Взгляд бессмысленно застыл на фото в статье. Я зависла на нём и сидела так пару минут. Это было не совсем бесполезное занятие! В голове происходил сложный мыслительный процесс, как облегчить жизнь, и меньше скитаться по городу. В итоге, всё равно потащилась к Васечкину, и долго-долго искала его мобильник. Обнаружила домашнюю трубку в горшке с денежным деревом. Набрала номер. Василий сладко спал, забравшись в ванну и укрывшись шторкой. Вибрирующе-орущий смартфон в его трениках не смог вывести из сна сурового бойца алко-войск. Вздохнув, я перевернула Васечкина на спину, от чего лже-муж зычно всхрапнул, и извлекла телефон из левого кармана. Выйдя из ванной, нашла в контактах хорошего друга Васи.

Трубку сняли не сразу.

– Ты осатанела?! – возмутился хриплый голос на том конце.

– А как ты понял, что это я?!

– Потому что Лытнёв не станет наяривать в четыре утра! – ещё больше возмутился голос. – Что там у тебя? – с мукой спросил Олег, судя по звукам, вставая с дивана.

– Номер скорой помощи. Нужно узнать, что за медсестра работала на ней позавчера. А точнее её ФИО и где она живёт.

– Неужели это не подождёт до утра?!

– Давай я отправлю к тебе окочурившегося мальца, и ты ему объяснишь, почему это должно подождать до утра… – предложила я.

– Ладно-ладно! – недовольно согласился Олег, заныл: – Хочу на пенсию! – и сбросил вызов.

Я тяжко вздохнула. Возвратилась в ванну, перевернула Васечкина, чтоб не храпел, и принялась спускаться к себе, захватив телефон. Однажды я сильно выручила Олега. Настолько сильно, что могу звонить ему среди ночи с дебильной просьбой, а он не спрашивает, зачем это мне. Олег – материалист. И не очень-то верит в мистические бредни. Хотя, однажды, ему не посчастливилось стать их героем.

Проснулась от звонка в пять утра. Олег продиктовал адрес, испортив настроение, которого не было изначально. Мне предстояло тащиться в область. Но вопрос: «Кто такая Лена?» – решился. Так звали мать мальчика.

В метро было безлюдно. Я вошла в пустой вагон. Вместе со мной зашли молодой парень и двое мужчин в возрасте. Мужчины сели в начале вагона, а парень плюхнулся напротив меня. Вальяжно устроился, широко раскинув колени. Бессовестно скользил по мне взглядом и плотоядненько улыбался. Что там в его голове, могу только представить. Судя по ухмылке, ничего хорошего.

Я пристально посмотрела на наглеца, без улыбки. Выражение лица было похабным, будто он всерьёз решил с утра достать. Я усмехнулась. Не отводя взгляда, вскинула руку, указав на стекло за спиной. Парень, всё ещё ухмыляясь перевел взгляд на стекло, и выражение лица менялось, к моей усладе глаз.

Духи иногда отражаются в зеркалах и стеклянных поверхностях. Поэтому, если не смотреть на меня, а уставиться в стекло позади, то можно увидеть отражающиеся затылки «моих невидимых друзей». Окровавленный блондинистый затылок Иры, с покосившимся на нём грязным свадебным венком. У Кати из виска торчит крюк от вешалки, а кровь окрашивает светлый пиджак… Безобиднее всех выглядит затылок Насти. Пока она не поворачивается. А именно это она и сделала. Настюха медленно повернула к стеклу разбитое лицо. Жутко ухмыльнулась. Вскинула руку. И ме-е-е-едленно помахала.

Поезд резко остановился. Парень вскочил и, вскрикнув, выбежал из вагона нелепо взмахнув руками. Мужики посмотрели ему во след огромными глазами. Двери закрылись, поезд тронулся, а я ухмыльнулась.

– Эй, а попрощаться?! Невоспитанный грубиян! Нет, вы видели?! Он так на меня таращился, а потом взял да просто убежал… – возмущалась Ира.

– Не расстраивайся, это не последний тип, который от тебя убегает! – подколола рокерша, запустив этим привычную перебранку.

Автобус ушёл три минуты назад, чему я не удивилась. Если день не задался с утра (со вчерашнего ещё утра!), то это, обычно на неделю. Можно, конечно, подождать транспорт сорок минут на холодном зимнем ветру. Но, с моим везением я заработаю цистит и пневмонию одновременно. Так что я предпочла тащиться на электричке. Задремала и чуть не проехала нужную станцию.

