30 марта 1983
[РИА Новости]
Но Черненко просто находился в отпуске. А незадолго до этого, выдвигая Андропова на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, он совершенно в духе прежних лет пел дифирамбы: «…его деловые и человеческие качества, опыт и политическая мудрость снискали ему всеобщее уважение, доверие и симпатии партии и народа. В его лице советские коммунисты, все трудящиеся, наши зарубежные друзья видят выдающегося руководителя ленинского типа»[1702].
И это осталось от прежних времен. Ну а как без славословий? Хотя их стало заметно меньше, чем при Брежневе. А еще все ждали, что Андропов разгонит «стариков» из Политбюро и выдвинет много новых молодых руководителей. На обкомовском уровне было заметно движение кадров. А вот на уровне Политбюро продолжался застой.
Пополнение Политбюро новыми членами не могло компенсировать постоянной убыли. Это был своего рода геронтологический кризис. Убыль за счет старения и смерти — это естественный процесс. С другой стороны, старые члены Политбюро не были готовы дать дорогу молодым. После XXV съезда КПСС в 1976 году были избраны 16 членов Политбюро, к концу 1978 года их оставалось лишь 13. Вместо четверых выбывших (Гречко, Подгорный, Кулаков и Мазуров) был избран лишь один — Черненко. На XXVI съезде КПСС были избраны 14 членов Политбюро. Дальше опять пошла убыль. В 1982 году выбыли трое, а ввели в Политбюро лишь одного Алиева. В этом отношении Андропов не переломил ситуацию, как будто был не в силах что-то изменить и смело двигать вверх своих людей. Да и были ли у него свои люди, те, на кого он мог смело положиться?
В декабре 1983 года в состав Политбюро были избраны Михаил Соломенцев и Виталий Воротников, в следующем году новых членов Политбюро не избирали, к началу 1985 года их осталось всего 11 человек (после смерти Черненко — 10 человек). Пожалуй, меньше было лишь при Сталине.
Постановление Политбюро ЦК КПСС о распределении обязанностей между секретарями ЦК КПСС
7 июля 1983
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 69. Л. 55–57]
После смерти члена Политбюро Арвида Пельше его должность председателя Комитета партийного контроля в июне 1983 года занял Соломенцев. Он согласился на это без особого энтузиазма, Андропов его уговорил. Нужны были свои люди в Политбюро. Соломенцев в телефонном разговоре с Андроповым ссылался на свой возраст, здоровье… но в ответ услышал: «Пойми и ты меня. Здоровье тоже не блещет, возраст почти такой же. На мои плечи взвалили еще бóльшую ношу. Один я не справлюсь, нужны надежные соратники. На пост председателя КПК рвутся три человека, но к ним полного доверия нет. Ты мне нужен в составе Политбюро и во главе КПК, я рассчитываю на твой опыт, на твою поддержку. Прошу понять это и поработать вместе со мной»[1703].
В этом отношении весьма показателен пример Григория Романова. После отставки в сентябре 1982 года Кириленко требовалось избрать секретаря ЦК для курирования оборонных отраслей промышленности. Это мог быть новый человек, или эту сферу могли бы поручить кому-то из секретарей в дополнение к его обязанностям. Но вопрос завис до лета 1983 года. И это при том, что Андропов на заседании Политбюро в сентябре 1982 года, когда отправляли на пенсию Кириленко, особо упирал на то, что тот уже не справляется со своими обязанностями по курированию оборонной сферы, столь важной и значимой. Лукавство очевидно.
Тем не менее никого кроме Романова так и не подыскали на эту роль. То есть выдвинули из своего же круга, не расширяя состава. На июньском пленуме (1983) ЦК Романова избрали секретарем ЦК, поручив ему курировать отдел оборонной промышленности и отдел машиностроения ЦК[1704]. Андропов так и не решился удовлетворять кадровый голод за счет новых перспективных и знающих людей. Аппаратное «окукливание» продолжалось.
Интересно, почему именно Романов, человек, явно не пользовавшийся авторитетом? Андропов «прекрасно знал личные качества Романова, знал, что это ограниченный человек с вождистскими замашками, видел, что на заседании Политбюро от него редко можно было дождаться дельной мысли или предложения»[1705]. И все же выдвинул его на столь важный участок. Оказывается, Андропов решил не обижать министра обороны Устинова и предложил человека хорошо ему знакомого, памятуя о печальном опыте секретаря ЦК Якова Рябова, не сработавшегося с Устиновым[1706].
И так во всем. Полумеры, отложенные решения. А еще и аппаратный политес. Андропов отдавал долги. Помня об амбициях Громыко, 24 марта 1983 года назначил его первым заместителем председателя Совета министров СССР. Был ли удовлетворен Громыко, трудно сказать, но то, что он возвысился до уровня Молотова — факт!
Не забыл Андропов и о двух брежневских клевретах, хотя и тут ограничился полумерами. Весной 1983 года Медунова и Щелокова подвергли унизительной проработке на заседаниях Секретариата ЦК КПСС. И тот, и другой признавали ошибки, каялись, но все еще на что-то надеялись, даже пытались робко возражать.
О Щелокове на закрытом заседании Секретариата ЦК 29 марта 1983 года говорилось много и нелицеприятно. Открывший заседание Черненко все же смягчал вопрос, говоря о «проступках и серьезных ошибках в работе» Щелокова, не решаясь говорить о преступлениях[1707]. Конечно, с точки зрения партийной этики — все ужасно: «присвоил без наличия на то соответствующего разрешения три подаренных ему машины “Мерседес”. Одну машину он записал на сына, вторую — на жену, третью — на дочь»[1708]. За счет министерства начал строить дачу для сына на Соколиной горе, дачу в Калининграде построил для тестя, потом отдал своей жене. Создал специальное отделение Военторга, где он и его приближенные отоваривались дефицитными товарами, в том числе изъятыми таможней как контрабандные. Использовал служебные квартиры для личных нужд. Лишь после начатого разбирательства вернул государству 116 тысяч рублей. И конечно, личная нескромность — к 70-летию Щелокова в 1980 году подготовили документальный фильм о нем, обошедшийся в 50 тысяч рублей[1709].
В вину Щелокову поставили и то, что он встал на защиту начальника Московской автоинспекции, обвиненного в получении взяток. Щелоков его даже не уволил. Но тут Щелоков возразил. Оказывается, когда рассматривали этот вопрос, в МВД позвонил начальник брежневской охраны Рябенко и сказал, что выговор объявлять не надо, а можно ограничиться предупреждением[1710]. Да, если копнуть, то многие факты вели прямо к семье Брежнева. Щелокова обвинили в том, что он «выгораживал преступников, работавших в Московском цирке»[1711]. А тут уже до Галины Брежневой рукой подать. Но в эту сторону углубляться не стали.
О присвоении машин говорилось много, осведомленность проявил секретарь ЦК Борис Пономарев, кажется, весьма далекий от милицейских дел.
«Пономарев. Да об этом знает вся Москва. А сын Щелокова до сих пор ездит на подаренном отцом “Мерседесе”. Хочется знать также, что случилось с женой Щелокова.
Густов. Она покончила жизнь самоубийством.
Щелоков. Моя супруга страдала нервным заболеванием, связанным с возрастными явлениями. Она покончила с собой на даче, не оставив даже записки»[1712].
