— Рыжий тоже с нами поедет?

— Нет. Рыжему там делать пока нечего.

— Вдвоем? — нахмурилась Танька. — Вернее, в полторы рожи? Я-то не боец.

— Ничего. Все будет отлично, я тебя уверяю. Ты вот мне скажи, ты зачем волосы покрасила?

— Под паспорт.

— И скоро это безобразие отрастет?

— Что, так плохо? — огорчилась Танька. — Мне вроде нравится…

— Да нет, ничего так. Но было лучше.

— Э, ты меня еще покемоном не видел. Нежно-розовым таким.

— Увидел — убил бы… — рассмеялся Герцог.

Танька села на диван, прижалась щекой к бедру, замурлыкала от удовольствия. Герцог опустил руку, почесал ее за ухом.

— Ну, кошка, натурально.

— Ты мне вот что объясни. Ты вот все шутишь — любимая женщина, все такое. Так какого ж лешего ты меня тогда отпустил?

Герцог присел на корточки перед ней, внимательно посмотрел ей в глаза. Лицо его посерьезнело.

— Я никого никогда не держу. Сказала — уедешь, значит — уедешь. Значит, ты так решила.

— Ну какого ж черта… — сжала кулаки на коленях Танька. — Кто так с женщинами обращается? Я же была уверена, что я тебе не нужна абсолютно!

— Обращаются с женщинами. А с людьми себя ведут. Я специально так себя вел — как веду себя в худшем настроении. Это был тест. Для обоих. Ты не приняла. А я могу месяцами так жить, понимаешь? И если ты не можешь этого принять, если тебе так — плохо, то лучше жить порознь. И я был уверен, что ты решила — это не по тебе.

— А ты хотел, чтобы я осталась?

— Хотел.

— Ну почему же ты все делал наоборот? — не могла понять Танька.

— Полюбите нас черненькими, а беленькими негры не бывают, — улыбнулся Герцог.

— Нормально, а? — возмутилась Танька. — Я там чуть не спилась. Любовь всей жизни накрылась медным тазом. Даже не приехал, не позвонил.

— А тебе кто мешал приехать? — удивился Герцог.

— Гордость девичья…

— Это не гордость. Это дурость какая-то. Сама уехала, и ждет, что я к ней приеду. Уговаривать тебя? А зачем? Чтобы ты жила потом со мной и мучилась?

— Тьфу на тебя! Все не как у людей… — сдалась Танька.

— А тебе очень нужно как у людей? — вкрадчиво спросил Герцог. Танька подумала и отрицательно помотала головой.

— Вот и я так подумал. Пойдем, слегка выпьем и слегка посидим с ребятами. А потом спать. Завтра подъем рано утром.

— Мы ж не встанем…

— Я встану. И тебя подниму, не беспокойся. Жестокими, варварскими методами.

Посидели действительно недолго — уже к одиннадцати Герцог объявил отбой и утащил Таньку с кухни.

— В принципе ты можешь еще посидеть. Но тогда будем спать. В основном значении этого слова.

— Еще чего! — возмутилась Танька. — Я тебе покажу основное значение.

Утро подтвердило тезис о том, что добрым оно не бывает. Даже если тебя будит, сталкивая с постели, любимый мужчина. Особенно, если после этого он бесцеремонно тащит тебя в ванную и засовывает с головой под холодную воду. Танька посмотрела на часы — семь пятнадцать. Ничего себе. В такое время нужно ложиться, а не подниматься. Завтракали основательно — пельменями с соевым соусом. Танька вяло поклевала пищу, но Герцог, рыча, заставил ее съесть все, что положено на тарелку, и допить до конца чай.

— Все мы дети ночи. Но иногда нужно вставать с рассветом. И это нужно уметь делать легко и без страданий.

— Хорошо тебе… — кисло сказала Танька. — А я после еды совсем спать хочу.

Герцог положил ей руки на плечи, размял, потом перенес ладони на виски, легонько помассировал кончиками пальцев. Довольно болезненно нажал на какие-то точки за висками, потом помассировал лоб и переносицу. Под конец Танька почувствовала себя бодрой и готовой к подвигам — обычно это состояние посещало ее только с наступлением сумерек.

— Вот так. Собирайся, поедем.

Гарнизон сдался после нескольких часов переговоров. Технику удалось сохранить.

