– Я отвечу. Запишись в спортивный клуб. Выбери, что тебе по вкусу. Английский бокс, французская борьба или японское джиу-джитсу? И очень скоро сможешь один побеждать пятерых.

– Правда?

– Да. Вот тогда-то и подойдёшь к своему обидчику, скажешь: а ну-ка извинись перед матерью.

– А если не извинится?

– Извинится, – уверенно сказал Зубов. – Он тебя будет за версту обегать, чтобы не встретиться.

Загоревшийся было Митька вдруг погрустнел:

– Там, поди, просто так не берут? Платить надо?

– Надо. Но эту проблему мы решим. Я же говорил, – Зубов улыбнулся, – что внезапно разбогател. Держи.

Он протянул парню ассигнацию.

– Сергей Васильевич! Митька! – вскрикнула Мария. – Не смей! На баловство деньги переводить!..

Митька убрал протянутую руку.

– Бери-бери, – успокоил его Зубов, – сейчас я тебе, а когда-нибудь ты меня выручишь. Господь ведь не просто так людей сводит друг с другом. Верно, Мария?

Она взглянула сквозь слёзы на невзначай явившегося благодетеля:

– Ваша правда, Сергей Васильевич…

Ирина и Павел под руку, не торопясь, шли к бульвару. Они знали, что где-то сзади вслед за ними идёт филёр, но не проверялись, не пытались углядеть его в толпе прохожих. Сегодня, как и вчера, это их не волновало. Как потребовал Гордон, они изображали влюблённую семейную пару. Какая борьба, какие тайные организации? Ну, были ошибки молодости. А у кого их не было? Вот только поверит ли в эту игру полиция?

Впрочем, Ирине эти вынужденные прогулки определённо нравились. Обычно рядом с ними всегда были люди, и совсем не часто им выпадало бывать наедине друг с другом. Если только в поздние ночные часы. Но Ирина видела, как уставал Павел – только бы донести голову до подушки – особенно в первые недели после тюрьмы, – и лишний раз не пыталась донимать его ненужными разговорами.

А нынешние прогулки – впервые за долгое время – давали такую возможность. И они ею пользовались сполна. Вели себя так, что постороннему человеку могло показаться, что для них на всём белом свете нет ничего важнее, чем они сами. А на самом деле и Ирина, и Павел ни на секунду не забывали о том, что делают часть большой и сложной работы, в которой, кроме них, заняты и Гордон, и Солдатов со своими бойцами, и Зубов, и даже Катя, которая на удивление быстро влилась в жизнь боевой группы.

Обычно Ирина и Павел придерживались привычного маршрута, но сегодня Павел вдруг неожиданно увлёк Ирину на незнакомую улицу.

– Что ты задумал?

Он хитро улыбнулся:

– Сюрприз.

– Не понимаю.

– Сейчас поймёшь. Смотри.

– Куда? – ничего не понимала Ирина.

– На противоположную сторону улицы. Видишь фотоателье?

– Да, и что?

– Чей портрет на витрине?

Ирина вгляделась и замерла от неожиданности:

– Что это?

– Ты.

Она недоумённо смотрела на Павла.

– Ничего не понимаю, – Ирина была явно растеряна. – Объясни.

– Сейчас всё сама поймёшь. Пошли, – проговорил Павел, увлекая её за собой.

– Куда ты меня ведёшь?

– Понимаешь, – вполголоса говорил Павел, ведя Ирину через улицу, – хозяин этого ателье провокатор. И мы сейчас перед ним разыграем с тобой сцену согласно нашей легенде, что мы думаем только о том, как бы поуютнее свить своё гнёздышко.

– Ты уверен, что это надо? – Ирина встревожилась не на шутку.

– Уверен, уверен, – успокоил её Павел, распахивая дверь ателье.

Звякнул колокольчик. Павел пропустил Ирину вперёд. Откуда-то из подсобки появился хозяин и при виде вошедшей женщины застыл в изумлении. Через секунду он разглядел за её спиной Павла и расплылся в улыбке.

– Не ожидал. Вот так сюрприз. Как это вы надумали?

– Шли мимо, – небрежно заговорил Павел, – решили зайти. Сфотографироваться.

– В самом деле? – У фотографа округлились глаза.– Я счастлив. Вдвоём?

– Конечно. Но только не для витрины.

– Ну, разумеется, разумеется, – закивал фотограф, – даже если бы вы попросили, я бы отказался. И знаете почему?

