Лондон

2013 год

Сердце разрывалось от жгучей боли. Хотелось кричать, но ужас от содеянного сковал каждую клеточку. Еще мгновение назад Саша не чувствовал ничего этого – только праздный восторг от ощущения собственной силы и желание двигаться дальше. Он был посланником для своего народа, верил, что творит великое. А потом все прошло. И стало невыносимо больно. Тяжело.

Саша обессиленно прислонился к стене и сполз по ней, накрывая голову руками. Он даже лица ее не увидел. Помнил какой-то звук – в тот момент кто-то внутри жалобно заскулил, но вмиг замолчал, уступая место властному чудовищу. И то ощущение, когда лезвие проткнуло плоть…

«Господи, спаси меня». – Он хотел сказать, но слова застряли в голове. Не имел права произносить вслух.

Убийца…

Темнота просочилась в квартиру сквозь окна, сгустилась вокруг него, протягивая цепкие лапы и норовя задушить. Саша схватился за горло и часто задышал, истерично хватая ртом воздух. Паника накрыла его с головой. Страшно, как страшно. Он упал на четвереньки и заскулил – жалобно и горько. Ему казалось, что что-то внутри разрывает горло, скребет когтями и жаждет вырваться наружу. И Саша закричал. Слезы брызнули из глаз, он упал на пол и кричал, кричал, не в силах остановиться. Ему виделись руки, залитые кровью, они то исчезали, то появлялись вновь. И он чувствовал металлический запах, ощущал на языке привкус соли. Саша бил ладонями по полу, пытаясь стереть невидимую кровь, и кричал, кричал…

Где-то за чертой портала в прекрасной просторной комнате наступила та же темнота. Вжавшись в стену, Мария закусила подушку и готова была задушить себя, лишь бы не чувствовать того, что внезапно пронзило ее изнутри. Больно! Как больно! Она скулила, упиваясь слезами и не понимая, что случилось на самом деле. Могла лишь догадываться. Ее брат сделал что-то необратимое. Он заверял, что ничего подобного не случится, но не сдержал слово.

– Господи, спаси нас, – страстно шептала она, прижимая крестик к губам. – Мы – дети твои, мы – слуги твои, будь милостив, спаси нас…

Пансион «Форест Холл»

Ноябрь 2016 года

– О, Алекс, дорогой, ты совсем неважно выглядишь, – причитала миссис Ланкастер – работница медчасти «Форест Холл». Она была маленькой и очень худой и все время носила белый халат и санитарный костюм, даже в нерабочее время.

– Учебой завалили, не высыпаюсь, – отмахнулся Алекс и поверх кипы бумаг положил коробку конфет с марципаном ручной работы за целых тридцать фунтов. – А это вам за помощь с рукой.

– Ох, ну что ты, что ты, – затараторила женщина, смущенно улыбаясь. – Это же моя работа.

– Всего лишь конфеты, – пожал плечами Алекс.

Миссис Ланкастер благодарно кивнула и, взяв коробку, подошла к тумбочке с личными вещами у окна.

– А снотворное ты принимаешь? Как много? Тебе стоит наведаться к своему лечащему врачу и пересмотреть рецепт… – говорила она, убирая конфеты в ящик.

– Я тоже так думаю, – ответил Алекс.

Ланкастер стояла к нему спиной, и он воспользовался моментом: попятился к шкафу с медикаментами и схватил с полки небольшой пузырек с надписью «Кеторол».

– Кажется, мои снотворные притупляют умственную деятельность. Думаю на каникулах обследование пройти.

– Очень правильное решение, – с улыбкой кивнула миссис Ланкастер, возвращаясь к столу.

– У меня для вас еще новость есть. Только пообещайте, что не сдадите меня, – сказал Алекс, подходя ближе. Он незаметно кинул пузырек с лекарством в карман рюкзака.

– Алекс, ну что за шпионские игры? – нервно хихикнув, ответила миссис Ланкастер и залилась краской. Как школьница, ей-богу.

– Это касается одного моего одноклассника, не хочу портить с ним отношения… Только помочь. – Алекс говорил тихо, нарочито растягивая слова.