Двухэтажный деревянный дом и неприбранный участок отлично просматривались сквозь проволочный забор в большие ромбики. Возле дома была собачья конура. Собака, заслышав посторонние шаги, принялась неохотно гавкать. Её туберкулезный лай раздражал, но недолго. Стоило войти на территорию через калитку, псина жалобно заскулила, да и вовсе принялась выть. Жутко выть. Вой раздражал ещё больше.

Я тяжко вздохнула.

Вот поэтому у меня нет домашних животных. Как-то пыталась завести кошку, но та не выдержала присутствия потусторонних и куда-то исчезла. Надеюсь, просто удрала. Баба Маня старательно поджимает губы и отводит взор, когда интересуюсь, что же стало с Глашкой.

Не обращая внимания на внешний раздражитель, я прошла к двери и надавила на звонок. От долгого нажатия палец неприятно заныл. Промелькнула мысль: а вдруг ошиблась домом и сейчас ломлюсь в чужую хату?! Палец свело, и я отпустила звонок, собираясь прикинуть, что делать дальше. Дверь распахнулась так неожиданно, что у меня пропала речь. В проёме показалась женщина. Взлохмаченная. Заспанная. И злая. Но главное – та, которая мне нужна!

– Совесть есть? Ты время видела?! – зычно возмутилась она.

Я на секунду растерялась. Но тут же собралась. Вдохнула, выдохнула, и решительно заявила:

– Мне нужен рюкзак?

– Какой рюкзак в семь утра?! – разозлилась женщина ещё больше.

Я прислонилась к косяку и скрестила руки на груди.

– Рюкзак умершего мальчика. Тот самый, который вы на днях прихватили из морга. Верните! Я знаю, что он у вас! – ответила я, пристально глядя в глаза и почти с удовольствием наблюдая, как меняется выражение её лица.

– Чего? – женщина действительно не поняла, о чём я.

Моя шизофрения достигла пика и отозвалась резкой головной болью. Я разозлилась и перестала церемониться, довольно в грубой форме потребовав рюкзак ещё раз. Женщина как-то вмиг побелела.

– Вы кто? – поинтересовалась она испуганно, но тут же спохватилась и принялась гнуть свою линию, – нет у меня никакого рюкзака, – попыталась она захлопнуть дверь перед носом. Я резко подставила ногу в проём, ощущая через кроссовок, как женщина с силой налегает на дверь.

– Окей! Я прямо сейчас вызываю ментов! У тебя проводят обыск и находят рюкзак покойника. Нехорошо же! Ведь кое-кто знает, что ты, Лариса, спёрла вещи маленького мёртвого мальчика.

Женщина отпихнула меня, беспринципно захлопывая дверь.

– Диалога не получилось, – подытожила Ирка.

Головная боль начала отступать, а вместе с ней я приходила в обычное состояние. Посмотрела на Влада большими глазами, после чего глянула на призраков, в надежде мудрых подсказок.

– Надо было Ильюху с собой брать. Он бы проник в оболочку этой Лены и…

– …и он остался дома и это предложение не актуально! – перебила Ирку Катерина.

– У меня с собой телефон Васечкина, – вздохнула я. – Не хочется второй раз за день беспокоить Олега. Но…

Но, проблема решилась сама.

Дверь спешно распахнулась. Из неё высунулась рука и, практически, швырнула в меня рюкзаком.

– Спасибо! – крикнула я, прекрасно зная, что моя благодарность ей до одного места.

В рюкзаке оказалась одежда мальчика, книжка – раскраска, карандаши…

– Мой мишка… его здесь нет, – посмотрел на меня ребёнок из-под окровавленного лба.

– Мишка? – переспросила я и принялась решительно жать на звонок.

– Чего ещё? – недовольно высунулась Лена.

– Медведя верни!

Женщина повторно побледнела и захлопнула дверь. Спустя пару минут отворила и точно так же без разговоров всунула в руки игрушку.

– Да уж, – протянула я, взирая на закрытую дверь. Развернулась. И медленно побрела в сторону калитки.

– Я её понимаю, как человека, – нарушила тишину Катя. Мужа нет. Зарплата копеечная. Потому взяла чужое для своего ребенка, чтобы хоть чем-то порадовать. Фактически, бесхозную вещь… – начала было Катерина, а я хмыкнула: