Горько!
Кто теперь расскажет, как орали[57] без огляда,
Как горели волосы вспороть шов борозды,
Как гадали лепестками, – выбьет всходы градом —
Горько!
Там, где река,
Я запрягал
Ржавый от слёз лемех.
Духа труды,
С Солнцем лады
Помнит одно Время.
Клином плечо
Наперечёт
Тихо немых отпой.
Горлом согрей
С миром игрень[58],
Всех, кто ходил с тобой.
Видели павших выше,
Звёздные пашни ищут.
Смехом морозы пьют,
Выцветят мел забуд.
Прошлое поделом…
Август 1990 г., Забайкалье
Сберегла
Посвящение Оке[59]
Думал птицей
Лететь над водой,
В зов проститься,
Молиться о той,
Что сберегла крыла.
Криком помнить
Изгибы степей,
В лапах бойни
Пропеть о тебе,
Что сберегла крыла…
Август 1990 г., р. Онон, Забайкалье
Вышло так
В закат солнца уснул,
Веки сомкнул тревожно.
Заплутал наобум
В травах и берегах.
Рукавом собирал
Русый разбрызг истоков,
На ладони писал
Светлый узор росой.
И лохматым узлом
Вдохи вокруг нагрезил.
Как услышал крыла
Шорохом за спиной.
Улетел в никуда, —
Только в разрывах небо.
И увидел себя
В шкурах и босиком.
В воскресенье пронзительным ликом
Без надежды, а просто в усмех[60]
Прорубь бил на реке Великой[61] —
Напиться – лом!
Как зашёлся криком, – скулы свело…
Днями раньше заламывал руки,
Обещал на укромах[62] пропеть
Без остатка Великие Луки
На солнце бритой щекой,
Грозой в обугленных долинах.
Даром вышло так —
Дышлом в ворота,
Выпил горлом рассветы.
Вышил каплями грудь в самородок ребристый.
Обернулся в ключ,
На губах колюч, —
Жёг рубец через ветошь.
Для твоих сухих глаз последняя пристань.
В песне моей столько слов,
Сколько звёзд волоском
Опрокинулось навзничь
В чистый лист бересты.
Порохом поздних снегов
Ждут друзей и меня
Принести в горький пепел
Выдох степного ветра.
Август 1990 г., Забайкалье
09.10.1990 г., Новосибирск,
в гостях у Виктора Чаплыгина
Крошево вытупа[63]
День вычеркнул
Плач ичигом[64]
ярым.
Звёзд трещина
Пьёт лешего
талым.
И в сумерках
Без умолку
свищет
Гроздь медная,
Ждёт бедного
Кижечь[65].
Пьёт из руки,[66]
Вьёт изургень[67]
взглядом.
В ночь до краёв
Спрятал норов
рядом.
А засветло
Роса ведра
дрогнет.
В треск бересты
Зараз остыл
локтем.
Я три года стоял
Рядом серой стеной[68],
Прорубил кистенём[69]
Рукава в Дастояр[70].
Обещала – дождёт[71]
Без добычи меня,
Но чужая снеярь[72]
Обручила дождём.
Ураганил птенцом,
Брызги бился звенеть,
И обмолвился ей,
Горемыт, бубенцом.[73]
Видно, не с той ноги встарь
Бросился звон приручать.
Утром густой туман сдал
Просекой в плеск ручья.
А на пальцах кривых
Вся добыча моя,
И печалится май
Поцелуем молвы.
Ни кола, ни двора —
Только клочьями шерсть,
И поругана честь
Очи вновь затворять.[74]
Ладно затеплилась сталь:
Гонит увидеть тебя.
Просит ремень себе в дар
Крошево вытупа.
01.11.1990 г., гостиница «Украина»,
апартаменты группы «Калинов Мост»
Ты так хотел
Ты так хотел
Избегнуть глаз,
Пройти одним, —
Не обронить
Следы в песок
Упругих лет,
Умыть дождём
День бороны.
Но завернул в овечий мех
Тебя отец на берегу.
Малиной грел, метелью вёл,
Брусницей[75] звал —
В сугроб реку.
И в выстрел гона
У седоков
Дымились кони
В узор оков.
Просили травы
Из-под копыт
Вернуться равным
В круг догопыт[76].
Без рукавицы
Пьяной молвой
В осень дымится
Степь булавой.
Голос ходил ночью сполохом,
В ворох годин
Лапу полога
Сбросил с глаз —
Пробудил уверень[77] доли.
И ни за что
Кинут шкурами,
Взят усачом
Целым куренем:
Стал горазд
На пути встречать повторень[78].
Бел пел пыльным звуком,
Жаль, жар! —
Гнев аукал.
Ветреный,
Бросился видеть зря.
Ил был по колено,
Звон – вон:
Веткой горелой —
Вед уныль[79],
В сумерках клён
В листья зарёван[80].
И черта лопнет в брызги,
А вчера парень рыскал
Уберечь навсегда
Твой прищур.
Пропадал снегом в ливень,
А господарь[81]
Горстью гривен
Правит речь.
Свысока ждёт
Солнечный чурень[82].
Мне бы только вспомнить имя твоё…
02.11.1990 г., Москва, гостиница «Украина»,
апартаменты группы «Калинов Мост»
Плакать всерьёз
Прячет в ресницы
Смех без причин,
Ловит в круги румян невод.
Ворот лисицы
В медь приручил,
Бросил щепу времян в невидь[83].
Угли жаровен
Трудно винить,
Не заломить опять брови.
Час был неровен —
Лопнула нить,
Не уронить до пят провидь[84].
