Сбежать на лыжах — это было что-то из области фантастики. Я и сама прекрасно понимала, что дом находится на отшибе, кругом лес и заснеженное поле. Да и куда бежать без денег и документов? Я просто проверю пределы своего хозяина. Посетить его «красную комнату» — не такое большое преступление. Но если он ухватится за него обеими руками, чтобы дать волю своему зоопарку в голове… я точно буду знать, что никто мне помогать не собирается. И второй раз я не доверю свою душу какому-то сладкоголосому психопату.

— Ну идем, если тебе действительно ничего за это не будет…

Мое волнение лишь возрастало с каждым шагом, и только остатки гордости не позволили остановить Алену. Но в одном она оказалась права. На застенки святой инквизиции подвал мало походил.

Оббитые кожей двери бесшумно открылись. Моя спутница нажала выключатель, и комнату залил неяркий, приглушенный холодный свет. Такой же, как голос хозяина в те минуты, когда он не пытался меня успокоить.

Дыхание сбилось. Я сглотнула, широко распахнув глаза, замерла на пороге. Зато Аленка чувствовала здесь себя, как в какой-то квест-комнате, которую уже проходила не раз. Неужели хозяин с ней проигрывал что-то подобное?

Но нет, либо она умело держала лицо, чего за ней прежде замечено не было, либо действительно была далека от всего этого. Со скучающим выражением лица упала на кожаный диван, не замечая моего ступора.

А я во все глаза смотрела на практически голые стены металлического оттенка, на непонятные Х-образные конструкции, подвешенные к потолку цепи… и понимала одно. Когда Хозяин предположил, что я захочу убежать, он был не так уже далек от правды.

— Милана, заходи! — вырвала меня из замешательства Алена.

Только ее присутствие не позволило затрясти головой и рвануть наверх сломя голову. Сглотнув, я переступила порог камеры пыток — назвать ее иначе язык не поворачивался. По позвоночнику пробежала холодная волна, я с трудом отвела взгляд от устрашающего вида плеток на стене.

— Комната, мать твою, отдыха?..

Меня уже колотило, притом так, что скрывать это с каждой секундой становилось все труднее и труднее. Мне даже не пришлось задавать вопросы. Понять, зачем нужны эти конструкции, цепи на потолке, стенах и на полу…

— Пойдем отсюда. У меня сердце больное.

— Да это просто музей, — нет, в ее словах издёвки не было. Она именно так к этому и относилась. — Я тут только пыль вытираю, никого здесь не мучают.

Да. Или это сказочная дура, или ее специально приставили ко мне, чтобы я стала такой.

Цепи на полу притягивали взгляд. Я сглотнула, ощутив, как горло сжало колючими витками страха.

«Если у тебя нет желания оказаться в подвале, в цепях, в полной изоляции от мира… лишиться одежды и гордости, как подобает рабыне, узнать, что такое боль…»

Его безжалостные слова резали сознание, словно теплый нож восковую свечу. У меня оставалась надежда, что похититель просто стремится меня напугать, остановить от опрометчивого шага, а подвал и цепи — всего лишь слова. Но неужели я не понимала, какие у него пристрастия, когда он связал мне руки и заставлял ползти к своим ногам? И повязка вовсе не для того, чтобы я поберегла зрение и не ослепла от его, надо полагать, неземной красоты?

Еще эта притрушенная Аленка, которая вела себя так, будто ничего пугающего в цепях и плетках нет. Не исключено, что хозяин сам дал ей такое задание и прописал регламент поведения на случай, если я не поверю в его слова.

— Босс довольно эксцентричный. Только не говори, что я его обсуждала, — продолжала щебетать девчонка, как будто не замечая моего состояния. — Я вообще если честно всего этого не понимаю, но осуждать не берусь. Извращения — танцы на льду и хоккей на траве, все остальное нормально…

Только цитат Раневской в таком разрезе мне не хватало.

Я поднялась, игнорируя дрожь в теле. Не знаю, зачем подошла к этим жутким цепям, свисающим с потолка. Может, надеялась на то, что это бутафория? Что вот прямо сейчас окажется, что они — дизайнерская декорация? Лучше бы я этого не делала. Потому что стальные наручи были самыми что ни на есть реальными.

