А тут такое шоу!

Левые бьются с левыми, да еще и из-за чего? Из-за власти над кучкой мечущихся крыс! Правые развлекались по полной, смеясь над этой ситуацией. Так что на зрительские места полигона набилось довольно много студентов, жаждущих посмотреть, кто же встанет у левого руля. Ну и учитывая вольный пересказ беседы этих двух господ, всем было интересно узнать, как же их рассудит сила.

Мне, честно сказать, тоже.

От нашей компании посмотреть на дуэль пошли я, Ермаков и Нарышкина. С Нарышкиной все понятно — трепетная невеста, со мной тоже — простолюдин глазеет на дуэль аристократов. Ермаков же просто изображал вежливый интерес к исходу дуэли. Но на самом деле каждый из нас болел за Максима, как бы странно для нашей компании это ни звучало.

И вот смотритель рявкнул: «БОЙ!», и дуэль началась.

Пожалуй, это был самый короткий и скучный бой, который я видел. Противники вскинули оружие, бах-бах-бах и… Темников падает тряпичной куклой на промерзший песок.

— Ах! — сдавленно пискнула Мария.

— Не вздумай падать в обморок, — едва слышно пригрозил ей Ермаков. — Нам ловить тебя не положено, а он доковылять не успеет.

Нарышкина надула губки и решительно зашагала к своему жениху.

— Что скажешь? — негромко спросил у меня Ермаков.

— Скажу, что Макс весьма искусен в огнестрелах, — так же негромко ответил я. — А еще, что он стал отправной точкой изменений в политике.

— Похоже на то, — задумчиво проговорил Ермаков.

Я же почувствовал на себе чей-то ну очень недовольный взгляд. И без труда нашел, кто же так на меня смотрит.

Распутин глядел на меня через весь полигон, и я весьма недружелюбно ему улыбнулся.

Он знает, что я знаю, что он знает. Знает и боится.

Москва, частный особняк, Григорий Распутин

— Ты идиот! — орал мужчина, не стесняясь в выражениях. — Ты полный кретин!

Его сын даже не пытался изображать раскаяние или чувство вины. Нет, он сидел и смотрел на отца с видом превосходства бога над простыми смертными.

— Ты угробил Дантеса! Угробил Донского! А только эти двое могли бы собрать для нас необходимый кворум для проталкивания нашего бизнеса! — не прекращал орать глава рода.

— Будут еще, — легкомысленно отмахнулся наследник.

— А они были УЖЕ СЕЙЧАС!

— Возможно, но в долгосрочной перспективе они просто бесполезны. Они слабы, — презрительно скривил губы Николай.

— Ты кретин! — прошипел Григорий Васильевич. — В твою голову не приходит мысль, что в следующий раз слабым можешь оказаться ты? Если забить людей, на которых ты опираешься, так сильно, что они ни при каких обстоятельствах не подадут тебе руку, как ты будешь дальше продираться по обществу?

— Темникова, может, и забили, — возразил наследник, — но компромат не позволит ему отойти далеко от меня.

— Баланс, Николай! — зло процедил глава рода. — Всегда нужно соблюдать баланс. Если людей постоянно пугать или им постоянно угрожать, со временем никакой компромат тебе не поможет. Их чувство страха притупится. Им может стать все равно. Сколько раз я тебе говорил, что твои люди должны в первую очередь уважать тебя и восхищаться тобой, затем нуждаться в деньгах и уже потом бояться? А? А⁈

Николай Распутин молчал, и если отец расценивал это как покаяние, то на самом деле парень просто не считал нужным тратить энергию на диалог с отцом. Он, Николай, был прав, и точка. Прав всегда и везде.

— В общем, так, — закончил скандалить Распутин-старший, возвращая сына к происходящему. — Ты или исправляешь все, что натворил. Или я исправлю тебя сам. Это понятно?

— Понятно, — с ленцой отозвался наследник.

О, он исправит. У него есть отличный план на этот случай, и да, он все исправит.

Все будут лаять и прыгать по его команде, потому что Николай был уверен — только умнейшие достойны вознестись к власти.

