На этом можно было бы поставить точку. Кириленко отправили на пенсию с почетом, хвалебные слова из уст Андропова о его заслугах попали в газеты. Ну какие после этого могут быть пересуды? Но нет, аппаратная чертовщина не закончилась. В вышедший в свет в октябре 1982 года 9-й том статей и речей Брежнева было включено его выступление 5 ноября 1981 года при вручении Кириленко ордена Октябрьской революции. Дежурная и короткая речь, а сколько теплоты в словах генсека, обращенных к Кириленко: «Мы ценим тебя как энергичного работника, знающего производство и экономику, заботы и чаяния трудящихся, беззаветно преданного идеалам нашей ленинской партии»[1584].
Всего через полгода в вышедшем в свет в мае 1983 года втором, дополненном издании 9-го тома статей и речей Брежнева этой речи нет. Ее просто выбросили из тома[1585]. Никто на это не обратил внимания, да и кто вообще в то время читал сочинения Брежнева, а уж тем более после его смерти. Жизнь уже придумала «новые песни». И непонятно, услужливые ли аппаратчики постарались, или было указание свыше? Все-таки репутацию Кириленко вот так, исподволь, подмочили.
Смерть Брежнева
То, что случилось в ноябре 1982 года, заслонило все мелкое и суетное. О чем весь год говорили, о чем шутили, когда пышные похороны Суслова называли «генеральной репетицией», свершилось. Брежнев умер. Время Андропова пришло!
Еще накануне Андропов пребывал в неуверенности по поводу своего положения, сомневался в прочности позиций, выслушивал от Брежнева странные вопросы о здоровье. Кто-то там за спиной у Андропова шептался, вливал в брежневские уши яд сомнения. Как пишет Чазов, это был Черненко или Тихонов, они говорили Брежневу о «тяжелой болезни» Андропова. В последних числах октября 1982 года Чазову позвонил Брежнев: «Евгений, почему ты мне ничего не говоришь о здоровье Андропова? Как у него дела? Мне сказали, что он тяжело болен и его дни сочтены. Ты понимаешь, что на него многое поставлено и я на него рассчитываю. Ты это учти. Надо, чтобы он работал». Чазов ответил, что болезнь Андропова действительно тяжелая, но с помощью лечения удалось ее стабилизировать и сохранить работоспособность Андропова. Брежнев согласился, пояснив: «Понимаешь, вокруг его болезни идут разговоры, и мы не можем на них не реагировать»[1586].
Через несколько дней Чазову позвонил и встревоженный Андропов: «Я встречался с Брежневым, и он меня долго расспрашивал о самочувствии, о моей болезни, о том, чем он мог бы мне помочь. Сказал, что после праздников обязательно встретится с вами, чтобы обсудить, что еще можно сделать для моего лечения. Видимо кто-то играет на моей болезни. Я прошу вас успокоить Брежнева и развеять его сомнения и настороженность в отношении моего будущего»[1587].
Также поговаривали о колебаниях Брежнева между Андроповым и Щербицким при выборе преемника. Действительно, прибыв из отпуска 31 августа, Брежнев 1 сентября работал в своем кабинете в Кремле, а на следующий день улетел в Киев и пробыл там до 5 сентября[1588]. Зачем он вдруг отправился в Киев? В газетах об этом визите Брежнева не было ни слова. Частный визит? Наверняка он там виделся со Щербицким. Интересно, что они там обсуждали? Об этом визите начальник УКГБ по Москве и Московской области Виктор Алидин тут же доложил Андропову. В мемуарах он, правда, путает время брежневского визита: «…Леонид Ильич в большой тайне вылетел на несколько часов в Киев. Это мне стало известно от начальника подразделения управления, оперативно обслуживающего Внуковский аэропорт. Я, естественно, доложил об этом Андропову»[1589].
Между тем еще с весны 1982 года в партийных кругах циркулировал довольно устойчивый слух, о том, что Брежнев хочет оставить должность Генерального секретаря и прочит на свое место Щербицкого. Сам же Брежнев займет ритуальный пост Председателя ЦК КПСС. И все это как будто уже между ними решено, а случиться сия рокировка должна на пленуме ЦК, запланированном на ноябрь. Слух невероятный, ведь уставом КПСС не предусмотрена такая должность! Тем не менее бывший член Политбюро Виктор Гришин пишет об этом в мемуарах[1590].