— Пойдем отсюда, — я из последних сил старалась сохранить лицо. Ситуация — хуже не придумать. Я не могла даже поделиться своими страхами с новой приятельницей, потому что та решительно отказывалась понимать, что все происходящее так меня пугает.

— Идем, — флегматично зевнула Аленка. — Там карабины на полу для цепей. Не споткнись.

Как меня еще не сорвало на этих словах. Даже после того, когда я их увидела. Пристегнутые у скобам на полу, со свернутыми цепями.

Я увидела то, что мне угрожало в случае моего неповиновения.

— Я сейчас завтрак приготовлю. В обед инструктор будет. Часа три есть, чтобы покататься. Костюм и инвентарь доставят уже совсем скоро, — известила Алена, как будто не замечая, как меня трясет. А я даже не поняла, что она говорит о катании на лыжах. Костюм и атрибуты — я отчего-то представила себя в этой комнате, голой, извивающейся под ударами той жуткой плетки с множеством крученных хвостиков.

— Что? Я передумала… Я не хочу кататься…

— Я бы с вами тоже пошла, но боюсь. Не экстремалка, — Алена дождалась, пока я выйду, и привычным движением руки закрыла двери. — Через минут сорок спускайся. Надо силы после тренировки восстанавливать…

Я не помнила, как дошла до комнаты. Как без сил рухнула на постель, обхватив себя руками.

«Все хорошо, Милана. Все хорошо, пока его слова не расходятся с делом… он не обидел тебя, совсем наоборот»…

Постепенно мне удалось себя в этом убедить. Да и двусмысленно будет выглядеть, если я не пойду кататься — как будто в мои планы действительно входил побег, а угроза подействовала. Избавившись от дрожи и жутких картин своего воображения, я приняла душ и спустилась вниз, чтобы подкрепиться и постараться получить удовольствие от скорого катания.

Возможно, вскоре я буду жалеть, что не воспользовалась этой иллюзией свободы…

Глава 8

Насчет того, что в случае побега я замерзну в первые же часы, хозяин не ошибся. Мороз был таким крепким, что у меня закололи щеки. Безветренная погода делала его обманчиво ласковым, термокостюм защищал, но я уже понимала, что надолго этой защиты не хватит.

Инструктор не говорил по-русски. Но я недаром выучила английский в совершенстве, чтобы понимать его наставления и задавать вопросы. А пустынный спуск был вполне себе классным, не крутым и не пологим.

Я оглянулась по сторонам. Солнце освещало густой массив леса — так далеко, насколько хватало глаз. Я насчитала еще три дома по типу шале, стоящих в отдалении друг от друга. Дорога убегала в чащу леса, за которой виднелась белоснежная равнина, а затем вновь ковер высоких сосен.

Это либо Финляндия, либо Карпаты… на Альпы мало похоже — гор не видно, лишь крутые склоны кое-где. И мороз. Явно север. А может, просто сменились погодные условия.

В последнее не верилось. Я застегнула крепления на ботинках, расставила ноги, привыкая к лыжам. Кольнуло сознание воспоминанием — Валь-Торанс, наш с Азаматом совместный отдых. Я не горела желанием осваивать этот вид спорта. Я сбегала в него от его агрессии и срывов. Только тогда, когда неслась с высокого склона, ветер свободы свистел в ушах, я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Будто это была имитация побега.

Первый спуск дался нелегко — я подзабыла основы, а инструктора практически не слушала. Но постепенно азарт нарастал. Когда солнце село, я пожалела, что здесь нет освещения. Не чувствовался холод, тревожные мысли выветрились. Оставалось лишь вернуться в дом, выпить горячего чая и подумать, что же делать дальше.

Аленку тревожить я не стала. Да и как ни странно, хотелось побыть одной. Но думала я вовсе не о тех словах, что не столь давно меня напугали. И хотя мысли возвращались к красной комнате, больше не вызывали паники.

Как ни странно, это было любопытство… и предвкушение.