Ночь была в самом разгаре, но ехать в бойцовский клуб не хотелось. Афина начала неплохо справляться и без меня, а вот Василисе действительно требовалась моя непосредственная помощь. Маленькая социальная сеть, по моим прикидкам, через год должна была сожрать большую часть конкурентов, а для этого ей вообще-то надо заниматься.

Так что я решил, что второй час ночи — самое время, чтобы посетить наш еще не открывшийся офис. Завтра мне здесь нужно принимать людей и при этом чувствовать себя хозяином положения и территории. А как можно чувствовать себя хозяином, если ты эту территорию в первый раз видишь?

Наш новый офис располагался на Хамовнической набережной в одном из новеньких низкоэтажных домиков, отданных под коммерческие помещения. Василиса что-то говорила про потрясающий вид из окон, но я был склонен думать, что в окна хорошим сотрудникам смотреть будет некогда. Хотя спорить с девушкой не стал — цена аренды была приемлемой, инфраструктура рядом развитая, транспортная доступность удовлетворительная. В общем, если вид из окна будет делать ее чуть счастливее, когда она начнет ночевать на рабочем месте перед запуском проекта, то я совсем не против.

Вся прелесть ночи в отсутствии пробок. По пустым дорогам Москвы катиться было одно сплошное удовольствие — просто вдавливаешь гашетку в пол и летишь, летишь, а дорога покладисто стелется тебе под ноги, как самая податливая и самая коварная женщина мира.

Домик с нашим офисом ночью выглядел как простой стеклянный куб, отражающий свет фонарей и фар, и тьму над рекой, и набережную по ту сторону воды. Я сбавил скорость, на ходу высматривая наши окна — вон те, с ярко-синими жалюзи, которые Васька очень просила меня одобрить к покупке, потому что синий цвет помогает сосредотачиваться. Их сейчас не очень-то было видно, конечно.

Как вдруг внутри, по ту сторону стекла, словно врубили все светильники разом. А в следующее мгновение на асфальт дорожного полотна полетели ошметки стекла вместе с лентами так понравившихся Василисе жалюзи.

В моем офисе только что прогремел взрыв.

Москва, особняк семьи Корсаковых

— Мне кажется, мы договаривались, — процедил Олег Юрьевич Корсаков, с трудом сдерживая гнев и кашель.

Василиса неопределенно повела плечом в ответ.

— О чем? — уточнила она. — Я не обещала быть затворницей.

— Ты испортишь себе репутацию!

— Папа, мы не в средневековье, — протянула Василиса. — А я, слава богу, не аристократка, чтобы торговать своей невинностью.

— Это не значит, что ты можешь крутить шашни со всеми мужиками в столице! — рявкнул Корсаков, теряя самообладание.

— С какими «всеми», папа? — девушка удивленно вскинула брови. — Ни с какими «всеми». Это все тот же «голодранец», — усмехнулась Василиса, припомнив слова отца. — Вложивший, кстати, в мою идею несколько миллионов.

Корсаков нехорошо прищурился. Если до этого он беспокоился за сытое будущее дочери, то теперь начал всерьез опасаться за ее жизнь.

— И откуда у сироты столько лишних средств? — спросил он.

— Я не спрашивала, — пожала плечами Корсакова. — Мы не в тех отношениях, чтобы я могла интересоваться источником его доходов.

— Ах, вы не в тех отношениях⁈ — протянул Олег Юрьевич. — А кататься по ночной Москве — в тех⁈

Василиса не стала спорить с отцом — просто молча поджала губы. Упрямо, уверенно в своей правоте, с трудом сдерживая глухое раздражение.

Олег Юрьевич глубоко вздохнул, жалея, что пошел на поводу у дочери и подписал тот проклятый договор. Надо было гнать дочь замуж за Строгановых, а не играть в эту вашу модную демократию.

— Василиса, ты же умная девушка, — попробовал зайти с другой стороны Корсаков. — Ты же должна понимать, что в случае, если у бедного сироты внезапно возникают лишние деньги, дорогие машины и возможность дарить девицам бриллианты, — мужчина кивнул на кулон в декольте дочери, — это значит, что он связался не с той компанией. А все истории про удачливых бандитов в нашей славной империи заканчиваются одинаково — смертным приговором.

