Он установил мачту, прицепил парус и вышел в море, подгоняемый ветром с холмов Гонолулу. Даже отойдя от берега, он продолжал слышать гул артиллерии в отдалении. Это навело его на мысли, к которым он уже давно не возвращался. Если его соотечественники вернут Гавайи обратно, сможет ли он запатентовать своё изобретение? Если сможет, на этом, наверняка, можно будет заработать. Он уже давно не жил в достатке. Немного денег точно не помешает.

   Он отошёл уже достаточно далеко, и уже решил забросить удочку, как заметил в воде какой-то предмет. Он был слишком мал для лодки и никуда не плыл, а просто качался на волнах. Заинтересовавшись, он направил доску в ту сторону.

   Оскар успел разглядеть, что перед ним резиновый плот, как из него высунулась голова.

   - Э, браток, это у тебя чо за хрень? - с чисто бруклинским акцентом спросил человек.

   - Парусная доска, - автоматически ответил Оскар. Затем спросил сам: - А ты кто? Ты там в порядке? Как ты там оказался? Помочь добраться до берега?

   - Парусная доска? Неужели? Чего только не придумают.

   Парень на плоту ткнул себя в грудь большим пальцем.

   - Я - Ник Тверски. Да, я пилот, так, что не доёбывай меня. Иногда, бывает, что и везёт. Сраная зенитка разбила мне движок, а по мне не попала. Сможешь довезти меня до берега так, чтобы Тодзё* не узнал?

   - Эм...

   Оскар задумался. До появления американцев в гавайских водах сделать это было несложно. Япошки тогда не были столь взвинченными.

   - Не знаю, смогу ли тебя спрятать.

   - Ладно. Ты только помалкивай.

   Сбитый пилот говорил намного спокойнее, чем чувствовал бы себя Оскар, окажись он на резиновом плоту.

   - Тут повсюду спасательные "Каталины" летают, - пояснил тот. - Наверное, больше шансов, что меня подберут, чем пробраться незамеченным мимо узкоглазых пидоров. Если попробую, думаю, смогу отплыть подальше.

   - Ладно, - с сомнением произнес Оскар. - Хочешь, дам тебе удочку и крючки? Может, поймаешь чего-нибудь.

   Он и сам собирался порыбачить, пока не заметил спасательный шлюп.

   - Очень мило с твоей стороны, братан, но, честно говоря, я переживу, - сказал Ник Тверски. Он провёл в воде совсем немного времени, ещё не обгорел на солнце, ему даже бриться пока не нужно. Очевидно, он очень хотел пить.

   Оскар не знал, что делать и что говорить. Он не раз думал о возможной встрече со сбитым пилотом. Но встретить сбитого пилота, который не хотел спасаться? Это уже совсем другое.

   - Круто, что Америка возвращается, - сказал он и тут же добавил: - Вовремя.

   - Слышь, я не штабист, ничем помочь не могу, - ответил на это Тверски. - К слову о штабистах: наверное, мы сюда не совались, потому что в прошлый раз получили по мордам, и решили удостовериться, что больше такого не будет.

   - Разумно, - согласился Оскар. - Мы по вас скучали.

   - Ну, а как иначе-то? Нужно стойко переносить тяготы и лишения.

   Тверски, очевидно, понятия не имел, что пережил Оаху после 7 декабря 1941 года. С другой стороны, Оскар понятия не имел, каково это - быть сбитым на самолёте. Разве одно не уравновешивало другое? Трудно сказать, возможно, на весы Фемиды эти вещи класть не стоит, но на какие-нибудь другие, вполне.

   - Ну, удачи тебе, - неуверенно произнес Оскар, полагая, что бросает пилота наедине с чем-то ужасным.

   Но Тверски, вдруг, закричал и указал на восток.

   - А, вот, и моя попутка. Надо только внимание привлечь!

   Оскар посмотрел в ту же сторону. Точка в небе очень быстро увеличивалась. Ну, точно, гидросамолёт. У япошек они тоже были. Ник Тверски, казалось, никаких сомнений не испытывал. Он размахивал руками, словно одержимый. Пилот вытащил нечто похожее на пистолет и выстрелил в воздух. Оказалось, что это сигнальная ракета. Светилась она не так впечатляюще, как ночью - просто, небольшой красный шарик. Но, то ли он, то ли активное размахивание руками, от которого плот, едва не перевернулся, привлёк нужное внимание. Гидросамолёт развернулся в их сторону. Пилот снова закричал криком индейца из второсортного вестерна.

