Он улыбнулся мне дурацкой улыбочкой и… исчез. Опять, гад, исчез! Просто, без затей, словно его здесь никогда и не было. Тихо шифером шурша, едет крыша неспешна. А ведь этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда! Ну, не может быть и всё тут! Значит, я просто свихнулась, на солнце перегрелась. Грустная перспектива окончить свою жизнь в сумасшедшем доме продлила мою истерику еще минут на сорок.

Успокоившись, я смогла рассуждать трезво. Истерики вообще не по мне — они забирают слишком много сил, но иногда это бывает полезно. Поорешь, поплачешь, и жить становится легче.

Значит так: был он или нет? А был ли мальчик? А, если он был, то кто он такой на самом деле? Может быть, какой-нибудь гипнотизёр ко мне пристебался? А зачем? На кой хрен, скажите, этому гипнотизёру понадобилась вчерашняя школьница? Взять с меня нечего, кроме меня самой, а сама я, буду честной, не Мисс Вселенная. Внешность у меня самая, что ни на есть заурядная. Да и интеллект у меня не бог весть, какой. Противно, конечно сознавать, но я получилась у родителей довольно-таки средненькой. Ни румяна, ни бела, ни умом, ничем не взяла. А вот он ко мне прицепился. Ладно, время всё расставит на свои места и нечего себе голову ломать.

У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Мама.

Александра, это что ещё за дела? Когда прекратятся твои выкрутасы?

Голос у мамы звучал холодно и нервно.

— Ты о чём, ма?

— Ты сама знаешь о чём! О работе. Учиться ты не хочешь, работать ты тоже не желаешь…

— Ма, да буду я работать, но это уже моя забота, ладно?

— На базаре торговать будешь?

— Буду. Все работы хороши, если за них платят деньги.

— Будешь торчать на рынке в любую погоду…

— Ма. В этой стране на рынке в любую погоду работает огромное количество народа. И никто не умер.

— У тебя отвратительный характер! Ты бы хоть иногда с нами соглашалась, для разнообразия.

— Соглашусь в следующий раз.

— Ты ела сегодня?

Сегодня я ела только мороженое и пила кофе, но маме этого не скажешь.

— Угу.

— Допоздна не сиди. Ложись спать, как все нормальные люди.

А когда я вернулась на кухню, он был уже там! Сидит себе спокойненько, пьет кофе, жрёт мои бутерброды и улыбается.

— Успокоилась немного?

— Опять ты! Чего тебе от меня надо?

— Так я ведь тебе уже говорил.

— Повтори.

— Мне надо тебя раскодировать — разбудить твоего скарра.

— Кого ты будить собрался?

— Скарра. Когда — нибудь ты спасёшь свою планету, и благодарное человечество поставит тебе большой памятник. Как тебе это?

— Нет уж, спасибо! Благодарное человечество поставит мне большой памятник, а неблагодарные голуби будут на него гадить! Что за скарр?

Не очень-то ясно. Совсем неясно! Что за скарр? Зачем его будить? Спит и пусть себе спит!

— Ты не понимаешь… — начал, было, он мне объяснять.

— И, что интересно, я даже не хочу ничего понимать. — Прервала я его — Мне так легче.

— Но так нельзя! — возмутился он.

— Кто сказал? Можно, — успокоила я его — а, если я этого не хочу, что тогда?

— Но ты же не знаешь, о чём идёт речь.

— И не хочу знать. Слушай, у меня и без тебя сейчас полно проблем. Может быть, когда у меня всё устаканится, я поговорю с тобой по-другому. Но сейчас ты выбрал неподходящее время.

И этот гад опять исчез, даже не попрощался. Я уже начала привыкать к его фокусам.

Ночью мне снилось чёрте что. Спала я плохо, тревожно. Утром проснулась злая и разбитая от Люськиного звонка. Люська-моя подруга с ясельного возраста. Маленькая, кругленькая, как колобок, Люська была просто ненормальной оптимисткой. Мне кажется, что она будет веселиться даже на собственных похоронах.

— Ты где была?

— Сначала я хотела ей всё рассказать, но вовремя остановилась. Ясно же, что она мне всё равно не поверит. И я бы не поверила. И никто бы не поверил. Может быть, мне всё это приснилось, кто его знает. Иногда бывают очень даже реальные сны.