– Почему?

– Потому что добрых половину моих клиентов привлекает сюда фотография в витрине. А во-вторых, почти каждый интересуется, кто такая? Замужем ли? Где живёт? Неизвестность притягивает. Рождает фантазии, мечты, грёзы. А если поместить в витрине вашу избранницу рядом с мужчиной, всё исчезнет, разрушится образ. Кстати, как вы желаете сниматься? В полный рост, по пояс или сидя на диване?

Павел повернулся к Ирине:

– Как ты желаешь?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Решай сам.

– А давайте, – вмешался фотограф, – во всех трёх ракурсах. Тем более что денег я с вас не возьму.

– Нет, мы не согласны, – возразил Павел.

– Нет, нет, не спорьте. Я ведь ваш должник. Благодаря вам поимел весьма значительный доход. Так что прошу вас, не перечьте.

Он рассматривал Ирину с Павлом с разных точек, подходил к ним, отходил, пригибался, вставал на цыпочки, выискивая нужный ракурс, а между делом сыпал и сыпал словами:

– А как ваш прошлый поход в университет? Результат благополучный?

– Вполне, – легко, как о деле абсолютно решённом, заговорил Павел, – остались лишь кое-какие формальности. Наверху, – он махнул куда-то рукой, – всё решено.

– Поздравляю. Очень рад за вас. Но вы ведь мне, по-моему, рассказывали, что раньше там учились?

– Да. Учился, но потом был отчислен.

– Грехи молодости? – предположил фотограф.

– Вот именно, – согласился Павел, – мы ведь в молодости все такие ниспровергатели. Всё нам не так. Всё хотим сделать по-своему.

– И не говорите, – поддакивал фотограф. – Что было, то было. Как говорится, кто без греха, пусть бросит в меня камень…

– Вот именно. Досадно только, что много времени потеряно зря. Теперь уже в каких-нибудь чинах бы был.

– Ничего, наверстаете, – утешил фотограф. Он охотно поддерживал разговор, иногда прерывал его, накидывал на себя чёрную накидку, щёлкал аппаратом, потом ловко возобновлял его, выведывая у собеседника планы на будущее…

Прощались как родные, с заверениями, что фотографии будут готовы через неделю, платы он за них не возьмёт и вообще всегда будет рад вновь видеть своих новых молодых друзей.

…На улице Павел взглянул на Ирину:

– Как я сыграл сцену?

Она улыбнулась:

– По-моему, убедительно.

– Главное, чтобы в этом убедились те, кому он сегодня же доложит о встрече с нами.

Ирина почувствовала, что у Павла испортилось настроение. Она видела, что какая-то мысль не даёт ему покоя.

– О чём думаешь? – осторожно поинтересовалась она.

Он тут же ответил:

– О тебе.

– А если по правде?

Павел повернул к ней серьёзное лицо:

– А если по правде, то ты, конечно же, понимаешь, что меня тревожит.

Ирина кивнула:

– Ты тут, а они там?

– Вот именно, – он улыбнулся, словно извиняясь… – Ты пойми меня правильно. Я, конечно же, счастлив, что появилась возможность быть с тобой вместе. Но…

Павел опустил голову.

– Но ведь это приказ Гордона, – напомнила Ирина. – Он сейчас главный. Так решил комитет. И мы должны ему подчиняться.

– Ты права. Я всё понимаю. И про приказы, и про дисциплину. За нами ведь следят круглые сутки. И всё-таки не могу смириться, что в такой момент, когда на счету каждая пара рук, я просто гуляю по бульвару. Единственное утешение, – он посмотрел ей в глаза, – что – с тобой…

– Не кори себя, – мягко сказала Ирина. – Не ты это придумал. Так надо. Наши прогулки – это тоже часть дела. Да-да, – заторопилась она, видя, что Павел хочет возразить, – и это существенно. Ведь те филёры, которые сейчас ходят за нами, могли быть брошены на поиски группы.

– Я с тобой согласен, – ответил Павел. – Я сам себя убеждаю каждый день, что всё правильно, всё идёт так, как надо. И всё-таки возникает какое-то непонятное чувство, что… – Он замолчал.

– …Тебя Гордон отодвинул, – продолжила Ирина, и Павел чуть смешался оттого, что она попала в самую точку, но тут же взял себя в руки, серьёзно заговорил: