Мы отвергли эти предложения. Мы чувствовали, что британское правительство вынуждено выбирать между двумя угрозами своему престижу. Первая угроза выражалась в уступке прямому давлению. Вторая заключалась в возможной публичной казни британских офицеров. К тому времени британскому правительству было ясно, что если наши солдаты будут повешены, то мы казним их офицеров совершенно таким же образом. Мы поэтому решили, что правительство выберет первое, как меньшее из зол, и согласится на меньший удар по своему престижу, дабы избежать второго и гораздо более серьезного. Таким и только таким образом наши ребята могли быть спасены.
Мы повторяли, что были готовы довести это дело до его горького конца для того, чтобы не только спасти Ашбеля и Шимшона, но и предотвратить вынесение смертных приговоров еврейским бойцам в дальнейшем.
Мы держали пятерых офицеров в двух различных местах, троих в одном и двоих в другом. Но все пятеро находились в Тель-Авиве. Британские власти ввели в Тель-Авиве комендантский час и стали проводить повальные обыски от дома к дому. Несколько раз они чуть было не наткнулись на пленных англичан. В конце-концов они начали сомневаться, находились ли пленники в Тель-Авиве вообще. Мы предприняли кое-какие меры для того, чтобы укрепить эти сомнения. И вскоре британские власти нашли на дороге за городом ’’брошенный” грузовик с носилками. Власти оказались еще в большем замешательстве, не имея абсолютно никакого понятия, где начать поиски. Они также не знали, что то место, где мы держали двух британских офицеров, было не слишком надежным и могло быть легко обнаружено. Но это натолкнуло нас на одну мысль. Некий еврей повел с властями неофициальные переговоры об отмене смертных приговоров Ашбелю и Шимшону в обмен на освобождение пленных британских офицеров. Он информировал нас, что правительство очень серьезно отнеслось к нашему предложению. Тем временем, однако, подстрекательство против нас все росло, и начали распространяться различные небылицы о пяти пленных офицерах британской армии. Мы, поэтому, пришли к убеждению, что поступим хорошо, если освободим двоих из пяти пленных. Это облегчит нам охрану трех остальных, заставит замолчать провокаторов и, возможно, будет способствовать успешному окончанию неофициальных переговоров.
Итак, мы освободили двоих офицеров, которые доложили начальству, что мы обращались с ними как нельзя лучше. Военные власти, все еще разыскивающие своих офицеров, были сейчас вообще загнаны в тупик, в особенности нашим полным молчанием. Мы не сделали ни одного публичного заявления с того самого дня, когда взяли в плен пятерых. Мы не стремились бороться за свой престиж. Мы не хотели затруднить правительству отход от его кровавых намерений. У нас была только одна цель: спасти наших ребят. Поэтому мы молчали даже тогда, когда вся пресса и радиостанции мира твердили в один голос, что мы повесим британских офицеров, если британские власти приведут в исполнение смертный приговор двум евреям. Мы не отрицали, но и не подтверждали этого.
Однако все наши старания чуть было не провалились, а Ашбель и Шимшон чуть было не были принесены в жертву в результате глупой игры в престиж, затеянной Хаганой. ”Кол Исраэль”, радиостанция Хаганы, объявила, что мы освободили двух англичан по приказу движения сопротивления. Руководители Хаганы заверили нас, что это лживое заявление было передано в эфир без их ведома. Это заявление создало такую опасную ситуацию, что мы были вынуждены прервать наше молчание. Если бы у британского правительства сложилось впечатление, что мы подчиняемся таким приказам, то оно заключило бы, что нет оснований опасаться за жизнь оставшихся трех пленных, и нет нужды пересматривать приговоры Ашбелю и Шимшону. Этот простой и логичный результат безрассудного поведения Хаганы был полностью подтвержден человеком, находившимся в контакте с правительством. Он сообщил нам, что если бы это заявление ”Кол Исраэль” было принято всерьез, то нам было бы уже не о чем вести переговоры. Мы, соответственно, опубликовали и передали заявление, что движение сопротивления не имеет никакого права давать приказы и что сообщение, переданное радио Хаганы, было совершеннейшей выдумкой.
