Таблица 1

Число лиц, привлеченных к уголовной ответственности и осужденных за «антисоветскую агитацию и пропаганду» по ст. 70 УК РСФСР и аналогичным статьям УК союзных республик, осужденных за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», по ст. 1901 УК РСФСР и аналогичным статьям УК союзных республик и профилактированных органами КГБ в 1967–1976 годах[761]

[762][762] [763][763]

Таблица 2

Число лиц, привлеченных к уголовной ответственности и осужденных за «антисоветскую агитацию и пропаганду» по ст. 70 УК РСФСР и аналогичным статьям УК союзных республик, осужденных за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», по ст. 1901 УК РСФСР и аналогичным статьям УК союзных республик и профилактированных органами КГБ в 1977–1984 годах

[764][764] [765][765]

Разница в меньшую сторону между числом привлеченных и осужденных по ст. 70 объясняется тем, что не все, в отношении кого были выдвинуты соответствующие обвинения, осуждены именно по этой статье. Следственное дело могло закончиться отправкой обвиняемого в психиатрическую больницу, выдворением из СССР, переквалификацией на менее тяжкую статью, например на ст. 1901, и даже помилованием в случае деятельного раскаяния обвиняемого. Разница в большую сторону означает, что часть арестованных учтена в статистике осуждения следующего года, когда дело дошло до суда.

Минимум осужденных приходится на 1976–1979 годы. И этому есть свое объяснение. В первые годы после Хельсинского соглашения (1975) Брежнев был занят укреплением своего авторитета и имиджа «неутомимого борца за мир», ему было важно, как за рубежом оценивают его внутреннюю политику, интересуются, готов ли СССР следовать «духу Хельсинки». А постоянные упреки и обвинения Советского Союза в преследовании инакомыслящих и судебные расправы с диссидентами изрядно портили картину. Брежнев даже склонялся к мысли освободить какую-то часть политических заключенных. Об этом намерении свидетельствует листок из его дневника за 1970-е годы:

«Поговорить с Андропов

и освобождении сидящих у нас»[766].

Был ли готов к этому Андропов, согласился бы он на такой серьезный политический шаг? Вряд ли такое было ему по душе. Но если бы Брежнев настаивал, он был бы вынужден согласиться. Но Брежнев не настаивал. Его здоровье к концу 1970-х годов оставляло желать лучшего. Он все больше полагался на мнение «Юры» (Андропова), а тот искренне считал, что такие шаги будут восприниматься как слабость, никого не умиротворят и могут только расшатать систему. И страна вновь сползла к расширению репрессивных практик. После начала афганской войны уже с 1980 года число и арестов, и судов с политическими обвинениями неуклонно растет и в год андроповского правления достигает апогея.

Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Кунаев вспоминал, что в начале 1980-х годов он заговорил с Брежневым о некоторых акциях КГБ, вызывающих недоумение или даже раздражение в среде научно-технических работников Казахстана. Речь шла о высылке Сахарова в Горький, о диссидентах и психбольницах: «Брежнев долго не отвечал, а потом, глядя в сторону, проговорил:

— Ну а что делать? Андропов говорит, что они мутят воду. Вредят. Народ будоражат»[767].

Как видно из приведенных таблиц, профилактика была основным методом работы органов госбезопасности. Общее число советских граждан, подвергнутых этой форме морального воздействия, росло год от года. Незримое присутствие КГБ люди ощущали постоянно. Они прекрасно понимали, что общество пронизано сетью агентов, которые доносят «куда следует». И круг лиц, затронутых активностью и вниманием госбезопасности, год от года расширялся. В целом столь явное присутствие органов КГБ в повседневной жизни работало скорее на закрепление их негативного восприятия населением (особенно интеллигенцией). В народе КГБ не любили и боялись. Хотя, казалось бы, чего там? Ну вызвали, ну попугали… Ведь не арестовали и не сослали! Отчасти эти страхи можно объяснить как архетипические, идущие еще от времен Большого террора.

Андропов старался не создавать впечатления репрессивной направленности работы КГБ и болезненно относился к подобным разговорам. Когда Приморское управление КГБ обратилось к нему с просьбой дать разрешение на строительство следственного изолятора в здании управления, Андропов позвонил лично начальнику краевого управления.

«Товарищ Григорьев, — начал он без всякого вступления, — вы делаете в Приморье немало полезного, и Комитет вас поддерживает, однако должен сказать, что направленное вами предложение о строительстве следственного изолятора является политическим недомыслием. В народе подумают, что Комитет строит новые тюрьмы, а каждому-то ведь не объяснишь, ради чего это делается. Вы же руководитель политического органа и к тому же член бюро, мыслить надо поглубже. Ищите другой вариант — на базе следственного изолятора УВД. Может быть, есть возможность его реконструировать? Средства мы вам выделим»[768].

Учет и отчетность 5-го управления показывают четкую фиксацию проявлений недовольства властью и советскими порядками со стороны населения. Учтены все мелочи, все то, что на виду. К концу правления Андропова в КГБ была разработана ежемесячная форма фиксации «враждебных и политически вредных проявлений»[769].

Сводка: Сведения о враждебных и политически вредных проявлениях за «______» месяц 198__ г.

Экстремистские действия

1. Преступные действия в отношении местных партийных, советских работников, должностных лиц

2. Использование ВВ в преступных целях, взрывы

3. Другие преступные действия экстремистского характера (поджоги, повреждения имущества)

4. Хищения оружия, ВВ, ОВ из средних школ, ПТУ, вузов

Анонимные проявления

5. Распространение писем

6. Распространение листовок, других материалов

7. Учинено надписей

8. Использовано средств связи

Антиобщественные проявления политически вредного характера

9. Надругательство над Государственной символикой и наглядной политической агитацией

10. Осквернение памятников, могил и иных памятных мест

11. Вывешивание флагов и другой буржуазно-националистической символики

Групповые действия, нарушающие общественный порядок

12. Массовые беспорядки и предпосылки к ним

13. Драки

14. Демонстративные провокационные акции

15. Дезорганизующие работу ИТУ

16. Массовые сборища антиобщественных элементов

17. Одиночные демонстративные провокационные акции

18. ЧП, могущие влиять на оперативную обстановку

19. Враждебные действия иностранцев на территории СССР

Действия по пресечению враждебных и политически вредных проявлений