— Ма’Ай?

Он повернулся. Анкалиме свидетель! Он никогда не был так рад видеть За’Ар. Ма’Ай радостно подбежал к девушке и схватил за руку:

- Я провожу За’Ар до дома! — бросил Ашран Ма’Ай, стараясь не смотреть на неё, и поспешил прочь.

Он так торопился, что За’Ар начала прихрамывать, едва поспевая за ним. В какой-то момент ей это надоело, она выдернула руку и возмущенно воскликнула:

— Хватит меня тащить!

Ма’Ай выдохнул. Ашран видно не было. Накал страстей спал.

— Прости, — сказал он.

За’Ар смерила его не довольным взглядом:

— Фух! Что на тебя нашло?

Ну, как это объяснить? Да и признаться стыдно! Почему рядом с За’Ар или Шивой он чувствует себя спокойно, а с любыми другими девушками его частенько охватывает такое волнение, что мыслить тяжело? Что же ему с этим делать? Заметив, его тревогу, она не стала настаивать на ответе.

— Пошли домой, — бросила За’Ар и двинула по мостовой, он поспешил за ней. — Я смотрю ты в форме службы решения дел? А Шива, говорила, что туда не берут, кого попало. Жду подробностей. Как туда ты попал?

— Это долгая история…

— До дома больше получаса ходьбы. Можешь начинать рассказывать свою великолепную историю, — велела За’Ар.

Так или иначе, он все-таки рассказал За’Ар всё с самого начала, а закончил кражей и поиском артефакта. Не позабыв взять обещание сохранить всё в тайне. Слову За’Ар он верил. Они уже спускались по высоким ступеням, ведущих к заливу, когда За’Ар заключила:

— Это дядя.

Ма’Ай даже остановился:

— Что?

— Кражу статуэтки организовал дядя, — уточнила она. — Я была в ткацком районе, это действительно самый безопасный район в городе. Понятно, что он совершил это не сам. В Верлиоке всё покупается и продается. Я больше, чем уверена, он кому-то заплатил. Возьмите его на понт.

— Понт? — переспросил Ма’Ай, не совсем понимая значение слова.

— Я так понимаю, ограбление пошло не по плану и девушки не должно быть в доме. Вам нужно подослать человека, кто представиться подельником вора и потребует дополнительной оплаты, — объяснила она.

Ма’Ай отчасти завидовал сообразительности За’Ар. Быстроте понимания всей ситуации. У За’Ар не было сотен лет, имевшихся у Ашран, или начитанности Шивы, но она обладала той удивительной жизненной мудростью. Ему, конечно, было интересно, где она успела ею разжиться, но он удерживал себя от вопроса. Что-то подсказывало, что она вряд ли ответит, а их близость это нарушит.

Ночью ему не спалось. Хотелось как можно скорее сообщить о предложенном плане Ашран. Перехватив что-то с оставшегося ужина, он поспешил в лабораторию и застал Ашран ещё растрепанной и в халате:

— Во имя всего святого! Ма’Ай, солнце хоть взошло? — проворчала она.

Даже слушать его не стала. Велела заварить чаю, а затем нагрузила домашними делами вплоть до прихода Румпеля. И лишь потом позволила рассказать о плане предложенном За’Ар.

— Я волен согласиться с этой девушкой, — кивнул Румпель, выслушав озвученное им предложение За’Ар. — Только есть одна проблема — он видел всех вас.

— Я даже не знаю, стоит ли привлекать к этому делу кого-то ещё… — задумчиво потерла подбородок Ашран, принимаясь расхаживать возле очага. — Я более чем уверена, с этой семьей что-то не так. Правда, пока не могу понять что именно.

Румпель, сидевший в своем кресле, раскурил трубку, сделал глубокую затяжку. И тут его будто осенило.

— О! — Воскликнул Румпель.

Торопясь выразить мысль, посетившую его голову, отчаянно закашлялся, подавился дымом, что не успел выдохнуть. Ашран подскочила к нему, пытаясь одновременно постучать по спине и заглядывать в глаза, наполнившиеся слезами. В итоге выхватила трубку и со злостью выкинула ее прочь:

— Она тебя в могилу сведет раньше времени!

Румпель кашлять перестал. Замер в кресле. Он пораженно уставился на Ашран, та виновато сконфузилась. Задабривая, погладила по голове и вприпрыжку кинулась за трубкой, что выкинула. Со стороны это выглядело настолько смешно, что Ма’Ай не выдержал и начал смеяться. Видит Анкалиме! Сдержать можно всё: слезы, боль, злость, но смех сдержать невозможно! К нему присоединилась Ашран. Когда их, наконец, попустило, Румпель поинтересовался:

— Ну что, молодые люди, я вас вдоволь повеселили?