Через несколько дней мы обнаружили, что наши соображения оказались вполне обоснованными. Мэр Тель-Авива Роках поставил в известность нашего связного Гуриона, что британские власти рассмотрят отмену смертного приговора двум нашим бойцам, если мы освободим оставшихся в плену трех британских офицеров. 28 июня 1946 года Моше Сне направил мне срочное послание: ””Я получил сведения от одного ответственного члена нашей организации в Иерусалиме, который имел беседу с главой службы безопасности британской армии, действуя по прямому указанию Главнокомандующего. Вот что сказал глава британской разведки: ”Вы можете сказать вашим друзьям, что эти двое не будут повешены. Мне было сказано об этом вполне определенно, хотя не следует об этом обещании сообщать официально. Мне сказали абсолютно точно, что смертная казнь не состоится. Тот факт, что особо подчеркивается неофициальная сущность обещания, показывает правдоподобность его”. Это конец послания. По нашему мнению, — продолжал писать Сне, — нет сомнения в том, что только таким путем власти могут обещать что-либо. Вы не можете ожидать от них большего. Мы, поэтому, призываем вас освободить трех оставшихся пленных. Чем скорее, тем лучше. М.””
Я ответил незамедлительно:
’’Роках ведет переговоры все это время с официальным представителем правительства. Он убедил нас, что через несколько дней дело будет решено положительно. Понятно, что безопаснее будет получить обещание от центрального правительства, чем заручиться анонимным обещанием, которое никого не связывает, да, к тому же, и исходит от сыщика. Во всяком случае, мы попытаемся проверить серьезность бесед Рокаха как можно скорее”.
В конце, я поставил Моше Сне в известность, что в любом случае мы не сможем освободить трех офицеров, пока все еще в силе комендантский час, и еще мы требуем, чтобы период между освобождением офицеров и отменой смертного приговора был сведен к минимуму. ”Мы должны помнить о нервном состоянии двух ребят, которые на протяжении двух недель носят красные робы смертников”.
Мы получили достоверную информацию о том, что британские власти обещали помиловать ребят. Но мы не были удовлетворены этим и потребовали четкого заявления. На следующий день официальное британское коммюнике объявило об отмене приговора, что явилось беспрецедентным событием в истории британского колониального правления. Главнокомандующий британскими вооруженными силами подтвердил вынесение смертных приговоров, но Верховный комиссар сообщил об их отмене — без того, чтобы к нему обращались с просьбой об этом. Какими бы ни были соображения, приведшие к решению отменить смертные приговоры еще до того, как мы освободили трех офицеров, весь мир признал, что Иргун выиграл этот раунд борьбы.
Освобождение офицеров не было таким простым делом. Правительство и в самом деле выполнило нашу просьбу о снятии комендантского часа в районе Тель-Авива, но пленные находились в самом Тель-Авиве, а британская разведка распорядилась установить военные патрули на каждом углу, чтобы получить в целости и сохранности пленных и, что еще более важно, взять в плен их похитителей. Началась странная игра. Не только мы ввели в заблуждение британские власти, неожиданно к нам на помощь пришли еврейские подростки, обладающие чувством юмора. Они звонили во все полицейские участки в Тель-Авиве, утверждая, что видели пленных офицеров на севере, на юге, на пляже и на лодочной станции. Полиция и сотрудники разведки бросались от одного места к другому.
Тем временем Гидди и Йоэль следили за всеми действиями британских властей.
Офицеры, чисто вымытые, надушенные, хорошо выбритые, одетые в свежевыглаженную военную форму, были помещены в огромный ящик со специально вмонтированным вентилятором. Автофургон доставил пленных офицеров к центру города близ бульвара Ротшильда. Полицейский патруль увязался было за фургоном, но вскоре отстал, убежденный, что грузовик везет мебель. Когда никого поблизости не оказалось, автофургон был открыт, ящик был спущен на землю и замок снят; наши люди быстро исчезли.