Впрочем, Кэсс это пока что мало интересовало. Ей требовалось прояснить один вопрос. Ответ — известен заранее, но нужна бумага, которую можно взять в руки. Официальная бумага, желательно — с печатью.

Прямиком с поля, только успев накинуть на плечи китель — было прохладно, она направилась к корпусу СБ. Идти внутрь не пришлось — нужный ей подполковник как раз выходил из здания. Кэсс четко отсалютовала и спросила:

— Техник Эссох у вас?

— Уже не у меня. На своем рабочем месте, — ответил эсбэшник.

— А… — открыла рот Кэсс, чтобы задать следующий вопрос, но подполковник коротко бросил: «Простите, я спешу».

И, действительно торопясь, пошел куда-то. Кэсс недоуменно посмотрела ему вслед, закрыла рот, бегом отправилась к ангарам и вновь, в который уже раз, налетела на Эрга. Тот по своей дурацкой привычке сгреб ее в охапку, приподнял и переставил на полшага от себя. Подоплеку этой манеры Кэсс знала столько лет, сколько периодически налетала на здоровяка Эрга. Она была едва ли не самой низкорослой среди летного состава, а Эрг был самым долговязым, и, чтобы видеть ее лицо, ему требовалось отодвинуть ее на некоторое расстояние. Да и Кэсс не очень-то удобно было задирать голову, чтобы видеть не его грудь, а хотя бы подбородок.

— Как твои дела? — спросил Эрг.

— Простите, я спешу, — повторила она фразу эсбэшника и помчалась дальше. Эрг долго и удивленно смотрел ей вслед.

— Рин, я опять к тебе, — влетела в подсобку, с грохотом захлопнув за собой дверь, Кэсс. — Очень важное дело. На миллион кредитов!

— Слушаю, капитан, — Рин поднял глаза от стола, снял защитную маску и внимательно посмотрел на Кэсс.

— Дело опасное, — сразу предупредила она. — Или благодарность в приказе, или трибунал.

— Что затеяла, сестренка? — техник скинул накидку, пригасил мощность паяльника. Кэсс с улыбкой смотрела на стол, на котором рабочего места было — один локоть поставить, а все остальное было завалено деталями, частями деталей и бывшими деталями.

— Нужно тряхнуть СБ. Наше СБ.

— Зачем?

— Нужно личное дело… догадываешься, чье?

— Догадываюсь, — кивнул Рин. — Штаб-капитана Валля.

— Именно. Извини, но ребят я впутывать не могу. А ты, кажется, хотел сделать ему что-нибудь… не самое лучшее.

— Разумеется. Готов на любой риск! — Рин весьма удачно спародировал типовой пропагандистский боевик.

— Лучше без риска. Попробуем уговорить. Не получится — будем давить. Мне до зарезу нужно это личное дело к десяти утра.

— Ну, пойдем.

В корпусе эсбэшников царили тишина и благолепие. Во временных помещениях — четыре комнаты, заставленные аппаратурой, и маленькая приемная — кажется, никого не было. Кэсс с досадой пососала прокушенную на рассвете губу, но Рин прислушался и показал на одну из дверей. Да уж, слух у техника был что надо. Она толкнула дверь — за терминалом сидел смутно знакомый ей по основной базе молодой парень в серо-синем кителе. Увидев входящих Кэсс и Рина, он слегка подпрыгнул на стуле, потом взял себя в руки и поднялся.

— Капитан… старший лейтенант? — удивленно спросил он, словно не был уверен, что перед ним именно капитан и старший лейтенант. Кэсс захотелось что-нибудь ему на эту тему сказать, но она прикусила язык.

— Вы… — помедлила она, давая молокососу возможность представиться.

— Лейтенант Росхар-Лэнн.

И Кэсс, и Рин симметрично сдержали скорбный вздох: куда катится Империя, если потомок старого военного рода служит в СБ?!

— Лейтенант, у нас к вам дело, — погнала с места в карьер Кэсс. — Достаточно важное для вас и для всего Корпуса.

Лейтенант приподнял редкие брови, постарался принять профессиональный вид. Вышло не очень. Кэсс был виден угол терминала. Сидя на посту, лейтенант даже не читал что-нибудь художественное — он банально разгадывал пасьянс. До лощеного Эскера ему было далеко. Оно и к лучшему, подумала Кэсс.

— Я не уполномочен… Я должен сообщить начальству…

— Какому начальству? — ласково сказала Кэсс. — Штаб-капитану Валлю?