Главными палачами были Хакетт, смотритель тюрем, и капитан Клоу, надзиратель Наблусской тюрьмы, который казнил Дова и его товарищей. На рассвете через арабского офицера мы известили тюремных надзирателей, что не отвечаем за жизнь любого англичанина, который осмелился войти во двор. Мы объявили голодовку и стали молиться. Позже утром мы обнаружили надпись на стене камеры смертников:

’’Еврейскую молодежь на ее Родине не запугать казнями — А.Х. Нашему примеру последуют тысячи”.

Под надписью была высечена эмблема Иргуна и три имени, следовавшие в том порядке, в каком они были казнены.

Мы прилагаем отрывок из дневника Абессалома, который он вел в камере. В самом начале процесса Абессалом попросил, что если ему суждено будет умереть до того, как он успеет окончить свой дневник, то пусть допишут дневник за него. Его просьба будет исполнена”.

На следующий день были казнены два англичанина. Мы отплатили врагу той же монетой. Мы предупреждали его снова и снова! Он игнорировал наши предупреждения. Он вынудил нас ответить виселицами на виселицы.

Но дни оставались черными, как беззвездная ночь.

Почему англичане привели в исполнение эти бессмысленные смертные приговоры?! Почему смертная казнь все же состоялась, несмотря на наши многочисленные предупреждения и призывы? Быть может, в их ушах все еще стоял отзвук предписания сэра Уинстона Черчилля ’’действовать, как подобает мужчинам”.

’’План виселиц” был разработан Уайтхоллом. Британское правительство полагало, что сломив сопротивление военнопленных, оно сможет переломить хребет еврейскому сопротивлению. Повешение, повешение и еще раз повешение! Нет сомнения в том, что не отомсти мы, в Палестине были бы проложены виселичные аллеи, и чужеземные властители правили бы нашей страной по сей день. Мрачное возмездие, насильно навязанное нам в Нетании, не только спасло десятки еврейских юношей от виселицы, но и нанесло сокрушительный удар по британскому правлению в Палестине. Когда сотрясаются виселицы, режим, покоящийся на них неизбежно рушится. Никто иной, как бывший первый помощник генерального секретаря британского правительства в Эрец Исраэль, полковник Арчер Каст, подтвердил это в совершенно недвусмысленных выражениях. В лекции перед членами Королевского общества полковник Арчер Каст сказал: ’’Казнь двух британских сержантов больше всего повлияла на наше решение покинуть Палестину”⁵.

Когда нация возрождается, ее лучшие сыны готовы отдать жизнь за ее освобождение. Когда империям угрожает крах, они готовы пожертвовать своим унтер-офицерами.

Глава XXII. ВСТРЕЧИ В ПОДПОЛЬЕ

Вынужденное одиночество является неизбежным условием любого подполья. На протяжении всех лет восстания мне пришлось отказаться совсем от удовольствия дружеских бесед, встреч с друзьями, родственниками или просто добрыми знакомыми. Железные законы подполья запрещали ’’несущественные” встречи. Те немногие люди, с которыми мне довелось видеться в те годы, приходили ко мне, чтобы обсудить план очередной боевой операции, работу нашей организации и вопросы, касающиеся нашей борьбы.

Одной из моих самых важных и секретных встреч явилась встреча с представителями специального комитета Организации Объединенных Наций.

Инициативу в данном случае проявили не мы, а члены комиссии. И все же официальные еврейские учреждения ишува, как я уже говорил, утверждали, что все действия, предпринятые нами непосредственно перед приездом членов комиссии ООН в Палестину и во время их пребывания в Эрец Исраэль, преследовали только одну цель: быть в центре внимания и вынудить посланцев ООН вести с нами переговоры. Они относили это даже к операции, которую мы готовили против Дома цитрусовых. Посему уместно было бы рассказать правду о знаменитом туннеле.