Девушка как-то странно посмотрела на отца и проговорила:

— Сложно сказать, с той ли компанией связался Александр или не с той, — произнесла она, — но у него уже есть несколько наград…

Олег Юрьевич вздернул бровь, а Василиса, не скрывая гордости, добавила:

—…в том числе квартира, подаренная самим Государем за участие в военных действиях.

С минуту в комнате висела тишина. Корсакова уже надеялась, что убедила отца в том, что ее избранник практически близок к идеалу, как главу рода прорвало:

— Моя дочь, умница и красавица, отличница, маг первого разряда, девушка с невероятным интеллектуальным потенциалом, выбрала себе сапога! — простонал он, приложив к лицу ладонь и качая головой. — Боже, за что мне это все это? Я же хороший человек!

Москва, ночной бар, Николай Распутин

Николай Распутин потягивал дорогое вино и смотрел как элитные эскортницы курсируют по залу туда-сюда, так и напрашиваясь, чтобы их сняли и помяли пожестче.

У Николая своя такая же имелась. Она, правда, все никак не давалась, но Распутин был умен, богат и всегда добивался своего. Что девица ломается и хочет продать себя подороже — было ясно как божий день. Парень был щедр и обходителен, простолюдинка уже б наверняка выпрыгнула из юбок, чтобы удержаться рядом с таким мужчиной.

Но Румянцева простолюдинкой не была. Слегка побитая жизнью, потрепанная невзгодами, но все-таки аристократка. Боярышня! Старшая в своем роду, по сути.

Такую за цветочки и бусики в койку не затащишь. Но тем и интереснее.

Николай Распутин вообще любил нетривиальные задачи. Вот, например, господин Мирный и его слишком ровные отношения с Меншиковым и Ермаковым. Казалось бы, как нарушить систему, пришедшую в равновесие?

Ну, так это же просто — ударить по самому слабому ее звену.

Николай усмехнулся и пригубил от бокала. Он вообще не был большим фанатом силовых методов, но это не значило, что он вообще к ним не прибегал. Все-таки у некоторых настолько плачевный интеллектуальный уровень, что им через голову информация может поступить, только если ее доносит кулак.

Разве ж Николай виноват в том, что не все люди одинаково умные?

— Эй, милая! — окликнул Распутин девицу.

Ему казалось, что она невозможно похожа на Румянцеву — такая же горделивая жгучая брюнетка. Конечно, будь парень более трезв, он бы и не подумал, что у них есть что-то общее.

Но Николай Распутин трезвым не был уже давно. Его пьянил не только алкоголь, но и чувство собственного величия.

Девица в чисто символическом платье, нисколько не прикрывающем жопу, подошла и без разрешения уселась рядом с ним, закинув свою длиннющую ногу ему на колено.

— Привет, Анна, — усмехнулся парень.

— Анна? — чуть удивилась девушка, но быстро поняла, что клиент готов платить. — Я буду для тебя, кем захочешь, сладкий.

— Ты будешь Анной, — подтвердил Распутин, проводя рукой по длинной-длинной голой ноге.

В его идеальном мире все работало как часы: он мнет бабцу, Темников выполняет его ценное поручение, а утром Мирный, Ермаков и Меншиков ругаются в пух и прах.

Но был тут один неучтенный моментец…

Москва, Хамовническая набережная, Александр Мирный

В моем офисе только что прогремел взрыв.

Сказать, что я охренел — вообще ничего не сказать. Рука уже потянулась к телефонной трубке, чтобы звонить Серову или даже Нарышкину, требуя найти ту падаль, что совсем потеряла берега, как вдруг припаркованный у здания чуть-чуть за радиусом взрыва автомобиль сорвался с места.

И все это произошло почти что одновременно: взрыв, вихрь мыслей в моей голове, чужой резкий старт.

Рука, потянувшаяся к телефону, так и не взяла трубу, зато передернула коробку передач. Я утопил педаль газа в полу, и меня чуть вдавило в сиденье.