Он выдержал эффектную паузу и смерил нас угрожающим взглядом.

— Но я не безрассуден, — соврал он. — Я не недружелюбен. Держитесь меня, и всё будет путём. Я о вас позабочусь. Будьте верны мне, и мы притрёмся, уяснили?

Мы снова кивнули.

— Короч'. Так. Полковник сделал меня своим заместителем, а вы, пацаны, мои офицеры. Вы мои любимчики. Вы сможете отдавать приказы остальному мудачью, и вы постоянно будете носить оружие. Следующие несколько дней я проведу с вами кое-какую дополнительную подготовку — руководство, стратегия, военное ремесло, и прочее говно. Вы возглавите отряды сборщиков, рейдерские команды и все прочие операции, слишком, блядь, грязные, чтобы я марал о них свои белые ручки. Держитесь меня и вам повезёт. Попробуйте меня наебать, и вам кранты. Итак, большинство из вас уже было со мной в ОКО, и вы в курсе, как мне нравится. Те из вас, что были летунами, быстро, блядь, научатся.

«Уж точно, научимся», — подумал я.

— Киган! — внезапно выкрикнул он, отчего я подскочил.

— Ну? — икнул я. Он сурово посмотрел на меня. — В смысле, да, сэр?

Он кивнул, прощая меня, на этот раз.

— Сегодня днём ты продемонстрировал хорошую инициативу.

— Благодарю, сэр.

— Для летуна, — добавил Мак. — И пятиклашки. И стрельба тоже нехеровая. Почти, как у меня, хех. — Он усмехнулся собственной небольшой шутке. Пьюг подобострастно хихикнул, но умолк под презрительным взглядом Мака.

— Если дела пойдут вразнос, ты нам понадобишься, Киган, — продолжал он.

Он обратил своё внимание на остальных и я тяжело выдохнул, внезапно осознав, что задержал дыхание.

— Все остальные могут у него поучиться. Это — человек действия.

Он склонился ближе ко мне, его кислое дыхание ударило мне в лицо. Он прошипел:

— Но не слишком активничай, лады? Ты же не хочешь быть слишком умным, ради своего же блага, да, Киган?

— Никак нет, сэр, — хрипло ответил я.

Он выпрямился и улыбнулся.

— Короч', пора расставить вас в патрули, народ.

В ходе последующего обсуждения, я осознал, что мне была дана возможность. Если я буду находиться среди офицеров, я стану ближе к Маку, а если я смогу сблизиться с ним, возможно, я смогу на него повлиять, отвлечь его, и даже, если возникнет нужда, договориться с ним.

Я приготовился стать лучшим из лучших друзей Мака: надёжным, стойким и хитрым ублюдком.

Спейт и Зейн отправились в караул первыми, остальные были свободны. Я пойду в караул в паре с Вольфом-Барри с рассветом, поэтому мне захотелось прикорнуть.

Разница между ночью и днём должна была быть стёрта электричеством; уличные фонари окрашивали ночное небо в оранжевый цвет и прятали звёзды; электрические лампы в домах позволяли людям всю ночь заниматься всем, чем они пожелают; автомобильные фары позволяли уверенно путешествовать в ночи. Теперь всё изменилось. Фонари на батарейках использовались только в случае крайней необходимости, поэтому свет по ночам исходил только от огня. Люди возвращались к старому распорядку дня и ночи, поднимаясь и вставая вместе с солнцем.

Тем не менее, Бейтс поддерживал старый распорядок: младшие ложились в постель в 8, четверо- и пятиклассники ложились в 9:30, старшие в 11. Я должен был ложиться в 9:30, но мне сообщили, что мне, как повышенному до старших — со всеми полагавшимися обязанностями — позволялось пользоваться и расписанием старших, поэтому у меня имелось кое-какое свободное время, и кое-кто, кому следовало нанести визит.

Дверь в лазарет была закрыта, но сквозь заиндевевшее окно было видно пламя свечи и перемещавшаяся тень Матроны. Я постучал и заметил, как тень замерла. Она не открыла. Возможно, хотела, чтобы её оставили в покое. Я постучал снова.

— Матрона, — произнёс я. — Это Ли. Просто хотел повидаться с тобой.

Её силуэт расслабился.

— Входи, Ли, — сказала она.

