Командующий выразил также надежду, что члены комитета отправятся в Европу и увидят воочию людей, находящихся в концентрационных лагерях уже в течение семи-восьми лет, сначала в нацистской Германии, а теперь в ’’освобожденных лагерях”. Он добавил, что концентрационные лагеря в Европе представляют собой лишь часть еврейской проблемы, однако самую ужасающую ее часть.
Командующий выразил опасение, что Генеральная Ассамблея ООН, которая соберется в сентябре, не сможет уделить достаточно много времени этой проблеме и создаст второй комитет, который снова прибудет в Палестину в то время, как мужчины, женщины и дети будут томиться в концентрационных лагерях в Европе.
Командующий недвусмысленно заявил, что если англичане казнят членов Иргун Цваи Леуми, то бойцы Иргуна ответят на казнь своих товарищей казнью англичан, и тоже через повешение. Бойцы Иргун Цваи Леуми, сказал он, имеют все права на свою борьбу. Иргун, отметил он, абсолютно уверен, что ведет борьбу не только за независимость Палестины, но и за права свободного человека.
В ответ на вопрос, командующий ответил, что англо-американский комитет не был в контакте с Иргуном. Он подчеркнул, что Иргун направил свой меморандум американским членам комитета, но не сделал того же по отношению к его британским членам. Он добавил, что некоторые американские представители англо-американского комитета попытались связаться с Иргуном, но это не было возможным в то время по соображениям безопасности.
Командующий объяснил, что группа Штерна откололась в свое время от Иргуна. Она образовалась как независимая боевая единица в 1940 году в результате раскола Иргун Цваи Леуми, вызванного причинами различного характера. Считается, что причиной раскола явился отказ Авраама Штерна, тогда члена командования Иргуна, подчиниться решению Иргуна прекратить на время войны союзников с гитлеровской Германией боевые операции против англичан. Однако это неверно. Авраам Штерн подписал это обращение Иргуна вместе с остальными членами верховного командования организации. Раскол произошел через год. Отношения между двумя боевыми группами прекрасные. Иргун больше и мощнее, однако, это не означает, что он лучше.
В ответ на вопрос, какое влияние может оказать в будущем на еврейскую молодежь пример Иргуна, не подчиняющегося никаким законам, командующий ответил, что членов Иргуна учат противостоять тому, что британское правительство называет законами. Эти законы, оправдывают оккупацию и репрессии. Однако, по его мнению, будет совсем нетрудно приспособиться к еврейскому государству и его законам.
Командующий осведомился о существовании какой-либо возможности положительного отношения членов комиссии к просьбе Иргуна, содержащейся в письме, направленном председателю комиссии, в котором говорилось, что некоторые бойцы Иргуна, заключенные в Акко, должны предстать в качестве свидетелей перед членами комиссии. Судья Сандстром ответил откровенно: ’’Возможность существует минимальная. Мы сделали почти все, что могли. Мы можем спросить, почему именно эти трое заключенных, членов Иргун Цваи Леуми, будут самыми подходящими свидетелями по вопросу о британском терроре в лагерях”.
Командующий ответил, что ответом на вопрос последнего явится тот факт, что эти трое заключенных судились военным трибуналом и не только испытали на себе жестокость англичан, и были свидетелями дурного обращения с другими ’’террористами”. Он добавил, что не считает этот вопрос вне компетенции комиссии и полагает, что члены комиссии обязаны заслушать свидетельские показания заключенных, находящихся в военной тюрьме Акко, так как комиссия для того и прибыла в Палестину, чтобы расследовать положение на месте. Нынешнее оккупационное правительство Палестины относится к заключенным самым варварским образом. Иргун Цваи Леуми может представить больше, чем трех свидетелей, если у членов комиссии будет достаточно времени, чтобы выслушать их. Иргун, добавил он, обвиняет правительство Великобритании в варварском отношении к узникам.
Г-н Сандстром заметил, что все дело в том, что должны быть и другие свидетели, которые подтвердят показания членов Иргуна, на что командующий ответил, что дело вышеупомянутых троих является совершенно особым. Все трое могут рассказать о членах Иргуна, убитых и раненых англичанами после нападения на Аккскую тюрьму. Они могут рассказать о раненых, которые, находясь в предсмертной агонии, были застрелены британскими солдатами. Они могут рассказать о бойцах Иргуна, которые умирали от того, что им не была оказана медицинская помощь, было отказано даже в воде. Эти трое заключенных, о которых говорилось в письме Иргуна, были взяты в плен в ходе этой операции.
