— На столь мелкую заявку даже не обратят внимания, — возразил Холгун. — Стоит лишь немного понимать, как обстоят дела в окружающем мире, чтобы это предположить.

— Никому нет дела до простых людей, — скрипнул зубами Андор.

После этого разговора Ашран уединилась в комнате, что выделили для постояльцев. Румпель достал пачку небольших листков, поставил на стол бутылочку чернил и принялся перьевой ручкой что-то писать невидимое глазу Ма’Айя. Холгун задремал, опершись на руку за столом рядом с Румпелем, стоило только позавидовать его спокойствию. Иринэ была предоставлена сама себе, она грустно сидела на лавке около окна погруженная в свои мысли, Ма’Ай хотел с ней поговорить и как-то подбодрить, но не нашел в себе смелости.

Недолго думая Андор привлёк к делам по хозяйству бесцельно болтающегося по дому Ма’Айя. С лопатой в руках его и застал окрик Холгуна:

— Ма’Ай, где Иринэ?

Ма’Ай растерянно оглянулся:

— В доме была.

— Демон меня раздери! — воскликнул Холгун.

Ма’Ай воткнул лопату в землю и поспешил в дом.

— Как вы умудрились втроём проворонить девчонку? — вопрошала Ашран, но никто не спешил оправдываться.

— Скорей всего она сама улизнула, по-тихому, — предположил Румпель.

— Собираемся и выдвигаемся! — объявила Ашран.

Поднялась суета. Грудь Холгуна украсила портупея, перекинутая крест-накрест и наполненная небольшими ножами пригодными для метания. Ашран повесила сумочку на бедра и порывшись в кармане, достала четыре кулона с мутноватым белым камнем.

— Я успела зарядить только три, — вздохнула она.

— Как раз хотел сказать, — подал голос Румпель. — Я не пойду. Ты же знаешь, я практически бесполезен против некротии. Буду наблюдать со стороны.

Ашран кивнула, принимая его решение.

— Я подготовил сигилы, — сказал Румпель, передавая небольшую стопку прямоугольных листов, что написал и перевел взгляд на Ма’Айя: — Сигил — это знак или печать, назови как угодно. Истинное имя записанное на листке облечённое внутренней силой. Ма’Ай, я приготовил один и для тебя, случится, испробуешь.

Он протянул Ма’Айю серый листок чистый на первый взгляд.

— Сигил сна, — пояснил Румпель. — Истинное слово обозначающее сон — майниус. Запомни.

Ма’Ай повторил про себя несколько раз, взяв листок.

— Попробуй вложить в сигил, что вкладываешь в своих светлячков, когда будешь произносить, — добавил Румпель. — А уж по возращению займёмся изучением начертаний.

Сгоревшая школа магии находилась в глубине великого сине-зеленого леса. Равнину вокруг неё окружали мёртвые древесные великаны, некоторые из них ещё стояли сухими, безжизненными стволами упираясь в небо, часть из них уже валялась, образуя на месте своего падения прогалины, в которых нетерпеливый подросток юного дерева тянулся к солнцу. Им неизвестно была тропинка до сгоревшей школы, поэтому приходилось постоянно перебираться через колдобины и кучи хвороста, обходить огромные стволы упавших деревьев.

Обгоревший массив старой школы, если припомнить рассказ Андора о силе пожара, поражал своей сохранностью. По сути, представлял собой обугленное черное здание, сохранившее свою конструкцию и даже крышу. Они подошли, дверей в широком входном проёме не было. Ашран прикоснулась к косяку и произнесла, озвучивая свои мысли:

— От полного выгорания школу сохранило действие какого-то заклинания.

Они переступили порог. Внутри всё было пусто, тихо, черно и темно, кое-где валялись пожухлые листья, занесённые ветром.

— Ма’Ай, запусти светлячков, — велела Ашран.

Ма’Ай так и сделал, одновременно с этим вокруг него пронесся какой-то шепоток. По его телу прошла дрожь.

— Чувствуешь? — заметила Ашран. — Это тьма услышала тебя.

Чем дальше они продвигались внутрь школы, тем холоднее становился воздух вокруг, Ма’Ай поёжился. Двигаясь от входа по прямому просторному коридору, они натолкнулись на единственную сохранившуюся здесь дверь, да и стены были не обожжённые, каменные.

— Как странно, — заметила Ашран.

Ашран тронула ручку двери.

— Заперто. Холгун сможешь открыть?

Холгун присел перед дверью, орудуя в замке какими-то железячками. Он кивнул и отворил дверь, укрывшись за каменной стеной. Их встретила тишина, а Ма’Айя накрыл тихий шепот. Он замер, не понимая, а кулон на его груди тускло засветился.