Я толкнул дверь, вошёл и увидел Матрону, стоящей у кушетки, которую она использовала для осмотра. На лбу у неё, там, куда её ударила наездница, виднелся бледный синяк, и на какое-то мгновение я разозлился, что после всего этого не пристрелил ту суку. Матрона была одета в медицинский халат и фартук в пятнах свежей крови. Рукава халата были закатаны, а на ладонях резиновые перчатки, которые она стягивала, когда я вошёл. Её лицо было таким же белым, как и одежда.

На полу, под простынями, лежало четыре тела. Значит, оба мальчика умерли.

Я замер в дверном проёме, не зная, что сказать. Тишину нарушила она.

— Слишком много дроби, — просто сказала она. — Слишком мало анестетиков.

Рядом с кушеткой стояла сложная система трубок, подвешенных на металлической подставке. Вероятно, она делала переливание.

Матрона проследила за моим взглядом и кивнула.

— Первым кровь сдал Аткинс, затем Броадбент, Дадли и Хейкокс. Они были такие смелые, но крови всё равно не хватило. — Слова застряли у неё в горле, и она облокотилась на кушетку, словно у неё закружилась голова. Затем она подняла взгляд, вспоминая.

— О, Ли, я забыла тебя поблагодарить. Ты спас мне жизнь, не так ли?

Я кивнул, по-прежнему, не понимая, что говорить.

— Благослови тебя бог. Ты спас меня. А я не смогла спасти их. — Она сползла на пол. — Какой пиздец. Пережить конец света, чтобы погибнуть из-за батончика «Марса».

Она закрыла лицо ладонями и заплакала.

Я подошёл к ней, присел рядом и осторожно коснулся её плеча. В тот же миг, она потянулась ко мне, обняла и уткнулась лицом мне в шею, заливая её слезами.

Какое-то время мы так и просидели.

Похоронив трупы, расчленив и засолив одну лошадь, и отпустив вторую километрах в пятнадцати дальше по дороге, мы избавились от всех свидетельств конфликта у школьных ворот.

К счастью, на микроавтобусе, брошенном в Хилденборо, не имелось надписи с названием школы и креста, поэтому никто не мог отследить его, не пробив номер в Агентстве выдачи водительских удостоверений и транспортных средств, а там не брали трубку. Нам оставалось надеяться, что ни МакКаллох, ни Флеминг перед повешением не выдали нашего местоположения соседям. Однако Бейтс не стал рисковать, и на следующий день собрал всех офицеров в актовом зале. Он был прямолинеен.

— Нам нужны боеприпасы, — просто сказал он. — В нашей оружейке десять винтовок и несколько коробок с патронами, но если дойдёт до стрельбы, повезёт, если продержимся день. Разумеется, когда закон и порядок рухнули, оружие и патроны можно брать, где угодно, если знать, где искать. А я знаю. Так что, собираемся в полевой выход.

Он достал маркер и принялся рисовать на доске карту.

Пьюг и Уайли остались охранять школу. Мистер Хаммонд намеревался учить, поэтому большинство мальчиков будут в безопасности внутри. Тем временем, остальные отправились в путь, с Бейтсом и Маком, попеременно сидящими за рулём микроавтобуса. В полном снаряжении, вооружённые, с лицами, раскрашенными защитной краской, мы готовились добыть оружие и встретить любое сопротивление.

Объехав Хилденборо по широкой дуге, мы направились в глубины Кента. Все машины, встреченные нами по пути, были брошены, а дороги были близки к тому, чтобы стать непроходимыми. С исчезновением муниципальных рабочих, которые резали бы кустарник и пилили поваленные деревья, узкие проселочные дороги быстро исчезали в зарослях зелени. На некоторых дорогах ветки деревьев скребли по нашему автобусу. Ещё пара сезонов и дорога зарастёт напрочь.

Мы проезжали мимо живописных деревень с обширными лугами, где поля для крикета, так долго подстригаемые, ныне пришли в упадок и заросли. Мы видели древние церкви с разбитыми витражами и громадными вековыми дубовыми воротами, висящими на толстых кривых петлях. Мы ехали среди полей, полных коров, мёртвых или умирающих, агонизирующих, из-за того, что их выводили давать молоко, которое теперь некому доить.

Кое-где виднелись признаки жизни: мужчина на лошади, запряжённой в повозку с кульками лука-порея; одинокий коттедж, из трубы которого в серое небо тянулась струйка дыма; горящая сельская ратуша. В одной деревушке, мимо которой мы проезжали, нас закидала камнями толпа одичалых детей. Мак сделал несколько предупредительных выстрелов по-над их головами, и рассмеялся, когда они убежали прочь.