Командующий заявил, что не уверен в том, что вмешательство членов комитета принесет какие-либо результаты. Любое такое вмешательство будет завуалировано дипломатическими терминами, как это было с принятой комитетом резолюцией. Он добавил, что, по его мнению, прецедент, могущий способствовать удовлетворению просьбы Иргуна имеется в деле расследования положения в Греции Советом Безопасности ООН.
К концу встречи председатель упомянул о соглашении, к которому обе стороны пришли вначале, относительно того, что встреча эта не подлежит огласке. Командующий ответил: ’’Иргун Цваи Леуми всегда держал данное им слово. Спросите у англичан. Они подтвердят это”. Тем не менее, командующий согласился, что позднее, когда комиссия покинет Палестину, председатель сможет, если момент будет подходящим, предать всю историю этой встречи и текст записей гласности, с условием, что он сможет просмотреть их перед опубликованием. Председатель согласился”.
Неофициальное заключение этой встречи не было включено в протоколы доктора Банча. Судья Сандстром сказал: ’’Жаль, что другие члены комиссии не могли слышать вас. Мы, конечно, сообщим им о нашей встрече, но всегда есть разница между впечатлениями, полученными непосредственно, или пересказанными”.
Доктор Ху сказал нам на прощание: ’’Оревуар, в независимой Палестине”.
Теплее и сердечнее всех был доктор Банч. Пожимая мне руку, он сочувственно воскликнул: ”Я понимаю вас. Я также представитель преследуемого меньшинства”.
Картер Давидсон, корреспондент информационного агентства Ассошиэйтед Пресс, был счастлив. В этот вечер он опередил всех своих соперников в жестоком соревновании в погоне за новостями. Состоялась секретная встреча между официальными представителями Организации Объединенных Наций и представителями борющегося еврейского подполья, и он, Картер Давидсон, был единственным журналистом, который не только знал об этой встрече, но который присутствовал на ней!
Но кто-то нарушил все его планы. Картер Давидсон добросовестно соблюдал все условия сделки и не протелеграфировал своему агентству ни слова. Мы со своей стороны обещали ничего не публиковать до тех пор, пока члены комиссии не прибудут в Женеву. Мы, естественно, сдержали наше слово. Подполье умело хранить секреты, однако наша конспирация оказывалась бессильной, когда приходилось иметь дело с другими людьми. В ту же ночь эта секретная встреча стала достоянием публики. Один из представителей ООН, я не знаю до сих пор кто, рассказал о встрече с представителями Иргун Цваи Леуми другому члену комиссии или одному из секретарей за рюмкой спиртного в кафе ’’Пильц”. Вездесущие журналисты тотчас же дознались об этом и отправили в свои газеты и информационные агентства десятки сенсационных телеграмм. Корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс получил, вместо похвалы, нагоняй от своего начальника за ’’ротозейство и неоперативность”.
Картер Давидсон ринулся к судье Сандстрому и решительно потребовал, чтобы ему разрешили хотя бы сейчас отправить своему начальству полный отчет о встрече. Однако судья Сандстром решил опубликовать опровержение всех сенсационных репортажей о тайной встрече между представителями комиссии ООН и представителями командования Иргун Цваи Леуми. Приняв решение об этом, он руководствовался рядом причин. Я уверен, что причины были достаточно вескими. Во время своего пребывания в Палестине судья Сандстром должен был поддерживать контакты с многими британскими официальными лицами. Он обещал нам, что не скажет ни единой душе о том, как выглядим я и мои товарищи. Он знал, что мы полностью доверились ему. Я даже не скрыл от него своего настоящего имени. Соответственно, судья Сандстром не хотел очутиться в неловком положении, молчаливо подтверждая факт нашей встречи. Англичане несомненно расспрашивали бы его обо мне. Как он выглядит? Видны ли на его лице какие-либо следы пластической операции? Какого цвета у него волосы? Какой галстук он носит? Я был уверен, что судья Сандстром никогда не бы не ответил ни на один из этих вопросов, но он предпочитал, чтобы их ему вообще не задавали. На следующий день пресс-секретарь комиссии ООН опубликовал решительное опровержение многочисленных сообщений о нашей встрече.
