Петерсон едва не рассмеялся ему в лицо. Если бы рассмеялся, офицер, без сомнений, вынул бы меч и отрубил ему голову. Джиму всё ещё хотелось жить, хотя в данный момент, он не мог объяснить, зачем.

   Прозвучала ещё одна преисполненная ярости фраза на японском.

   - Вас отправят строить дорогу в долине Калихи, - сказал местный япошка. - Таким будет ваше наказание.

   Складывалось впечатление, будто он направлял их на Чёртов остров*.

   Офицер снова прорычал. Переводчик не стал ничего говорить, видимо, и не надо было. Офицер выпрямился по стойке "смирно". Это могло бы выглядеть впечатляюще, если бы он был выше 170 сантиметров. Вместе с остальными членами отряда смертников, Петерсон поклонился. Они прекрасно знали, чего хотели япошки.

   Когда офицер развернулся и ушёл вместе с переводчиком, Петерсон позволил себе вздох облегчения. Насколько он мог судить, они легко отделались. Строительство дорог - это строительство дорог. Что ещё они могли ему устроить после всего пережитого?

   И где вообще, блин, эта долина Калихи?

   Капрал Такео Симицу оглядел своё отделение.

   - Что, парни, готовы вернуться в Гонолулу? - спросил он.

   - Так точно, господин капрал! - разом выкрикнули бойцы. Разумеется, они изо всех сил кричали "Хаи!". Он младший командир, а они - его подчинённые. Если они будут ему досаждать, он мог их отхлестать или избить, и никто не посмеет даже слова сказать. Нет, не совсем так. Командир взвода лейтенант Хорино сказал бы: "Отлично! Продолжайте поддерживать дисциплину!". Но никто из вышестоящих командиров не стал бы возражать.

   Только, как правило, он их не бил. Капрал чаще улыбался и ещё чаще смеялся. Капралом он стал относительно недавно. Командиры волновались, что он был слишком легкомысленным для такой должности. Но Симицу сражался, и сражался хорошо, сначала в Китае, затем, переплыв через Тихий океан, уже здесь, неподалёку от этих мест. Получив повышение, ему удавалось поддерживать дисциплину среди своих солдат без насилия, к которому зачастую прибегали другие капралы и сержанты.

   - Ну, тогда, идём, - сказал Симицу.

   Весь их полк перебрался из Гонолулу на побережье неподалеку от Халеивы на северном берегу Оаху, дабы оказать сопротивление возможному американскому десанту. Десант не высадился, этому поспособствовал японский флот. Теперь полк возвращался на исходные позиции.

   - А здесь хорошо. Жаль будет уходить, - произнес Сиро Вакудзава.

   Он был прав. В этих местах папоротник рос прямо перед вырытыми японцами окопами, на тропическом ветру качались кокосовые пальмы (те, что уцелели после японских бомбежек), океан здесь имел неописуемо прекрасный цвет, переливающийся всеми оттенками синего. Однако Вакудзава, который на момент высадки на Гавайях был зеленым новобранцем, оставался настолько легкомысленным, что на его фоне даже Симицу выглядел ворчливым брюзгой.

   - А мне не жаль возвращаться в Гонолулу. Тут нет борделей, - произнес другой, более опытный боец.

   Платили им скудно, поэтому бойцы не могли позволить себе ходить к шлюхам чаще, чем раз в месяц. Однако несколько солдат, у которых совсем не осталось денег, кивнули. Симицу не стал с ними спорить. Он также считал, что женщина раз в месяц гораздо лучше, чем вообще никаких женщин. Регулярные походы, всё же, лучше. "Нам всегда чего-то не хватает", - подумал он.

   Он вёл отделение в расположение взвода. Все почистились. Все собрали свои вещи. Любой готов пройти самый строгий смотр - ведь их уже осмотрел сам Симицу. По пути он кивнул капралу Киёси Аисо, который командовал другим отделением их взвода. Тот кивнул в ответ. Он был худым, но жилистым и крайне суровым. Аисо больше соответствовал привычному образу капрала, чем Симицу.

   Прежде чем отправиться обратно, до солдат снизошел с речью комполка, полковник Фудзикава.