Е.И. Чазов
[Из открытых источников]
В.В. Щербицкий
[Из открытых источников]
И вот этот внезапный визит Брежнева в Киев. Что должен был подумать Андропов? Если это так, то все складывается в довольно четкую картину. Щербицкий переводится в Москву, где у него уже есть на боевом посту «свой» председатель КГБ Федорчук. Вообще-то Андропов мог вспомнить события семилетней давности, когда он, не будучи уверен в прочности здоровья Брежнева, просил Чазова специально выехать в Киев и поговорить со Щербицким, прозондировать почву, готов ли он переехать на работу в ЦК в Москву для усилений позиций Генерального секретаря. Чазов отправился в Киев под благовидным предлогом медицинской консультации Щербицкого и после нее в воскресный день на даче, на прогулке в парке, обрисовал проблемы со здоровьем у Брежнева и «изложил просьбу его друзей о возможном переезде в Москву». Щербицкий был расстроен и ответил не сразу: «Я догадывался о том, что вы рассказали. Но думаю, что Брежнев сильный человек и выйдет из этого состояния. Мне его искренне жаль, но в этой политической игре я участвовать не хочу»[1591].
В то время Щербицкий отказался. Некоторые считали, что Щербицкий по натуре «трусливый и мнительный» человек[1592]. Может быть, причина тогда была в его излишней осторожности — ну кто такой Чазов и надежны ли те «друзья», что его послали? А сейчас, в 1982 году, дал ли согласие Брежневу? Ведь он лично пожаловал. Вот это вопрос! Андропову стоило серьезно подумать, как действовать.
И вот теперь Брежнев заинтересовался здоровьем Андропова. Именно так, а не наоборот. Андропов же как раз совсем потерял былой интерес и заботу о здоровье генсека. Эту разительную перемену отметил в мемуарах Чазов. Когда он сообщил Андропову о том, что Брежнев недееспособен и об этом он вынужден информировать Политбюро, реакция была весьма вялой: «К удивлению, в отличие от прошлого, Андропов со мной согласился, попросив только не сгущать краски»[1593]. Он теперь был готов к смене власти.
Более того, случилось еще одно довольно странное событие. С 6 сентября 1982 года в медпункте при кабинете Брежнева в Кремле регулярно начинает дежурить медсестра Нина Коровякова[1594]. Да-да, та самая роковая брюнетка, бывшая личная медсестра генсека. Когда-то усилиями Андропова и Чазова она с большим трудом и скандалом была отстранена от дежурств у Брежнева. Медсестра бесконтрольно давала Брежневу лекарства от бессонницы и, по мнению Чазова и Андропова, наносила тем самым вред здоровью генсека. Да и вообще, Брежнев настолько ее приблизил к себе, что это вызвало неудовольствие даже членов Политбюро. И вот теперь Андропов совершенно безразличен к состоянию здоровья Брежнева и даже не обращает внимания на появление среди медперсонала той самой злополучной Нины. А да ну как вновь все завертится? Нет. Андропов не реагирует, он теперь ждет своего часа и торопит его приближение.
На трибуне мавзолея 7 ноября 1982 года Брежнев отстоял несколько часов, выглядел бодрым, правда руку в приветствии поднимал вяло и невысоко — сломанная в результате ташкентского происшествия ключица так до конца и не срослась[1595]. После парада и демонстрации трудящихся состоялся торжественный прием в Большом Кремлевском дворце в три часа дня. И тут все отметили необычайную веселость и бодрость Леонида Ильича, он жал всем руки, произнес тост, «да и шел он хорошо, не шаркая ногами, как бывало в последнее время»[1596]. На следующий день уехал на охоту в Завидово. Сам уже не стрелял, лишь сидя в машине «азартно следил за выстрелами своего телохранителя, в последний раз переживая жгучие чувства охотничьего азарта»[1597].
