Подъём на рассвете ни капельки не улучшил его настроение. Горячий чай, вприкуску с рисом и маринованными сливами на завтрак едва смогли разлепить веки. Иначе и быть не могло. Еду поставляли с родины, а её постоянно не хватало. То, что он сегодня, всё-таки, ел, означало, что до них добрался очередной транспорт. Лишь офицеры получали всё, что могли пожелать.

   Некоторые командиры, в награду за отличную службу, делились своим щедрым пайком с бойцами. К сожалению, ни командир взвода Симицу, ни его ротный, о таких вещах не думали. День предстоял быть сонливым и скучным.

   Всё отделение еле шевелилось. Даже Сиро Вакудзава, который никогда не лез за словом карман, был вял и заторможен.

   - Если это продолжится каждую ночь, американцы сведут нас с ума, - сказал он.

   - Они не могут бомбить каждую ночь.

   Как всегда, ефрейтор Сиро Фурусава говорил увереннее, чем позволяло его звание.

   - А почему нет-то? - спросил Симицу и зевнул. - Последнее время они бомбят всё чаще и чаще.

   Фурусава тоже зевнул, однако, перед этим вежливо отвернулся от капрала.

   - Для дозаправки гидросамолётов им нужны подлодки, - сказал он. - У них нет самолётов, которые способны без дозаправки пролететь весь путь от материка до Гавайев и обратно. Даже у нас с этим проблемы, а у них техника лучше.

   - Откуда ты всё это знаешь? - поинтересовался Симицу.

   - Слушаю, что говорят. И не высовываюсь. Смотрю по сторонам. Те, кто много знают, любят потрепаться.

   - Видимо, да.

   Сам Симицу не был уверен, что, услышь он что-нибудь интересное, понял бы, о чём речь. Он всего лишь обыкновенный крестьянский сын. Фурусава же вырос в городе, его образования хватало на то, чтобы понимать, о чём говорили окружающие.

   "Так, почему я командую им, а не наоборот?", - гадал Симицу. Но на этот вопрос, ответ у него нашёлся. В армии, при повышении, в первую очередь, важнее опыт и сила, а не образование.

   И всё же, образование, или, по крайней мере, здравый ум, имели значение. Три или четыре ночи американцы не показывались. А затем они вернулись, накатываясь небольшими волнами, тревожа японский гарнизон в окрестностях Гонолулу. Симицу начал их по-настоящему ненавидеть. Пришлось очень сильно постараться, чтобы не возненавидеть заодно и ефрейтора Фурусаву.

   Коммандер Минору Гэнда перешагнул через металлический порог и вошёл в каюту командира "Акаги". Отсалютовав, он произнес:

   - Прибыл по вашему приказанию, господин, - а затем, добавил: - Поздравляю с повышением!

   Контр-адмирал Каку поклонился, не вставая со стула.

   - Премного благодарен, - сказал он.

   Даже по его суровому лицу было понятно, что ему приятно.

   - Закройте, пожалуйста, дверь и присаживайтесь. У меня для вас новости.

   Просьба закрыть дверь в каюту означала, что дальше разговор пойдёт о тайнах. Преисполнившись ожидания и любопытства, Гэнда подчинился. Ему хотелось присесть на краешек стула, однако, пытаясь скрыть напряжение, он облокотился на спинку. Стараясь говорить, как можно спокойнее, коммандер произнес:

   - Что случилось, господин?

   - "Дзуйкаку", наконец, возвращается в эти воды, - весело ответил Каку, довольный собой. - Минут десять назад я получил шифровку. Вам сообщаю первому.

   - Домо оригато.

   Гэнда поклонился ещё ниже, чем его командир.

   - Очень рад слышать. Если позволите, это очень вовремя. Ремонт длился дольше, чем следовало.

   - Соглашусь, - произнес контр-адмирал. - Я злился и бесился чаще, чем могу вспомнить, и ни к чему это не привело. Никакого толку.

   Гэнда кивнул - иногда злость совершенно бесполезна. Каку продолжил:

   - И всё же, авианосец уже на пути сюда. Он прибудет через пару недель. Я надеялся, что нам дадут ещё и "Тайхо", однако, мне ответили, что его ещё нужно обкатать. Никакого толку, - повторил он.

   - Плохо, господин. Он бы нам пригодился.