   "Каталина", если это была она, плюхнулась на воду и подкатила к ним. Открылся люк - Оскар затруднялся вспомнить правильное название - появился человек и крикнул:

   - Это ещё кто? Местный что ли?

   - Это мой братан, - крикнул Тверски в ответ, затем тихо спросил: - Как тебя там?

   - Оскар, - ответил тот.

   - Оскар, приносящий удачу, - продолжил пилот. - Сначала появился он, затем вы.

   - И какой мудак назвал гавайца Оскаром? - поинтересовался парень с "Каталины".

   - Я из Калифорнии, - сухо ответил Оскар. - Здесь уже лет восемь живу.

   - Нихуя себе, - отозвался лётчик.

   Тверски затащили на борт. Зарычали ожившие двигатели. Большой неуклюжий с виду самолёт развернулся на воде, грациозно, подобно утке, разогнался по воде и взлетел. Оказавшись в воздухе, он уже вёл себя не так изящно, как утка. Но всё же, он летел. Самолёт вернулся на тот же курс, которым шёл до того, как заметить сбитого пилота.

   Оскар остался наедине с пустым плотом.

   - Один - ноль в нашу пользу, - сказал он.

   Он увидел Тверски впервые всего полчаса назад, и вот, он улетел. Через день, или, скорее, через несколько часов, он вернется на войну. А Оскар... "Надо рыбу ловить", - подумал он, отошел чуть подальше и закинул удочку.

   Он надеялся, что встреча с Тверски принесёт ему удачу, но нет. Улов оказался, мягко говоря, средним. Но приходится брать то, что есть. "Может, это ненадолго. Может, скоро всё вернется на круги своя". Оставалось только надеяться.

   На пляж Ваикики он вернулся, управляя доской автоматически, чего нельзя было сказать, когда он вышел в море таким образом впервые. Практика решает всё. Чарли Каапу обладал такими же навыками, как и сам Оскар. Что, блин, с ним стряслось? Качаясь на волнах, Оскар поморщился. В любом случае, исправить он ничего не может. Он и сам чуть не подставился. Слабое утешение.

   Когда он появился на берегу, некоторые япошки принялись аплодировать. Если бы Оскар в этот момент не думал о Чарли, ему бы это даже понравилось. Ему бы это понравилось, если бы в мешке было нечто большее, чем пара скумбрий, которыми придётся расплачиваться за хорошее отношение. "Так здесь дела и делаются", - подумал он. Эта мысль успокаивала его чуть лучше.

   Когда Оскар вернулся домой, то обнаружил там Сьюзи. Судя по всему, пришла она давно. Она была пьяна, а в квартире стоял терпкий запах фруктового пойла, которое здесь звали джином. Сколько он её знал, Сьюзи никогда так не поступала.

   - Что случилось? - спросил он.

   Она взглянула на него, лёжа на старом разбитом диване. Взгляд её скользил по сторонам.

   - Оскар! - воскликнула она. - Слава богу!

   Затем, икнув, она добавила:

   - Это могла быть я!

   - Что могла? Что случилось, малыш?

   Оскар пожалел, что у него не было кофе, нынче достать его крайне трудно. Поэтому он от него отвык.

   - Я шла на работу. На работу, - повторила Сьюзи, словно забыла, о чём говорила. - Там на баррикадах сидели яшки... япошки.

   Она трижды повторила это слово, пока не получилось правильно.

   - Япошки уложили девчонку посреди улицы... А потом... Они...

   Она не закончила. По щекам потекли слёзы.

   - Это могла быть я!

   - Эй, - тихо произнес Оскар. - Эй.

   Он, наверное, был нежен, как медведь. На языке вертелось "Я же говорил", но оно там и осталось, к счастью. Он слышал, что эти солдаты-матросы иногда так поступали, поэтому и не был в восторге, когда утром Сьюзи собралась на работу. Он подошёл к ней и осторожно положил ладонь ей на плечо. Она слегка дёрнулась.

   - Рад, что с тобой всё хорошо, - сказал Оскар.

   Она имела полное право напиться.