Андропову досталось курировать северо-западные регионы[395]. Возможно, его сфера ответственности претерпела изменения в связи с дальнейшей реорганизацией отдела и дроблением направлений работы. По крайней мере, отмечены два крупных поручения, выполненных Андроповым в бытность его работы в ЦК. Он проверял работу и готовил отчеты на Оргбюро ЦК ВКП(б) о деятельности Коми обкома и Вильнюсского обкома Компартии Литвы. Как отмечалось в марте 1953 года: «Тов. Андропов в настоящее время занимается Прибалтийскими республиками, остро ставит вопросы недостатков в работе партийных организаций и практически помогает ЦК Компартий добиваться устранения этих недостатков»[396]. Более того, говорится о том, что первые секретари ЦК компартий Литвы, Латвии и Эстонии «считаются и советуются» с Андроповым[397]. Это реальная демонстрация всевластия аппарата ЦК, а Андропов был одним из территориальных кураторов в этом всесильном ведомстве.

Осенью 1951 года Андропов находился с инспекцией в Вильнюсе. И здесь он включился в прямое участие в проведение политических репрессий. Андропов 30 ноября подготовил записку о выселении семей кулаков из Литвы, которая рассматривалась на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). В записке говорилось о том, что многие кулаки скрылись от выселения, перешли на нелегальное или полулегальное положение. При этом органы МГБ, «не обнаружив намеченных к выселению кулаков, заменили их другими из так называемого резерва, который по республике составлял более 1000 хозяйств, и за счет этого обеспечили выселение установленного количества кулацких семей».

Конечно, не только народному хозяйству, но и МГБ положено было выполнять установленные планы. А тут оказывается какие-то трюки. Тех, кого надо выселить, — упустили, а вместо них подверстали других. Еще Андропов пишет, что выявлены дополнительные кандидаты на выселение, те, кто «проводит подрывную деятельность, направленную против колхозов».

Что же предложил Андропов? А очень простое решение: «…разрешить органам госбезопасности провести дополнительное выселение из республики семей кулаков, скрывшихся от выселения, проведенного в текущем году, а также решить вопрос об определении положения кулаков, исключенных из колхозов». Что ж, новый виток репрессий в Литве своим предложением Андропов обеспечил.

Вот она — сила инспектора ЦК. Он даже может указывать на ошибки в работе МГБ. А ведь годом раньше судьба Андропова была всецело в руках этого ведомства, и над его головой уже был занесен карающий меч. Но тогда министром госбезопасности был Абакумов, а теперь новый министр Семен Игнатьев одновременно являлся начальником Андропова по партийной линии. Став в августе 1951 года руководителем МГБ, Игнатьев оставался по совместительству заведующим отделом партийных, комсомольских и профсоюзных органов ЦК ВКП(б), то есть заведовал отделом, в котором числился и сам Андропов. Символичное сочетание политической власти партийного аппарата с властью аппарата государственного принуждения — органами тайной полиции.

Записка Ю.В. Андропова в ЦК ВКП(б) о выселении кулаков из Литвы

30 ноября 1951

[РГАНИ]

Политбюро ЦК ВКП(б) 4 декабря 1951 года приняло по записке Андропова решение — поручить министру госбезопасности Игнатьеву совместно с партийными и советскими органами Литовской ССР рассмотреть записку Андропова и представить свои предложения[398].

1953 год

Смерть Сталина круто изменила расстановку сил в Кремле. И для Андропова закончились тихие цековские будни. Он жил перспективой выдвижения на какую-нибудь должность повыше. Ну в лучшем случае — первым секретарем крупного обкома. И вдруг все закончилось, толком не начавшись. Грянули серьезная реорганизация и сокращение аппарата ЦК. Решением Секретариата ЦК КПСС 24 марта 1953 года Андропова назначили заведующим подотделом отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС. То есть даже немного повысили. Но ненадолго.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) по записке Ю.В. Андропова

4 декабря 1951

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1608. Л. 55]

В конце концов пертурбации в аппарате ЦК КПСС больно сказались на Андропове. Решением Секретариата ЦК от 15 мая его освободили от работы и выдавили в Министерство иностранных дел на не слишком значительную должность. С 25 мая 1953 года Андропов был отчислен из отдела партийных органов ЦК «за переходом на другую работу»[399]. Высказывались две версии о причинах отчисления Андропова из аппарата ЦК. Есть свидетельства о его конфликте с Сусловым, который остался недоволен тем, что Андропов, проверяя работу ЦК Компартии Литвы, дал ей положительную оценку. В то время как Суслову нужен был материал противоположного свойства[400]. По другой версии, Андропов попал в поток маленковских выдвиженцев, изгоняемых Хрущевым из ЦК[401].

Причем поначалу ему в Министерстве иностранных дел вообще не дали никакой работы. В мае — июне 1953 года он просто числился в резерве. Но без дела не сидел. Андропов знакомился с практикой работы министерства, постигал азы дипломатической работы и изучал структуру министерства и посольств[402].

Наконец, 1 июля он был утвержден в должности заведующего 4-м Европейским отделом МИД СССР. Должность хотя и номенклатурная, но, по сути, не дающая таких же перспектив, какие были у инспектора ЦК КПСС. Хотя здесь у Андропова наметился участок работы, к которому он через несколько лет вернется. 4-й Европейский отдел МИД занимался вопросами стран «народной демократии» в Европе, а также Югославией и Грецией.

Андропов занял должность вроде бы на тот момент вакантную. Прежний заведующий 4-м Европейским отделом Михаил Зимянин стараниями Берии был выдвинут на пост первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии. Его утвердили на заседании Президиума ЦК КПСС 12 июня 1953 года[403]. Но после ареста Берии все «отыграли назад». На состоявшемся в конце июня пленуме ЦК Компартии Белоруссии Зимянина не избрали на новую должность, и он вернулся в Москву. Зимянину пришлось оправдываться за свой визит к Берии на Лубянку[404]. Бериевский зигзаг выправили, оставив в Белоруссии «первым» Патоличева, а Зимянина решили вернуть на его прежнее место в МИД. Пришлось Андропову потесниться. Он сохранил хорошие отношения с Зимяниным, которого и ранее знал по работе в комсомоле, и они друг с другом давно были «на ты»[405].

Записка Е.И. Громова Н.С. Хрущеву о назначении Ю.В. Андропова заведующим подотделом Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК

12 марта 1953

[РГАНИ. Ф. 5. Оп. 108. Д. 2. Л. 55]

В общем, никаких обид. Просто в аппарате не заладилось, и через полмесяца, 18 июля, Андропов был назначен советником Посольства СССР в Венгрии. Есть свидетельство, что в Венгрию он попал по «молотовской рекомендации»[406].

Андропов был обижен этими переменами, даже скорее зигзагами диктуемых ему перемещений. И не он один. После смерти Сталина еще круче «задвинули» и Брежнева, и многих других из расширенного состава Президиума ЦК КПСС. А они были повыше Андропова и уже практически расселись на Олимпе. Но может быть, именно такой ход событий позволил Андропову сохраниться для будущей карьеры в наступившее позже благоприятное время. Ну стал бы он в 1953 году обкомовским руководителем раннего хрущевского разлива, и что? Мог бы закончить так же плохо, как его давний покровитель Ларионов, провернувший гениальную аферу по рекордной сдаче мяса государству, получивший звание Героя и… застрелившийся в 1960 году[407]. Печальный итог. При Хрущеве летели, как осенние листья, со своих мест и другие первые секретари обкомов.