— Прости Румпель, — примирительно сказала Ашран. — Что ты хотел сказать?

Румпель сменил гнев на милость, достал коробочку, в которой носил табак, и принялся набивать трубку:

— Как насчёт амулета Томбора?

Ашран прищурилась, раздумывая, но Ма’Ай ничего не понимая уточнил:

— Что за амулет Томбора?

— Брат моего прадеда Томбор. Даже не знаю, как тебе объяснить… Иногда меня мучает вопрос, как вас в Белом королевстве делают таких наивных, — вздохнул Румпель, всё-таки решив поведать эту историю Ма’Айю. — Так вот! Томбор имел некие наклонности и попал под влияние тех районов города, где не ведет патрулирование охрана города. Ты, наверное, там и не бывал?

Ма’Ай отрицательно покачал головой.

— Томбор любил мужчин, — заключил Румпель. — Будучи талантливым изготовителем, он создал амулет по уровню достойный эльфийских мастеров. Амулет Томбора способен из мужчины сделать женщину, а женщину превратить в мужчину. Не просто создать иллюзию, как чары Ашран, а полностью изменить сущность.

Зря Румпель думал, что Ма’Айю ничего неизвестно об этой стороне жизни. Он был знаком с подобной историей, о тёмной стороне людей, которую они скрывают. Ещё давно За’Ар просветила их поведала о любви мужчин к мужчинам. Жаль, он тогда не поинтересовался, откуда ей было известно о таком. Умом он понимал, но глубинно осознать не мог. Зачем любить мужчин, когда есть такие чудесные и прекрасные женщины, как Ашран. Сегодня она впервые была в нарядном платье тёмно-зелёного цвета с золотой вышивкой. Вышивка сказочно переливалась в свете огня от очага. Длинные волосы, собранные в высокий хвост, оплетены золотой лентой. Тонкая шея скрытая высоким воротником платья. Длинные ушки Ашран украшали серьги каффы со свисающими желтыми камнями. Красавица! У него сдавило грудь. Вдруг стало трудно дышать. Он просто не мог отвести взгляд от неё.

— О чем задумался? — спросил Холгун.

Ма’Ай вздрогнул, не заметив его появления.

— Ни о чем, — буркнул Ма’Ай и поспешил ретироваться в уборную, схватив вёдра, оставшиеся от уборки.

Амулет Томбора представлял собой довольно простую вещицу. Небольшой тёмно-красный камень в оправе из серебра. Но, как сказала Ашран, сам камень изготовлен из крови Томбора. Все камни, изготовленные таким способом, имели подобную окраску. Осталось решить, кто будет представляться подружкой вора. Первым выбрали Холгуна. Едва он надел амулет, по его телу прошла магическая волна. Они пораженно замерли. Более страшной женщины Ма’Айю видеть не приходилось. Он даже на женщину мало походил вообще. Все тот же длинный острый нос, квадратный подбородок, крупное мускулистое тело. Изменения коснулись лишь волос, что теперь нечесаными патлами спадали на плечи, да появления двух небольших холмиков на его груди.

— Холгун, ты кошмарная женщина, — заключил Румпель.

Настал черед Ма’Айя примерять магическое украшение. Когда он надел амулет, то ничего особо не почувствовал, никаких изменений. Ма’Ай посмотрел на окружающих. Ужаса в глазах заметно не было. Он попытался оглядеть себя, взгляд уперся в грудь. Просто огромную грудь! Таких размеров, что он ног не видел за ней. Глаза расширились от удивления, стремясь к диаметру блюдец. Он даже пощупал. Настоящая! И кинулся в кабинет Ашран, где на стене висело зеркало в полный рост.

Увидев себя в отражении, он просто потерял дар речи. Смотревшая на него из зеркала девушка была на удивление миловидной, лишь отдаленно напоминала самого Ма’Айя. Она больше походила на Ма’Рту.

«Только в разы красивше» — подумал Ма’Ай.

Он бы сказал, что он очень даже ничего в женском обличье! На нем была вчерашняя форма службы решения дел. Рубашка сильно приподнялась из-за объёмной груди, оголяя живот. Большие темные глаза в обрамлении густых ресниц. Нос теперь был маленьким и кругленьким, да и пухлые губы казались более уместными на женском лице. Всю эту красоту обрамляли длинные мягкие волны волос. Было желание проверить наличие или отсутствие неких мужских атрибутов в штанах, и он не сдержался. Там было пусто!