- Я уже не посол, теперь лидер, ха-ха, лидер Конмана – говорит Сакур.

- Переворот- ты сверг ваше правительство – говорит Отец, злясь, сквозь зубы.

- Да, сверг путём доверия, путём обмана, путём того, на что вы, Асы, не пошли бы; нам надоели ваши нудные нравоучения о гармонии, созидании и прочем. Мы хотим разрушать и править. Мы не хотим быть учениками! Да к тому же нерадивыми учениками, коими нас называет ваш Вождь Золий. Ой! Погоди! Я сказал- называет? Называл. Ха-ха! Называл в прошлом. Его ж теперь нет. Как и всей Асии – говорит Сакур.

Лицо Папы искажается гримасой ненависти и боли, Мама уже плачет навзрыд, Дядя Абхай просто смотрит в одну точку на песке с потерянным видом.

- Да, да, Асы, плачьте. Ведь какие чудеса может сотворить необратимая ярость, летящая на ультра-ядерной ракете, ха-ха! – издевается над нами Сакур.

- Ты, тварь! Я убью тебя! – с криком кидается на Сакура мой Папа, но стоящий позади него солдат снова бьёт лазеркой, и Папа падает.

- Знаешь что это? – Сакур достаёт из кармана какой -то пульт белого цвета.

Отец просто смотрит ненавидящим взором на вчерашнего посла Конмана.

- Это- специальный пульт, если я на него нажму, то тебя не станет, ты распадешься на атомы, а может, я нажму на другую кнопку пульта, и распадется на атомы твоя жена, твой друг Абхай, твой сын. Мы не сидели без дела на пути к свободе, мы воровали ваши научные достижения и перестраивали их под свои нужды. Ох, как же хорошо быть свободным от морали, от асийской морали. Весь мир, будто принадлежит только мне. А он и будет принадлежать мне. Уже очень скоро, Ас, ха-ха, уже скоро. Ну а вас продадут в рабство, в разные концы Конмана, а может, в разные концы системы, кто знает? Отвезти Вивека- в северную часть, его жену - в южную, сына - в восточную, Абхая- в западную! – приказывает Сакур.

Солдат, стоящий позади меня, берёт меня за локоть и уводит куда -то прочь, я чувствую настоящий страх, я чувствую, что меня лишают самого драгоценного.

- Нет! Мама! Папа! Нет! – Я кричу со слезами на глазах своим родителям, которых тоже куда- то уводят другие такие же солдаты.

- Сын! Помни, кто ты! Ты- Ас! Помни это! Васудева! Мы найдём тебя! Найдём! – кричит Папа.

(конец воспоминаний)

По моим щекам текут слёзы, если в моей жизни и было самое ужасное событие, то гибель Асии и потеря родителей, всё это вместе и было то самое страшное событие. Я чувствую, что парни поняли мой рассказ, мою историю. По всей системе уже много столетий идёт лживая пропаганда про «злобную асию», про то, как мы, Асы, порабощали другие миры, истребляли их культуру и, вообще, мы- «воплощение зла». Какая ложь! Наглая ложь! Мы несли свет добровольно, никого не принуждая, и тот же Конман жил, как хотел, но их одиночество съедало их, съедало их то, что они единственные, кто отказался от света, им хотелось, чтобы все познали их нескончаемую ненависть, их беспричинный гнев. Им не хотелось созидать, а хотелось разрушать, захватывать силой. Конечно, ведь разрушать всегда проще, чем созидать. Они увидели, что эксплуатируя других, можно начать беззаботную жизнь, но чем была плоха жизнь с кодексом Асии? Да тем, что всё- на равных, всё- общее для каждого в его мире, надо лишь трудиться, уметь общаться со своим миром, а им хотелось красть чужое и затем заставлять других завидовать им и сомневаться в своей честности. А кодекс Асии не давал им на всё это никакого права, поэтому мы стали лишними в их системе координат. Так что скажут парни в ответ на мою историю?

- Слушай, Сто Пятый, или как тебя там? Васу….Васу….- пытается выговорить мое настоящее имя Двухсотый.

- Васудева – помогаю я ему.

- Да, он самый, так вот, с чего это мы должны верить в это всё? Ну в это, что ты сейчас так красочно описал? – спрашивает Двухсотый.

- Так ты же веришь, что я Ас, ты сам говорил, помнишь мою быстро затянувшуюся рану? – спрашиваю я.

