако пыли вздымается вокруг, отмечая места где тяжелые флешетты ударили в песок.

— Командир, разрешите говорить свободно? — спрашивает Найра и не дожидаясь ответа: — не протянете вы еще час. Все. Вставайте у края, где я сейчас. Готовьтесь ловить ракушечников. Ловите, откладываете в сторону, ловите — откладываете в сторону. Я буду выкапывать и кидать их, а вы — ловите. Штук пять брошу, скорей всего хоть одна самка да попадется.

— Черт с тобой. — хрипит Лоа и встает, чувствуя, как у нее горит внутри: — но потом мне не жалуйся.

— Когда это я жаловалась? — Найра складывает руки, произносит Слово Усиления, Слово Скорости и Слово Восстановления. Выжидает, пока Лоа займет свое место рядом с ней и резко, без предупреждения — делает рывок вперед! Лоа с замиранием сердца смотрит, как та стремительно бежит вперед, выбрасывая фонтанчики песка из-под ног. Вот она делает бросок в сторону и наклоняется, разбрасывает песок в стороны, орудуя ножом и руками, достает ракушечника, перехватывает его поудобнее и — бросает!

Видя как темный диск летит к ней, Лоа, на мгновение ощущает себя так, словно бы играет в мяч, в Императорском Саду. Руки сами собой складываются в «Ловушку Феникса», она перехватывает летящий диск и прижимает к груди. Осторожно кладет рядом с собой, на скальное основание, занесенное песком. Тачдаун.

Найра тем временем бежит к следующему, Лоа замечает, что никакие песчаные фонтанчики не вскипают вокруг нее, воздух не наполняется всеми этими «вшшшш-пум!», тишина и покой, только тяжелое дыхание Найры и торопливые толчки крови в ушах — тум-тум, тум-тум, тум-тум. Неужели им все-таки повезло, и эта проклятая летающая тварь оставила их в покое? Еще один темно-зеленый диск ракушечника летит, вращаясь в воздухе и Лоа — перехватываете его на лету. Ловит легко, словно играя в мяч, несмотря на боль в груди и необходимость дышать чаще, потребность в кислороде, которая рвет ее изнутри, заставляя вдыхать отравленный воздух Пустошей. Она переворачивает лежащего в ладонях ракушечника, отслеживая зигзагообразный узор на темно-зеленом панцире. Это самка. Все, хватит. Одной достаточно.