Вот, например, он.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Ноябрь начался с пафосного торжественного мероприятия, на которое я оказался внезапно приглашен.

— Отказ не принимается, — заявил Ермаков со свойственной сибирякам прямолинейностью, протягивая мне красивый белый конверт из плотной бумаги.

Под выжидающим взглядом Алексея я сломал сургучную печать с оттиском герба Ермаковых и выудил из конверта приглашение.

' Друг мой, Александр!

По случаю моего дня рождения приглашаю тебя на скромное семейное мероприятие с твоей дамой, проходящее седьмого ноября сего года по адресу…'

— А скромное семейное мероприятие — это меньше сотни гостей или больше? — негромко уточнил я, подняв взгляд на княжича.

Ермаков коротко усмехнулся:

— Все, что меньше пяти сотен, у аристократов будет скромным семейным мероприятием, — пояснил Алексей. — Но, думаю, ближе к двум сотням…

— Кхм, — я немного завис, пытаясь подобрать корректные слова. — А ты вообще уверен, что неблагородной парочке будет место на такой пафосной вечеринке? Не пойми меня неправильно, я-то к шпилькам равнодушен, но если твои важные гости зацепят Василису, мне ведь придется ровнять им лица.

— Александр, сразу видно, что ты бесконечно далек от политики, — с максимально серьезным выражением лица проговорил Ермаков. — Ты не просто какой-то там неблагородный, ты награжденный из рук государя за боевые заслуги! Это в наших имперских кругах ценится выше, чем титул некоторых левых.

— И чего тебе в простом баре не отмечается? — вздохнул я.

— Положение обязывает, — тоже как-то безрадостно вздохнул Ермаков, после чего отправился вручать приглашения дальше.

А у меня вот возник вопрос: что дарить людям, у которых есть все и даже немного больше?

В моем мире на таком уровне достатка в ходу были креативные подарки типа бутылки возраста именинника или газеты с датой выпуска дня рождения, какие-нибудь произведения искусства или памятные вещи. Например, ножка стула, который разбили о голову товарища при вашем знакомстве.

С Ермаковым у нас еще не было потрясающих историй, в искусстве я не разбирался, а притащить пузырь на светский раут мне показалось слишком экстравагантным. Круче только вынуть алюминиевую походную ложку из-за голенища за столом, чтобы эпатировать публику окончательно.

Так что я решил, что страдать на эту тему будет Корсакова. И чтобы делегировать ей эту задачу, мне потребовалось выловить ее в коридорах университета.

— Привет, — я поймал в объятия куда-то спешащую по своим делам девушку.

— Привет, — смущенно вспыхнула Василиса.

— Какие у тебя планы на вечер? — издалека начал я.

У девушки загорелись глаза, и она, полная восторга, затараторила:

— А ты свободен? Отлично! Я хочу показать тебе часть проекта. И еще материалы чистовой отделки для кухни. И, знаешь, мне кажется, что нужно немного сдвинуть дверной проем. Ой, а еще там Лобачевский готов отгрузить ребят, я их всех прособеседовала, пока ты был в Польше, но мне бы хотелось, чтобы ты их тоже посмотрел…

Пришлось прервать поток трудоголизма поцелуем. Корсакова успела еще что-то вставить про аренду, но я был убедителен.

— А что… Ты… Хотел?.. — с трудом переводя дыхание, вернулась Василиса к теме разговора.

Отстранившись, чтобы можно было вести беседу, но при этом и не выпуская девушку из объятий, я пояснил:

— Ермаков пригласил нас на свой день рождения. Будет пафосно, и нужно соответствовать. У тебя есть подходящее платье? — произнес я. — И еще не помешает придумать подходящий подарок…

Немного осоловелые от поцелуя глаза девушки мгновенно вспыхнули такой жаждой деятельности, что я понял — пощады не будет.

— Давай ты пройдешься по магазинам, а я поработаю? — миролюбиво предложил я, вкладывая банковскую карточку в девичью ладошку.

— Отважный витязь бежит перед лицом похода по магазинам? — деланно удивилась Василиса.

— Отступает, — поправил я. — Использует тактический отступательный прием.