- Послушай того парня ты знаешь всего один день, а Флора, как я догадываюсь, знаешь не один год. И если к нашему товарищу по тюремному несчастью ты наверняка ничего не испытываешь, то к Флору наверняка что-то есть, и что- то мне подсказывает, что это не глубокие светлые чувства.

- Да, ты прав. Но допустим, что мы двинемся не по изначально намеченному курсу, но куда в таком случае мы пойдём?

- У нас есть голо-карта.

- Да, голо-карта, конечно. Дойдём до ближайшего поселения, а там что? Нас не будет со спасённым Флором под боком целые сутки. После этого нас имеют право объявить беглецами. Соответственно, они свяжутся с «важными птицами» из Зброга и всё- твой побег накрылся. Это, если нас до этого не убьют, конечно.

- Послушай, всегда есть куча погрешностей. Ты думаешь мы не рискуем, спасая Флора? Крылатый червь нас может сожрать элементарно. А, вдруг там не один червь? Мы ж шли в логово, так? В логове всегда их целая семейка. И потом, мы все собирались участвовать в турнире. Тебе что пообещали?

- Это не твоё дело.

И тут Двухсотый подходит ко мне вплотную, будто хочет сказать что- то, чего я не знаю или просто чтобы заехать мне по морде.

- Дай, угадаю. Тебе предложилииии…. Свободу? Так?

- Угадал.

- Ха. А знаешь как? Мне тоже пообещали свободу. А вам всем, ребята, тоже пообещали свободу?

- «Да, да» - отвечают остальные парни.

- Вот так, но в рамках тюремной системы на всех свободы не хватит, друг. Свободу получит только один. Тот, кто выиграет, останется победителем в конце. Это шанс один из тысячи. Зато тут шансов побольше. Разве я не прав, мой друг?

-«Разве я не прав????» - Двухсотый не умолкает, он как будто ждёт от меня стопроцентного согласия, но сам же немного сомневается в своей правоте, не в её рациональной составляющей, нет, и даже не в эмоциональной, а в душевной, метафизической.

- «Я не могу оставить ни Флора, ни, тем более, одного из наших, пусть я и знаю его всего лишь сутки» - отвечаю я Двухсотому.

Двухсотый смотрит на меня взглядом непонимания…. Непонимания того, почему именно сейчас, именно в этот момент он должен был столкнуться с торжеством в человеке каких-либо моральных принципов. Готов поспорить, что в его голове возник вопрос «Почему сейчас? Ну почему не раньше?» Потому он и задаёт этот вопрос мне вслух.

-Почему?

(Воспоминания)

- Васудева, сынок, сегодня мы идём на болото.

- Болото?

- Да, грязное, ужасное болото.

- Но зачем?

- Полезно для концетрации.

- Для какой концетрации?

- Слишком много вопросов, Васудева. Идём, всё увидишь на месте.

Пройдя небольшое количество расстояния в гуще Асийских джунглей, мы с Отцом пришли на грязное, вонючее болото.

- «Вот мы и пришли» - говорит Отец с издевающийся ухмылкой.

Я закрываю нос пальцами, лишь бы не чувствовать эту вонь. Отец резким движением совершает шлепок мне по руке.

- «Папа, тут воняет!» -возмущаюсь я.

- «Это ещё не воняет. Так, сынок, снимай свою рубаху» - говорит Отец.

- Зачем?

- Что- то ты много говоришь сегодня. Давай, снимай.

Я снимаю рубаху. Отец прямо голыми руками набирает вонючую жижу из болота и мажет ею мою спину. У меня рвотный рефлекс.

- Тихо, не смей. Стой спокойно.

Отец вымазал весь мой торс. Я стою и еле сдерживаю отвращение и ещё больше- непонимание того, зачем вообще всё это нужно.

- А теперь, сынок, стой и делай волевую гимнастику. Таак, ручки сгибаешь, разгибаешь, всё, как обычно. Выполняй все движения полностью до завершения всей гимнастики.

Я делаю все упражнения, пытаясь сдерживать слёзы из глаз, которые «режет» этот отвратительный запах. Я ещё чувствую, как моё тело начинает потеть, тело измазанное в этот кошмар, фу!

- И пока ты делаешь, отвечаю на мучающий тебя вопрос. Ты это делаешь для концетрации на своём деле, своей миссии, у тебя есть задача- доделать комплекс до конца. Грязь же и вонь от неё- это всего лишь дорога к цели, это даже не преграда.

- Очень вонючая дорога, Папа!

- Ну да, может быть, хе-хе. Хотя…. Вот сейчас появилась и преграда.