Дом цитрусовых находился в Тель-Авиве в британской зоне безопасности. В этом здании размещалась военная полиция и штаб-квартира гражданских властей, в чьем ведении находился большой район, центром которого был Тель-Авив. Дом цитрусовых, как и каждое подобное учреждение британских властей, в годы восстания превратился в хорошо охраняемую крепость, ощетинившуюся пулеметными гнездами, окруженную колючей проволокой и наводящую страх на всю округу. Не раз невинные прохожие падали, сраженные пулями, ибо солдаты за бойницами порой бывали очень ’’небрежны” в обращении со своим оружием.

Прямо против Дома цитрусовых находилось небольшое здание, при котором имелся подвал, вполне пригодный для склада. Одним прекрасным летним днем 1947 года преуспевающего вида бизнесмен навестил хозяина дома и сделал ему выгодное предложение: сдать подвал под склад картофеля. Лысеющий бизнесмен произвел на хозяина помещения впечатление надежного достопочтенного и приличного съемщика. Договор был подписан не-

замедлительно. Купец пригнал к складу первые тяжело груженные грузовики. Грузчики, разгрузившие первые мешки, были не очень осторожны, и вскоре вся мостовая у склада была усеяна картофелем. Бизнесмен, который на деле был нашим Алексом, громко бранил грузчиков, однако охотно разрешил соседям подобрать рассыпавшиеся картофелины и взять их себе. Все остальные мешки были уже более аккуратно сняты с грузовика и целыми внесены в дом.

В подвале закипела работа. Мешки с картофелем привозились и увозились. Картофельный бизнес процветал. Привозили картофель, а может быть и кое-что другое... Увозили землю, ибо ’’грузчики” день за днем, как кроты, рыли туннель к Дому цитрусовых. Прокладка туннеля проходила в соответствии с точно разработанным планом под самым носом у охраны. Работа продвигалась медленно, но верно. Не много дней прошло прежде, чем ’’грузчики” достигли определенной точки прямо посреди проезжей мостовой. Еще несколько дней, и цель будет достигнута.

Что это была за цель? Иностранные корреспонденты, аккредитованные в Палестине, позднее сообщили, что мы собирались взорвать эту хорошо укрепленную правительственную крепость в отместку за казнь Хавива, Накара и Вайса. В этом утверждении была некоторая доля правды, но, как я уже подчеркнул, нашим общим курсом не была политика мщения. Что касается смертных казней, то мы с самого начала решили отвечать врагу его же методами, повторяя их в точности.

План, касающийся Дома цитрусовых, должен был иметь далеко идущие последствия, поэтому он был разработан до мельчайших деталей. Мы, немало поразмыслив над этим, решили прорыть подземный туннель под фундамент крепости и заложить в него большое количество взрывчатки, снабженной часовым механизмом, установленным на 48 или 72 часа. За это время бы успели засыпать туннель, чтобы никто не смог его обнаружить. Тех нескольких человек, что жили по соседству, мы собирались предупредить заранее о том, что им следует покинуть их жилища на некоторое время. Что касается соседних строений, то по нашим планам взрывной волной могло выбить в зданиях только оконные стекла.

За 48 часов до взрыва мы должны были опубликовать специальное воззвание к британским властям, информируя их, что в такой-то день и такой-то час все их ’’зоны безопасности” взлетят на воздух. Мы, поэтому, рекомендуем эвакуировать всех людей из этих зон незамедлительно.

Перед британскими властями был бы следующий выбор: внять нашему предупреждению или игнорировать его. Они и только они несли ответственность за принятое решение. Опыт говорил о том, что англичане поверят нашим предупреждениям и подчинятся.

В эти дни, стоило лишь какому-нибудь шутнику позвонить и сказать: ”В вашем здании заложены бомбы!” — как начиналась немедленная эвакуация. Во многих правительственных и военных учреждениях стояли наготове лестницы для более удобной эвакуации персонала с верхних этажей зданий. Трагический урок отеля ’’Царь Давид” возымел свое действие. Более того, на этот раз предупреждение должно было быть опубликовано от нашего имени, под нашей официальной эмблемой, а британские власти знали, что Иргун не предупреждал впустую.