— Да так, просто немного по городу пошлялась. Достали уже все, даже дома сидеть не хочется.

— Ничего, привыкнут, куда они денутся. Слушай, мы тут решили устроить прощальные гастроли.

— Кто это мы?

— Ты просто дикая какая-то стала. Кто ещё может быть? Все наши. Когда ещё увидимся?

— Когда-нибудь увидимся. А где?

— У Сеньки на даче, в воскресенье.

— Ладно, я буду.

— А что ты решила?

— Ничего я не решила. Слушай, Люсь, я сейчас занята. Давай я тебе попозже перезвоню.

— Хорошо. Предки твои успокоились?

— Не совсем. Сейчас иду к ним.

— Ну, ни пуха, ни пера!

— К чёрту!

Родители уезжают на целый месяц в отпуск на море, и это значит, что я буду абсолютно свободной, и всё это время меня никто не будет донимать. Я смогу всё обдумать в тишине и покое.

А, всё это хорошо, но что же, всё-таки происходило со мной вчера? Я никак не могу избавиться от мыслей об этом загадочном Софе. Всё это очень, очень странно. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, я должна признаться себе, что чертовски жалею о том, что прогнала этого типа и ничего не узнала. Со мной всегда так! сначала сделаю что-нибудь, а потом жалею, но изменить уже ничего нельзя. Нормальный человек от него не отстал бы, пока не выяснил бы всё, а я, как дура… вопросов море!

Что такое этот скарр и почему его обязательно надо разбудить? От кого моя мама меня родила, если я лишь наполовину человек? И что это за фигня такая-Наблюдатель-Координатор? И что всё это мне даёт? И наконец-то, могу ли я так же, как он перекраивать себе лицо и смогу ли ещё когда-нибудь его увидеть? А ведь я хочу его увидеть! Мне неприятно себе в этом признаваться, но он меня заинтересовал, серьёзно заинтересовал. А, если быть совсем уж честной, то скажу так, уф, до чего же трудно это сказать даже себе самой, он мне понравился!

А дальше моя жизнь потекла довольно буднично. С утра шла на рынок. Раскладывала барахло на прилавке и ждала покупателей. Мне не нравилась эта работа, но меня в ней устраивало то, что я ни от кого не зависела. У нас подобралась неплохая компания, но об этом позже. Я нисколько не жалела, что не стала поступать в институт, потому, что, всё, что ни делается — делается к лучшему.

Соф больше не появлялся, и я почти выкинула его из головы. Вспоминала, конечно. Но всё реже и реже — с глаз долой, из сердца — вон! Родители мои потихоньку успокоились. Если «в семье не без урода», то я ещё не самый уродливый урод из всех возможных. Бывают и хуже. Было не так уж и плохо, но какая-то смутная тоска не давала мне покоя. Мне постоянно казалось, что я потеряла что-то очень важное и не могла понять что именно. Упустила какой — то невероятный шанс! Что — то странное происходило со мной. Мне снились очень яркие фантастические сны. Что — то в душе дёргалось и возмущалось, пытаясь освободиться от невидимых пут. Иногда мне казалось, что я слышу чей — то голос, странный голос — нечеловеческий, который говорил к тому же на незнакомом языке. Да и не речь это была вовсе. Мысли, какие — то непонятные в голову лезли — могу сказать наверняка — не мои это были мысли. А чьи тогда?

А вот в сентябре случилось то, что случилось.

Я заявилась домой. Заявилась поздно и пьяная. Не в драбадан, почти в сознании, но довольно замутнённом. У Розки было день рождения и это, я думаю, всё объясняет.

Розка — моя соседка по рынку. Обесцвеченная блондинка с зелёными глазами и чудовищным чувством юмора.

Пить мы начали ещё на рынке. И сразу пошла торговля! Видимо, как ни крути, а пьяных на Руси любят. Мы упорно пытались споить Саню-китайца. Вообще-то он не Саня, но мы называем его так для простоты общения. Парень он хороший, но абсолютно непьющий. Настолько непьющий, что споить его нам так и не удалось. Работать пьяным он наотрез отказался.

А вот уже после базара начался настоящий загул! И даже мой китайский тёзка сдался. С трудом, но нам удалось объяснить, что в России насчёт пьянки нет слова «не могу», зато есть слово «надо».