— Ма’Ай, игнорируй. Не замечай, — сказала Ашран. — Здесь насытившаяся тьма.

Она открыла сумочку и достала оттуда кусочек парафина и протянула Ма’Айю:

— Заткни уши. Ты же слышишь её?

Он кивнул и последовал совету Ашран. Парафин в его ушах на слух не сильно повлиял, а вот шёпот прекратился.

— Входим? — спросил Холгун.

Ашран кивнула.

В комнате никого не было, но в отличие от всего дома здесь была мебель. Перевернутые столы, стулья, шкафы, пол был усыпан хаотично разбросанными книгами. Всё было покрыто слоем пыли. Привлекали внимание две металлические статуи в виде человеческих фигур стоящие спина к спине в центре.

— А вот и ответ, — произнес Холгун. — Подтверждение слухов о том, что души кричат по ночам — тягуны.

— Кто-то создаёт кровавый камень, — добавила Ашран. — Если это Ангус, то мы его опередили. Ночью, когда детишки сюда наведались, двери не были закрыты. Это значит одно — он был тут. Он испугался того, что они увидели тягунов. А дети даже не поняли.

Ма’Ай также абсолютно ничего не понимал из их фраз.

— Холгун, закрой дверь, чтобы не вызывать подозрения, — попросила Ашран.

— Ты думаешь, он всё-таки явиться сюда с Иринэ? — спросил Холгун.

— Несомненно. Кровавый камень почти готов по моим ощущениям.

Пока Холгун колдовал над дверью с внутренней стороны комнаты. Ма’Ай поинтересовался у Ашран:

— Что такое тягуны?

Ашран сунула руку в карман, откуда достала белые перчатки, надела на руки и подошла к одной из статуй. Быстро пробежав пальцами по её бокам, нашла скрытую ручку и отворила её как шкаф. Внутри статуя была полая и усыпана сотнями игл.

— Эта камера вытягивает кровь и жизнь из жертвы, преобразуя его в необходимый материал, — пояснила она.

Она закрыла статую и потёрла подбородок:

— То, что случилось в школе сорок лет назад не случайность, — заметила она. — Почему-то мне кажется, Ангус не совсем некромант. С такой мощью тьмы он мог использовать её силу в качестве защиты, но не использует. Почему?

— Он не умеет пользоваться тьмой? — предположил Холгун, закончив запирать дверь.

— Именно! — подтвердила Ашран, она стала обходить комнату, внимательно оглядывая всё вокруг. — Ма’Ай, добавь-ка яркости светлякам.

Он послушно исполнил её просьбу, окон в комнате не было, никто бы не увидал их света.

— Когда детишки попали сюда, Ангус был где-то тут, спрятаться здесь негде, — вслух рассуждала она. — Да и тягуны должны где-то формировать лоно камня…

— Тут есть скрытая комната, — закончил её мысль Холгун и присоединился к ней в поисках. Ма’Ай тоже не стоял на месте, но ничего странного не замечал с тех пор, как шёпот утих.

— Нашёл! — Объявил Холгун, опустившись на колени в углу комнаты.

Всё было довольно просто, несколько досок пола приподнимались, открывая каменные ступени, ведущие вниз в темноту подвального помещения.

— Я пойду первой, — сказала Ашран, высыпая на перчатки какой-то мерцающий в полумраке порошок, растёрла и двинулась вниз, пока Холгун держал «дверь».

— Я буду охранять, — сказал Холгун.

Ма’Ай взглянул на него и последовал за Ашран, запуская вперед них светлячка. Ашран пальцами рук выводит в воздухи какие-то знаки, что образовывали светящиеся узор и укладывались в два мерцающих круга висящих над её руками. Когда они спустились, и свет светлячка высветил то, отчего Ма’Ай поражённо замер у подножия лестницы.

— А вот и лоно, — озвучила Ашран.

Подвальная комната была меньше той, что находилась над ними, но в её углу ровно там, где стояли тягуны наверху, расползалось кроваво-красное нечто. Это нечто походило на живой организм, оплетенный пульсирующими сосудами и венами, по которым шёл кровоток. Множество глаз больших и маленьких украшали мясистое тело, растянувшееся с потолка до самого пола. Целый ряд беззубых ртов открывался что-то шипя. Кое-где торчало что-то похожее на руки человека без кожи, что сжимали и разжимали в случайном порядке свои кулаки. В центре этого тела висел большой мясной шар, немного расширявшийся к низу, он сжимался и разжимался подобно сердечной мышце. Ма’Айя замутило.