Зал, в который они пришли, представлял из себя некое подобие музея, только предмет был всего один — легендарный меч, расколотый на десяток кусков. Кусочки меча живописно хаотически поблёскивали на полотне, расстеленном на коленях у скорбной статуи. Эпический момент был запечатлён тут же, на триптихе: картина первая — страшный Суарон убивает благородного Элемдиля, картина вторая — страшный Суарон растаптывает легендарный меч и картина третья — благородный Исильбур, сын Элемдиля, подхватывает обломки отцовского меча и срубает Суарону пальцы вместе с кольцом всевластья, после чего наступает полная аннигиляция собственно Суарона (на полотне весьма зрелищно было представлено начало данного процесса).

Они оказались не единственными, кто явился посмотреть на реликвию. Тут топталась уже вся пати, включая Одо, в новенькой мифрильной кольчуге и с мечом по имени Жалло на поясе. Куски Нартсиля передавали из рук в руки, к рукояти примеривались. Хоббиты вставали в благородные позы, и, в силу разницы в размерах, это было смешно.

Петька в свою очередь тоже подержал меч и подумал, что за столько столетий эльфам так или иначе приходилось подновлять кожаную оплётку, если только тут не примешаны чары. Хоббиты начали толкаться и дурить, и в конце концов кто-то из них порезался. Да уж, бойцы…

Очередной благородный эльф вошёл в музейную комнату и пригласил всю компанию на благородный пир — и это вызвало значительное воодушевление, особенно у хоббитов.

Как и ожидал Петька, всё было до предела благородно, аж до состояния «скулы сводит». Зал был большой и сплошь уставленный столами. Для особо важных персон предусматривался один стол повыше, за которым восседал владыка Элромд, а рядом — его дочь, леди Арбен, прекрасная и величественная, и, как считали эльфы, красивейшая из дев. Если, конечно, вы поклонники столь благородного благородства — несколько цинично подумал Петька и незаметно для других гостей погладил свою эльфийку по бедру, от чего она заулыбалась, разрумянилась и сделалась гораздо красивее, чем эта холодная мадам.

Мага Бравелса и дунудана Амбатура тоже посадили за высокий стол, и теперь они изо всех сил пыжились, пытаясь поддерживать благородную беседу. Прочие гости как на подбор были важны, словно короли, и почему-то все до одного оказались мужчинами. Бо́льшая их часть вела мудрые философские беседы или предавалась размышлениям. Мудрым, вероятно.

Атмосферу несколько разбавили Ларго и Мармадок, которым уже заживили пальцы. Приняв по паре кружек пива, пацаны спели что-то залихватское, прыгая посреди зала как кузнечики. Петька подивился, что они не залезли на столы, в культурной традиции хоббитов. Должно быть, владыку Элромда постеснялись.

Подкрепившись как следует, вся эта развесёлая компания проследовала в зал и начала распевать эльфийские баллады. Петька (он же Тури) решил, что столько благородства за один раз — это слишком, и на некоторое время сбежал в туалетную комнату. Однако, сколько можно пребывать в подобном месте, чтобы это выглядело приличным? Вернулся он как раз в тот момент, когда скучковавшаяся вокруг Одо пати разглядывала его новый меч. Марина слегка нервничала и даже как будто не обрадовалась тому, что он так рано вернулся. Петька подошёл и посмотрел меч, даже подержал в руках (Марина слегка вздёрнула бровь, но ничего не сказала):

— Весьма, весьма неплохая ковка! А что означают эти руны?

— При приближении слуг тьмы меч будет светиться голубым! — похвастался Одо.

— Весьма полезное свойство! — солидно кивнул Тури, и оба воина сочли необходимым высказать и своё компетентное мнение тоже.

— Владыка Элромд сказал, — со значением добавил Амбатур, — что к моменту нашей отправки меч Нартсиль также перекуют, он уже отправил мастеров, которые будут этим заниматься.

В этот момент в соседних галереях послышался какой-то шум, беготня и беспокойство. Кое-кто из эльфов подошёл к владыке Элромду, и они возбуждённо, но тихо поговорили.