Из кустов грациозно выпрыгивает жёлтая рысь пямо на спину Отцу. Он хватает её за голову и делает бросок вперёд. Рысь, приземлившись на землю, резко переворачивается на лапы. Отец принимает боевую стойку. Рысь рычит и шипит одновременно, как бы чередуя эти звуки, прижав уши и виляя хвостом.

- «Эй ты, давай на меня, котяра!» - я решаю взять инициативу в свои руки.

- «Сын, молчи!» - громко сказал Отец, явно переживая за меня.

- Папа, всё хорошо. Я кое- что придумал.

Я тихонько замираю на самом краю болота, так, чтобы не упустить из видаопасное животное.

- «Ну, давай!» - кричу я на рысь.

Рысь, слегка ускорившись в коротком беге, отталкивается лапами и делает прыжок прямо в мою сторону.

- «Васудева, нет!» - Отец кричит изо всех сил.

Я резко отскакиваю в сторону, а рысь прыгает прямо в болото, поднимая фонтан грязных, вонючих брызг.

- «Ну что, котяра, получил? Будешь знать, как нападать на моего Папу!» - хвастливо восклицаю я.

Рысь жалобно замяукала, в её глазах можно прочесть абсолютно обычный страх за свою жизнь-так срабатывает инстинкт самосохранения, присущий любому живому существу. Отец схватил лежащую рядом деревянную палку и протянул, как смог, её в сторону животного.

- «Ну давай, злючка ты такая, цепляйся» - говорит Папа.

Глаза рыси хоть и полны страха за свою жизнь, но в них ещё можно прочесть и недоверие. Конечно, ведь с чего это вдруг её недавняя жертва, то есть мой Отец, пытается ей помочь. Может этой палкой он хочет и вовсе её шандарахнуть по голове, чтобы утопить в болоте окончательно. Често, я и сам не понимаю, зачем Папа это делает.

- «Пап, зачем ты её спасаешь, она же снова нападёт» - говорю я в недоумении.

- Тихо, сын, не волнуйся и не отвлекай меня. Ну давай, рыська, тянись, тянись лапами, давай, я не причиню тебе вреда.

Взгляд животного сменился на «доверие от безвыходного положения», тут сразу вспоминается старинная асийская поговорка «авось, пронесёт». И вот котяра цепляет палку правой лапой, выпустив когти, подтянув так же и левую.

- «Давай, давай, вот, молодец» - отец почти вытянул зверя наверх.

Блестящая золотистая шерсть рыси конечно почернела от грязи, но уже того злобного воинственного взгляда хищника у неё нет. Она смотрит благодарно на моего Папу, а на меня с лёгкой даже не злобой, а обидой, слегка рычит в мою сторону и убегает в глубину леса. Я стою в удивлении, не знаю, что сказать.

- «Вот, вот, сынок, даже лютый зверь понимает проявленное к нему сострадание» - решает вот так закончить сегодняшний урок мой Отец.

(Конец воспоминаний)

Вот мы и остались вдвоём с наивным любителем всего необычного, умеющим ценить, видимо, простые радости жизни, а именно с держателем голо – карты, остальные пошли путешествовать в поисках свободы посреди пустыни, я же решил её добиваться дальше через намеченный изначально путь. Не то что бы я был каким- то идиотом, упустившим возможность побега. Просто по-другому я не могу. Так было вложено мне моими предками, моим Отцом. Только есть один вопрос, а этот новоиспечённый «картограф» чего за мной увязался- то? Мне, конечно, лишняя помощь не помешает в спасении козлины Флора и того парня из наших, но, блин, как же этот мой единственный спутник выносит мозг.

- «Как тебя зовут, братан?» - вполне ожидаемо спрашивает он меня.

- Сто пятый.

- Ааааа молодец, не говоришь своего настоящего имени, как и все наши- молодца, я тоже вот молчу, я умею хранить секреты, знаешь. Я -Сто седьмой. Недалеко от тебя ушёл, судя по кличке, а ты отстаёшь, хе-хе. Но это не важно, а знаешь что важно?

- Нет, удиви меня.

- Важно хранить язык за зубами, не выдавать секретов, не болтать лишнего. Вот, например, я слышал, как одному зэку увеличили срок до пожизненного за то, что он подслушивал разговор Флора с каким -то важным дядькой, там тайна чуть ли не государственной важности, хотя официально осудили за попытку побега. Ну типа раз он не находился на общем дворике в положенное время- значит пытался бежать. Только ты никому не говори. Это тайна. Меня тоже просили не говорить. И ты не говори. Держи язык за зубами, вот как я.