Вражеская пропаганда была предназначена для умаления наших успехов, унижения нашего человеческого достоинства и осквернения нашего имени. В конечном счете, она все же принесла нам значительную помощь. Паника и страх обуяли арабов во всей Эрец Исраэль. Деревня Колонне, служившая ранее отправным пунктом для каждого нападения на подразделения Хаганы, была эвакуирована за одну ночь и сдалась нам без сопротивления. Деревня Бейт-Икса была также эвакуирована. Две эти деревни выходили на главную дорогу; их падение, вместе с захватом Хаганой Кастеля, сделало возможным захват дороги, ведущей в Иерусалим. По всей остальной территории страны арабы стали бежать в горы, охваченные паническим страхом, опасаясь столкновения с еврейскими силами. В действительности, не то, что произошло в Дир-Яссине, а что было придумано про Дир-Яссин, помогло проложить путь нашим решающим победам на поле брани. Легенда о Дир-Яссине помогла нам, в частности, в спасении Тверии и завоевании Хайфы.
Главнокомандующий британскими войсками в Хайфе объявил об эвакуации всех британских сил, расположенных в районе Хайфы, к концу апреля. Хагана знала об этом и мобилизовала все свои силы к решительной схватке с врагом. По просьбе северного регионального командования Хаганы соединение Иргуна под командованием Амиеля выступило на борьбу и получило приказ захватить похожее скорее на крепость, чем на дом, здание, доминировавшее над всей улицей Гехалуц, главной артерией Хадар Акармеля. Наши ребята атаковали совершенно внезапно, и здание было захвачено. Все население Хадар Акармеля воодушевленно приветствовало наших бойцов. Отделения Иргун Цваи Леуми спустились затем к Вади Ниснасу, захватили весь квартал и продолжали продвигаться с боями к Арабскому кварталу. Тем временем Хагана проводила одну успешную атаку за другой на всех других фронтах Хайфы. Объединившись, все еврейские силы продвигались с боями по Хайфе, подобно ножу, разрезающему мягкий и податливый брусок масла. Арабы бросились наутек, охваченные паническим страхом, с криками: ”Дир-Яссин! Дир-Яссин’”.
Мы должны склонить головы перед памятью всех еврейских солдат, независимо от их организационной принадлежности, сражавшихся с арабскими завоевателями с беспримерными мужеством и отвагой. Все они принесли еврейскому народу великие победы. Все они испытали и горечь поражений. Мы никогда не возлагали на других вину за отступления и поражения. Но какие фантастические и лживые истории измышлялись об отступлении наших товарищей у Шейх-Джарры? Всюду мы испытывали отчаянную нужду в оружии и военном снаряжении. Все это является фоном, на котором приходилось обсуждать вопрос о распределении оружия с ’’Алталены”.
Глава XII. КОГДА ПЛАЧЕТ ДУША
Можно легко понять, почему мы хотели, чтобы часть современного вооружения, которое находилось на борту ’’Алталены”, была послана в распоряжение наших соединений в Иерусалиме, а также, почему мы хотели, чтобы и наши отряды в составе объединенной армии получили причитающуюся им часть оружия. В каждой армии командир боевого соединения заботился, чтобы его часть была по возможности лучше снабжена оружием и боеприпасами. Наша армия была рождена в огне боев. Организационное и духовное единство наших соединений было основано на доброй воле каждого из нас. Конечно, было нелегким делом посылать наших ребят в армейские соединения, чьи офицеры с ненавистью относились к подполью и умаляли человеческое достоинство его людей, похищали средь бела дня бойцов и офицеров Иргун Цваи Леуми и передавали их в руки британской разведки. Лишь за несколько месяцев до основания государства Израиль, страну захлестнула новая волна организованного садизма, возникшего с легкой руки и попустительства Хаганы, действовавшей в полном соответствии с инструкциями официальных еврейских лидеров. Пролилась невинная кровь. Крайне необходимы были великое благородство духа и огромная сила воли, чтобы забыть прошлое ради нашего воюющего народа. Тысячи ребят влились в соединения объединенной армии и сражались, как всегда, на переднем крае. Да где их только не было? Они стояли при Негбе и вместе со своими товарищами по оружию их вчерашними преследователями вписали одну из самых блестящих страниц в историю войны за независимость. Они открыли путь на Беер-Шеву, отбив у египтян жизненно важный стратегический опорный пункт. Под натиском наших ребят сдались Явне на юге, Таршиха в Галилее и значительная часть территории близ Эфраимских гор. Они служили и на других фронтах, боролись и отдавали жизнь за свободу своей страны, как полагалось освободителям народа от чужеземного ига и как пристало бойцам Иргуна. Нельзя отрицать все же, что их сердца были полны невысказанной боли и тоски. Они любили Иргун. Они отдали ему все, чем располагали. И Иргун ответил им тем же. Они сражались в его рядах в течение многих лет, они шли вперед под его знаменем на битву, и если приходил роковой час — то они шли за дело Иргуна в концентрационные лагеря и камеры пыток, навстречу смерти. Иргун уже не был более лишь военной организацией; он стал неотъемлемой частью их жизни.