- Да, я может и верю, что ты какой- то там оставшийся или потомок их или один из оставшихся Асов, но…. – говорит Двухсотый.

- Никаких но! – вдруг прерывает Двухсотого Разрушитель.

- Почему это никаких но? – спрашивает Двухсотый.

- Слушай, помолчи, а. Дай умному человеку сказать. Твой друг ведёт себя не так, как многие в нашем дерьмовом, без всякого преувеличения, мире. Он рискнул своей свободой ради тебя, когда я тебя вырубил, помнишь? Накинулся на меня, словно дикий зверь. Я много всяких историй про Асов слышал, и все они одинаково хреновые, полные бреда, если честно, но ни одного Аса, до него, я не знал в своей жизни, как и не знал ни одного благородного человека, до встречи с ним, опять же. И я уверен, что ты, Двухсотый, видел другие примеры благородства Васу…. Васу…. – говорит Разрушитель.

- Васудевы – говорю я с улыбкой.

- Да – говорит Разрушитель.

В камере наступает тишина. Парни задумались, сильно задумались. Я это почувствовал.

- Слушай, ну так, как валить будем отсюда? – вдруг прерывает всеобщее молчание Двухсотый.

Такое нарушение покоя мне по душе, конечно. Диалог, идущий, как раньше, как ни в чём ни бывало.

- Нужен план. Решение, разумеется, мы должны принять все вместе – говорю я.

- Ну, я как- то на другое и не рассчитывал. Думаю, остальные также – говорит Двухсотый.

- Короче, план таков: мы поднимаем тут дикий ор, например, начинаем с Разрушителем спорить о результате нашего боя, он начинает кричать на меня- мол, тебе повезло, ещё бы чуть- чуть, и я бы тебя урыл…- говорю я.

- Ну так оно и есть, ещё б чуть-чуть, и я бы тебя урыл – говорит Разрушитель.

- О! Молодец, скажешь так- один в один, только с чувством, с гневом – говорю я.

- Я тебе не актёр – говорит Разрушитель.

- Ну, просто разозлись и всё, хорошо? – говорю я Разрушителю.

- Хорошо – говорит Разрушитель.

- Так, дальше сюда придёт бригада, вооружённая лазерными дубинками, – продолжаю я излагать план.

- Ты хотел сказать волшебными пультиками для расщепления наших жалких туловищ на ещё более жалкие молекулы? – перебивает меня Двухсотый.

- Нет, именно дубинками – говорю я.

- Погоди, погоди, но Флор приказал охране….- начинает возражать Двухсотый.

- Ничего они не сделают. Про пульты забудь – говорю я уверенно.

- Послушай Васу….Сто пятый, это большой риск. Может твоя регене…как её там?! Супер-мега-заживление, короче, может и на эти сраные пульты распространено тоже? – говорит Двухсотый.

- Нет, брат, если меня расщепят, то назад дороги нет – говорю я с улыбкой.

- Аааа, ну хоть в этом ты не сверхчеловек. Так с чего ты взял, что пульты не будут использованы? – спрашивает Двухсотый.

- С того, что мы нужны им для этой массовой заварухи. Мы- супервоины, самые сильные в системе. Мы не просто бойцы, мы не просто спортсмены. Все мы – сверхлюди, а не только я один – говорю я.

- А, ну да, мы – сверхлюди. Утешил – говорит с сарказмом Двухсотый.

- Этот турнир был лишь прикрытием. Они просто заманили нас сюда, в это место и поставили перед выбором: либо война за тех, за занавесом, либо смерть – говорю я.

- Блин, я не шестёрка, я чемпион – растроенно говорит Разрушитель.

- Уже нет – еле сдерживая смех острит Двухсотый.

- Чё ты там вякнул? – спрашивает Разрушитель у Двухсотого.

- Ой, прости, вырвалось – слегка оправдывается Двухсотый.

Слушая этот не имеющий отношения к делу, но забавный трёп я встряхиваю головой и, приведя, таким образом, свои мысли в порядок, продолжаю излагать план.

- Вобщем, когда охрана зайдёт, то задача наша лишь одна - чтобы от каждого исходила угроза для охранников, тогда и начнём рубилово, нас чуть меньше, чем их, но мы бойцы, а они нет; после этого отнимаем дубинки, берём их в заложники и требуем Флора к разговору – говорю я.

- И всё? Это весь план? – спрашивает Двухсотый.

- А ты чего ожидал? Сложно- не всегда гениально – говорю я.