   Гэнда очень много слышал о "Тайхо" и прекрасно понимал, какая от него могла быть польза. Среди прочего, корабль был оборудован бронированной полётной палубой, которая была способна выдерживать прямое попадание бомбы, весом 450 кг - впервые в истории японского флота. Коммандер добавил:

   - Нам бы пригодились любые авианосцы, большие и малые. Американцы, определенно, готовы рискнуть.

   - Не понимаю, о чём вы, - невозмутимо ответил на это Каку.

   Строго говоря, он настолько убедительно изображал невозмутимость, что Гэнда едва ему не поверил. Командир "Акаги" так широко зевнул, что его лицо едва не разделилось надвое. Для него беспокоящие рейды американцев таковыми не являлись. Каждую ночь авианосец вставал на якорь в разных местах гавани Перл Харбора, дабы американским гидросамолётам было труднее его обнаружить и подбить. Пока такой метод работал; повреждения пока были лишь случайными. Но с каждой воздушной тревогой адмирал Каку обязан находиться на мостике. А, ведь, он уже не молод. Бессонные ночи не проходили для него даром.

   - Они бьют не только здесь, - сказал Гэнда. - Американцы топят лодки наблюдения везде, где только могут.

   - Да, я тоже об этом слышал.

   Говорил Каку совершенно серьезно, и радости в его голосе слышно не было.

   - Они считают, что, убрав их, обеспечат себе фактор внезапности.

   - Мне тоже так кажется, господин.

   Гэнда также считал, что американцы могут оказаться правы. Японцы постоянно заменяли выбывшие из строя сампаны новыми, но происходило это небыстро и с проблемами. Американцы могут пробить брешь и незаметно провести свои корабли ближе к Гавайям.

   - Я разговаривал с коммандером Футидой, - сказал контр-адмирал. - Он пообщался с людьми, которые летают на "Н8К". Наши гидросамолёты будут патрулировать, несмотря ни на что. Они не застанут нас врасплох.

   - Хорошо, господин, - согласился Гэнда. - И чем больше мы получим в свои руки радаров, тем лучше. Они видят гораздо дальше, чем человеческий глаз.

   - Полагаю, что так. Все эти устройства, - раздражённо произнес Каку. - Я вам так скажу: когда спустили на воду мой авианосец, всё было иначе. В моё время, чтобы уничтожить противника, нужно было, действительно, его видеть. А не посылать самолёты куда-то за горизонт.

   - Верно, господин. Я слышал, адмирал Ямамото высказывался в том же духе.

   Гэнда решил, что его слова обрадуют командира. Разница лишь в том, что контр-адмирал Каку ностальгировал по былым временам, в то время как, Исороку Ямамото жил в настоящем, когда не смотрел в будущее. В этом и был весь Ямамото, иначе он бы не командовал Объединенным флотом. Люди, вроде Каку очень важны, но их можно было и заменить.

   - Адмирал Ямамото, - задумчиво повторил Каку. - Если бы не адмирал Ямамото, нас бы здесь не было.

   Именно так. Разумеется, японцев здесь не было бы и без Гэнды. Именно он убедил Ямамото в том, что за авиаударом необходимо высадить на Оаху наземный десант. Контр-адмирал Каку вряд ли об этом знал. Он продолжал:

   - Мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы мы не высадились. Тогда бы мы не застряли здесь, отрезанными от снабжения.

   - Хаи, - сказал на это Гэнда, и развивать тему не стал.

   Он извинился, и спешно вернулся на полётную палубу. Ему вдруг потребовался свежий воздух. Над водами гавани Перл Харбора до сих пор стоял едкий запах горелого топлива, вылившегося более года назад. Голубая некогда вода сияла радужными пятнами.

   Коммандер напомнил себе, что Каку - превосходный командир авианосца. Это было правдой, независимо от того, понимал ли старик весь стратегический замысел. Гэнда был непоколебимо убежден, что, если бы Япония не бросила на США все силы, они бросили бы на неё свои. Для него этот факт был важнее всего на свете.

   Мысли о независимых Гавайях сменились мыслями о короле Стэнли Лаануи. А мысли о короле Стэнли сменились более приятными размышлениями о королеве Синтии. "Нужно найти повод попасть во дворец Иолани", - подумал коммандер. Даже если ради этого придётся вести неприятную беседу с генералом Ямаситой.