   - Поздравляю, бойцы. Вы отлично готовы к битве, - произнес он. - Я уверен, вы с лёгкостью выкинете американцев, едва только они попробуют вернуться на Оаху. Если они снова решат это сделать, мы будем наготове. Банзай! Слава Императору!

   - Банзай! - хором выкрикнули солдаты.

   Горнист протрубил сигнал выдвигаться. Солдаты выстроились в маршевые колонны.

   - Крепитесь! - выкрикнул Симицу своим. - Для такого марша вы мягкие, как тофу. Я ожидал лучшего.

   Служба в Гонолулу их всех расслабила. На марше в Халеиву Симицу страдал вместе с остальными, но виду перед своими подчиненными не подавал. Если он продолжит сохранять бравый вид, солдаты будут лучше его слушаться.

   Поначалу всё вроде шло легко. Он смеялся при виде майн, вылетавших из зарослей риса, который сменил посевы сахарного тростника и ананасовые плантации, мимо которых они шли. До японского завоевания, Гавайи были неспособны сами себя прокормить. Теперь же, почти могли.

   Среди риса копошились полосатые горлицы и голуби. Их стало гораздо меньше, чем когда Симицу впервые сошёл на берег. Они отлично годились в пищу, а люди слишком оголодали, чтобы их не замечать. К тому же полосатые горлицы оказались слишком глупы и медлительны, поэтому поймать их не составляло никакого труда.

   Вскоре Вакудзава запел. У него был чудесный мелодичный голос, он легко выдерживал тональность, даже, когда остальные солдаты этого не могли. Пение помогало преодолеть расстояние. Симицу часто пел во время длительных пыльных маршей по Китаю. Походы здесь не были такими продолжительными, хвала небесам, и пыли здесь было меньше. Но пение всё равно помогало.

   По крайней мере, он так думал. Когда Вакудзава вместе с парой других солдат пропел несколько популярных в Токио баллад, лейтенант Хорино произнес:

   - Мы - солдаты. Если мы хотим петь, мы поём военные песни.

   У военных песен был один недостаток: не считая популярных баллад, они были жутко тупыми. Воспевание службы в пехоте, смерти во славу Императора и последующей жизни в виде духа было далеко не таким же захватывающим, как песни про женщин, пьянство, желание разбогатеть и заполучить ещё больше женщин. Даже тональность у этих маршей была убогой. Это были скорее гимны, чем песни. Как можно вообще так петь?

   Вскоре бойцы снова замолчали. Лейтенант Хорино выглядел довольным. По его собственному мнению, он прекратил небольшой бардак. Капрал Симицу проглотил вздох. Когда он пел, то не замечал дороги под ногами, и расстояние, измеряемое каждым его шагом. А теперь же, ничего, кроме ритмичного "топ-топ-топ" слышно не было.

   Солдаты шли через Вахиаву. Как и в Халеиве на севере, здесь не было ничего особенного. Небольшой и совсем не богатый городок. Небогатый по гавайским стандартам, конечно. Однако здешние города постоянно напоминали Симицу о благополучии Америки. У обочин стояли машины, и их было так много! Ездить они не могли - топлива не хватало, но обычные люди когда-то могли их себе позволить. В Японии на машине мог ездить только обеспеченный человек.

   Шины у некоторых машин оказались спущены, а с некоторых вообще сняты. Рано или поздно, из Малайи в Японию начнёт поступать резина, но сейчас её отчаянно не хватало. Толку для местных от этих шин не было никакого, особенно, когда машины, на которых они стояли, никуда не ехали. Значит, они послужат японцам.

   Как и везде, в Вахиаве местные при виде японских солдат обязаны кланяться. Местные японцы делали это не только автоматически, но и правильно, демонстрируя почтение и уважение. Белые, китайцы и филиппинцы кланялись не очень хорошо, однако специального приказа следить за правильным выполнением поклонов не поступало.

   Красивая блондинка, практически ровесница Симицу, почти под тридцать, поклонилась проходящим мимо солдатам. Когда взвод проходил мимо Вахиавы в прошлый раз, он уже видел красивую светловолосую женщину. Это та же самая? Как знать наверняка, спустя несколько недель?