— Спокойной ночи!

Вышло язвительно, но он как будто этого не заметил. Закрыл дверь, повернул ключ. Моему тюремщику явно хотелось побыть одному. Черт, ну конечно. Завелся как мальчишка, а я запретила себя трогать. Понятно, зачем и с какой целью он ушел так быстро.

О том, насколько примитивны были мои выводы, я в тот момент не поняла только потому, что многого не знала. Положа руку на сердце, я не знала вообще ничего…

Глава 6

Едва ли я отдавала себе отчет… да что там, даже задумывалась о том, что ради того самого измененного состояния сознания, в которое я не успела убежать, люди готовы продать душу дьяволу. Отпустить тормоза. Лечь под плеть. Дать запытать себя до крови.

Я вообще не понимала, что это такое. Поэтому не связала восхищённую растерянность своего хозяина с этим обстоятельством.

Как оказалось, обратную сторону этой луны я тоже не знала.

Долго стояла под теплыми струями душа, смывая осязаемые касания его воли и рук. Восхитительная сладость постепенно сменялась полным упадком сил. Я едва доползла до кровати.

Несмотря на это, заснуть сразу у меня не вышло.

Мои глаза больше не были завязаны. Свет садовых фонарей, усиленный белизной снежного покрова, пробирался в окна моей комфортной камеры, делая очертания предметов четкими, подсвеченными призрачным светом. А на меня как будто обрушилась тьма. Вязкая, густая, неизбежная. Я обхватила себя руками и закрыла глаза.

Отчего были эти слезы, непривычно обжигающие и горькие, и сама не поняла. От унижения? От того, что меня заставили выполнять то, чего я не хотела? Нет, все, что произошло между мной и моим похитителем, было по обоюдному согласию. Мои рамки комфорта рушили без жалости, но мне все равно хотелось идти дальше. Я сама просила, даже умоляла не останавливаться. Позволила сделать с собой то, что не позволяла никому прежде. Раздеть. Поставить на колени. Связать. Растоптать волю и гордость.

Но плакала я сейчас вовсе не поэтому.

Какие-то абстрактные картины то и дело атаковали мое сознание, вызывая новый приступ горячих беззвучных рыданий. Меня распотрошили, вскрыли то, что я никогда не хотела поднимать с глубин своей памяти. Возможно, это было что-то родом из детства, а может, просто не понимала, насколько глубоко травмирована тем, что называлось счастливым браком.

Моя ошибка была в том, что я не знала, что обычно делают в таких случаях. Что объятий моего похитителя было бы достаточно, чтобы я успокоилась и уснула. То ли гордость, то ли нежелание показывать кому-то свою боль остановили меня от того, чтобы нажать ту самую кнопку.

Я не жалела. И не боялась. Иными словами, у меня было ощущение, что я стремительно слетела с горной вершины. Не травмировалась. Не убилась. Просто вернулась туда, откуда так сильно стремилась убежать. Но частичка меня навсегда осталась на той запредельной высоте, и без нее я тонула в непонятном, глубоком отчаянии.

Так и заснула в слезах, не найдя в себе смелости нажать кнопку. И хоть утром силы вернулись, я все еще чувствовала себя растерянной и заблудившейся среди двух миров — нового и старого.

Приняв контрастный душ и рассудив, что тренировка должна поставить пошатнувшийся рассудок на место, я поспешно переоделась в спортивный костюм. Оставалось только найти Аленку, которая в этот раз почему-то задержалась…

Стук в двери прервал поток мыслей.

— Входи, я в зал собираюсь, — стараясь говорить бодрее, произнесла я. Незачем этой девчонке знать, что со мной происходило вчера, и какую роль во всем этом играл ее босс.

— Доброе утро, Милана.

О нет. Я застыла на месте, ощутив, как тело сковывает цепями холода и чужой воли. Забытые за ночь слезы царапнули горло, словно кристаллы льда. Сердце забилось быстрее, но я все равно стояла на месте, не в состоянии ответить или пошевелиться.

— Милана, — сухой холодный голос добавил шрамов сознанию. Невыносимо его было слышать после того, что вчера произошло между нами. — Я собираюсь войти.

Это могло означать только одно.