Потом вдруг каждому из членов пати было предложено подойти к Элромду для беседы. Они подходили по одному, садились на особый стул напротив владыки, и каждому было задано несколько незначащих вопросов и выдано напутствие, без которого вполне могли и обойтись. Пати пребывала в недоумении — судя по всему, это несколько выбивалось из обычного сценария.

Чтобы загладить неловкость, эльфы снова принялись петь…

Петька на полном серьёзе начал обдумывать, как бы свалить с этого мероприятия под предлогом насладиться красотами дивной долины и найти какой-нибудь подходящий для уединения с дамой уголок, как вдруг — внезапно — было объявлено, что ночь вошла в свою силу, пора двигать в путь и прочее. Не один он пришёл в некоторое недоумение, и прежний эльф-дворецкий пояснил им, что всё это оттого, что в особенных эльфийских местах время течёт по-иному, а Марина добавила в привате, что это, скорее всего, условности квеста. Всё-таки здесь не стопроцентное жизненное моделирование, и со временем могут быть отдельные фокусы.

Амбатур получил свой меч, Вилком Дудстон и прочие «второстепенные» хоббиты — пони, навьюченных провизией и одеялами, Дарамир торжественно протрубил в свой боевой рог, и все приготовились двинуться в путь. Почему требовалось выходить именно в ночь, и каким образом это должно было сбить с толку Суарона или Сурамана, Петька взять в толк не мог, но спорить с мобами не стал. Однако, проверив карманы и подсумки, извинился:

— Простите, я, кажется, забыл в туалетной комнате мою курительную трубку.

Все посмотрели на него с недоумением. Дотошно следовать образу своего персонажа — это, конечно, круто, однако курить? Нет, в вирте такая привычка, естественно, не несла дурных последствий, и всё же… Петька взгляды проигнорировал, сходил до нужной комнаты и вернулся, пристраивая трубку в один из поясных подсумков.

— Не переживайте, друзья. Обещаю не обременять вас своей дурной привычкой.

На этом задержки кончились, и отряд вышел к нижним воротам Последнего Пристанища, как эльфы именовали свой Ривендолл. Провожали их владыка Элромд и старый Бульбо. Элромд, не отступая от канонического сюжета, напутствовал их в том духе, что каждый из членов отряда — единица самостоятельная, и каждый волен отвалиться в тот момент, как решит, что дальше их дорожки разбегаются — Петька истолковал это в том смысле, что по дороге могут попасться другие квесты, и игрок может переключиться на них без штрафных санкций. Что в этом случае будет с оставшейся пати — мало кого заботило.

Владыка Ривендолла хотел распространиться ещё про пределы мужества и бессчётные опасности, но тут Марина негромко запела:

— Бежит дорога все вперёд.

Куда она зовёт?

Какой готовит поворот?

Какой узор совьёт?

Сольются тысячи дорог

В один великий путь.

Начало знаю, а итог —

Узнаю как-нибудь.*

*Доподлинная песня

из книги «Властелин колец» Дж.Р. Р. Толкиена

в переводе И. Б. Гриншпуна,

однако в исполнении Марины

она почему-то напоминала вестерн.

Почтенный Бульбо при звуках песни оживился, и глаза его засияли с удивительной ясностью:

— Милая дева! Какой бальзам на мою старую душу! Я и не думал, что в большом мире кто-то слышал о моих песнях…

Марина молчала и лучезарно светила лицом.

Хоббит порылся в карманах и с досадой всплеснул руками:

— Какая жалость! Мне совсем нечего подарить вам на память! Разве что эту записную книжку… Возьмите, юная леди, пусть она напоминает вам о старом хоббите и его песенках.

Марина приняла маленькую книжечку в тиснёном кожаном переплёте с благодарностью. Владыка Элромд разморозился и торжественно выдал напоследок что-то про свет звёзд, осияющий им дорогу, и отряд наконец-то двинулся в путь.

В некотором отдалении Петька заметил ещё эльфов. Их было довольно много, и он начал опасаться, что сейчас снова начнут петь, но те только махали им вслед или выкрикивали слова прощания.