Миссис Ланкастер, несмотря на свои тридцать пять, питала к нему очень теплые чувства, и Алекс в очередной раз этим воспользовался:

– В прошлом он принимал наркотики, и, боюсь, сейчас ему вновь может потребоваться… допинг. Мы близко общаемся, и у него тяжелый период… Может, я себя накручиваю, но…

– О-о-о… Ты уверен?..

– Не беспокойтесь, я помогу ему не сорваться снова, но опасаюсь, что он может ускользнуть из моего поля зрения и залезть в ваш кабинет. Поэтому советую обезопасить свои шкафчики.

– Я… я должна сказать директору…

– Нет, пожалуйста. Дайте ему шанс. Я обещаю присмотреть за ним. И если вдруг не получится, то сразу же сообщу. Идет? Я ведь ни разу вас не обманул.

Во время разговора Алекс ни на секунду не отвел от нее взгляда, и миссис Ланкастер неуверенно кивнула. Одарив ее теплой улыбкой и пожелав хорошего вечера, он вышел из кабинета.

Мари была подавлена, злилась, все время плакала, и ее эмоции уже несколько дней гулким звоном жили в его голове. Он даже перестал отличать ее мысли от своих – так сильно они давили на сознание. Алекс горстями глотал снотворное, но за последние четыре дня больше чем на час в сутки глаз не сомкнул. Он был морально и физически истощен, толком не ел, плохо соображал, исколол пальцы и изрезал руки сильнее, чем обычно требовалось, но не помогло. Новый день и новая ночь приносили очередную порцию головной боли и убивали желание жить.

Алекс чувствовал, что сходит с ума. То, что случилось в ночь Хеллоуина, все чаще всплывало перед глазами. Он так хотел рассказать об этом хоть кому-то, но единственным, кто мог его выслушать, была Мари, а она за последние два дня ни разу не взглянула на него. Да и как говорить с ней о Дэвисе? Она ведь сблизилась с ним нарочно, думала, что Алекс обуздает своего монстра ради ее счастья.

Если бы он только мог это контролировать…

После инцидента в комнате отдыха решение пришло само собой. Харт-Вуд поняла, что он сделал с Джорданом, – нужно быть дураком, чтобы считать иначе. Но она до сих пор ничего не предприняла. Алекс голову ломал, пытаясь понять ход ее мыслей. Он бродил за ней буквально по пятам, наталкивался в коридоре, стоял рядом в очереди в столовой, но Ника либо просто его игнорировала, либо тотчас же убегала – стоило лишь подойти. Но вчера вечером он кое-что заметил. Ника сидела в библиотеке, как всегда вдали от всех, и что-то читала, и, когда она переворачивала страницы, ее руки тряслись – так сильно, что она с трудом могла разделить листы. Алекс притаился на первом этаже за столом с кипой неразобранных книг, откуда открывался хороший вид на балкон. Вид на то, как Ника достала пузырек с таблетками и проглотила последнюю, а потом долго смотрела внутрь опустевшего пузырька, разочарованно хмурясь. Она пыталась читать, но часто отвлекалась: закрывала глаза и стискивала зубы так, что челюсть становилась невообразимо острой, и ритмично била кулаком по полу. Тогда он решил, что это ломка, и еще удивился, как же она прошла тест на наркотики.

Алекс мог бы забыть произошедшее в танцклассе и оставить Харт-Вуд в покое, но Дэвис… То, что она узнала о нем, опасно. Алекс не имел права так рисковать. Ему пришлось манипулировать миссис Ланкастер, чтобы не дать Харт-Вуд снова украсть таблетки. Ведь то, что ей нужно, должно быть только у него.

Выйдя из медпункта, Алекс выждал несколько часов и после отбоя поднялся на крышу. Как он и ожидал, замок был открыт. Холод ноябрьской ночи на время отрезвлял сознание, и Алекс впервые за последние дни с упоением вдохнул ледяной воздух и почувствовал прилив сил.

Ника стояла на краю крыши без обуви и балансировала на одних носочках. Ее черные волосы трепал ветер, а кожа в лунном свете была неестественно белой, как у мертвеца. Руки она спрятала в карманы толстовки и смотрела ровно перед собой.