Любая другая девушка, а может, и я сама кинулась бы к зеркалу поправлять прическу и макияж… если бы все сложилось иначе. К сожалению, я бала избавлена от подобной необходимости. Все, что от меня требовалось — самой завязать себе глаза и встретить хозяина как обычно. Слепым котенком.

И что-то подсказало мне, что это еще самая романтическая часть приветственной церемонии. Что вскоре мне придется также снимать с себя одежду и опускаться на колени.

— Сейчас… — страх полоснул по дрожащему телу. Я поспешно натянула повязку, завязывая глаза. Сейчас я не готова была ни к каким протестующим подвигам. Учитывая то, что со мной творилось, было вполне понятно, что наказание просто убьет.

Почему я так боялась каких-то репрессий, зная, что смогу все остановить одним словом? На этот вопрос у меня не было ответа.

Ноги дрожали, и я опустилась на диван. Только вздрогнула, когда открылась дверь.

Его шаги неспешно приближались. Я чувствовала грацию сильного и, несомненно, опасного хищника. Похожу, мое право голоса ничего не изменит. Его власть всегда будет довлеющим фактором.

Не осознала, что сложила руки и спрятала их между колен. Как и то, что ожоги пережитого уже не болят, а пульсируют предвкушающей сладостью, транслируя искры в низ живота, между сжатых бедер.

— Доброе утро… хозяин.

Мои губы дрожали. Несмотря на спирали влечения к нему, уязвимость лишала возможности в полной мере насладиться приятными ощущениями.

Он остановился напротив, и вновь я почувствовала его взгляд, похожий на сверхточный сканер. Мужчина проникал в мое сознание. И скрыть свои истинные эмоции от него было невозможно.

— И все равно, что-то помешало тебе нажать кнопку. Риторический вопрос, но ответ был бы желателен.

«Потому что ты сам мог прийти, если знал, как меня будет ломать!» — едва не закричала я, но вместо этого лишь сильнее стиснула зажатые между коленками ладони.

Мне казалось, я не смогу произнести ни слова. Но неожиданно у меня получилось.

— Я просто хотела спать. Очень устала. Вы сказали, «если захочу поговорить». Я не хотела.

— Куда интереснее было взращивать химер в своем сознании и рыдать в подушку?

Его слова не сразу дошли до меня. Я вскинула голову.

— В комнате нет камер. Успокойся. Я просто прекрасно знаю, какие последствия у сабспейса.

Не знаю, о чем он говорил. Слово «сабспейс» в тот момент у меня ассоциировалось с каким-то сортом кокаина. Неужели меня чем-то накачали? В это было поверить куда легче, чем в то, что я сама вчера тянулась к своему хозяину, как благодарная мурлыкающая кошка.

— Все уже хорошо.

— Я вижу. Сколько ты не плакала, напомни?

Интересно, когда мы успели об этом поговорить? И откуда в таком случае ему известно, что с первого дня рождения Мики я запретила себе подобную слабость?

— Долго. Вы решили дать мне вспомнить, что это такое?

— Решил. Но совсем не потому, что хочу причинять тебе боль. Просто вчера наша сессия вышла из-под контроля. — Он сел рядом и коснулся моей щеки. Несмотря на напряжение во всем теле, я не вздрогнула и не отшатнулась. — Ты просто свела меня с ума своей готовностью и жаждой идти дальше. И я не ожидал, что ты так быстро улетишь.

— Я никуда не летала…

— Ты еще не готова к подобному. Мне тоже следовало сбавить обороты.

Его близость расслабляла и успокаивала. Ощущение тепла от его пальцев, осторожно поглаживающих мои скулы и виски, каплей за каплей растапливало лед скованности. Совсем недавно я чувствовала себя лишь песчинкой в море подминающей власти своего владельца, а сейчас это ощущение уходило.

Он умело программировал во мне то, что сам желал видеть. Сейчас хозяин хотел, чтобы я не чувствовала себя беззащитной и ущемленной.

— Все же хорошо… вы ничего такого не сделали… — я не могла поверить, что это говорю. Но ведь это было действительно так. Даже в моих слезах и ночной рефлексии не было его вины. Я просто гасила свои взбунтовавшиеся эмоции таким вот нестандартным способом.