...Я помню наш последний офицерский парад. В зале собрались сотни опытных бойцов-ветеранов. Многие видели друг друга в первый раз. Настало ли время ликовать? Конечно. Разве нам не была дана привилегия выйти, наконец, из многолетнего подполья, казавшегося вечным? Разве мы не дождались победы? Но все это было очень печально. Я сказал моим офицерам, что отныне я уже не их командующий. Другие офицеры, офицеры Объединенной еврейской армии, поведут их нынче в бой, и по отношению к ним они должны проявить выдержку и дисциплину, Иргун Цваи Леуми перестал существовать как военная сила. В зале установилась мертвая тишина. Я смотрел в глаза закаленных в боях ветеранов, ’’людей из стали”, которые не раз смотрели смерти в лицо. У меня на глазах были слезы... ’’Старый порядок меняется, готовя место новому”. Целый мир, мир славных и кристально чистых идеалов, братства, товарищества и преданности друг другу; благородный, воодушевляющий и бескомпромиссный мир исчез. Мы победили. Наш народ снова восстал как Феникс, из руин и пепла. Но Иргун... Кто поведет нас теперь?..
Нельзя отрицать того, что в наших рядах царило затаенное беспокойство. Людей, которые должны были принять командование над нами, систематически обучали нас ненавидеть. Нет, все это было не так просто. Мы нуждались в огромной силе воли и самоубеждения, пытаясь исцелить свои раны, многие из которых были все еще открыты. Нашим долгом было следить за тем, чтобы соединения Иргун Цваи Леуми, влившиеся под знамена объединенной еврейской армии, получили современное оружие, которое было необходимо в битве за независимость нашей страны. Как я уже говорил, даже в нормальных условиях подобная озабоченность выглядела бы довольно естественной и оправданной. И тем более в тех особых условиях, в которых была создана наша армия. Это оружие должно было прибыть на борту ’’Алталены”. Мы не требовали груза ’’Алталены” для самих себя. Больше не для кого было просить оружия. Иргун Цваи Леуми уже перестал существовать всюду в качестве военной силы, кроме Иерусалима. Наши ребята были в армии или сражались вместе с армейскими соединениями на различных фронтах, ожидая в то время организованного вступления в ряды объединенной еврейской армии. Все они находились под командованием Генерального штаба армии. Мы требовали лишь того, чтобы из груза оружия, которое, благо даря нашим стараниям, должно было прийти к берегам созданного в огне боев государства, и мы получили свою долю, причитающуюся бывшим солдатам Иргуна, находящимся на службе в армии.
Исраэль Галили, бывший командующий Хаганы и в то время заместитель начальника службы безопасности, информировал меня по телефону, что министерство согласилось с нашим предложением касательно Иерусалима. Было решено, что 20 процентов всей партии оружия, находившегося на борту ’’Алталены”, будет отправлено на иерусалимский фронт. Мы ликовали и даже не пытались анализировать каждую фразу заявления Исраэля Галили. Лишь позднее стало ясно, что действительно подразумевалось под этим ’’соглашением”. 20 процентов оружия должно было быть направлено лишь соединениям Хаганы в Иерусалиме.
