Это точно. Идея взглянуть поглубже в пространство и время пришла именно мне. И именно я ее развил и довел до аппаратного решения. И именно поэтому я представлял себе, что так и буду потихоньку ковыряться на своем рабочем месте в лаборатории, пока… до самого конца, в общем.

– Слушай, – вдруг меня осенила мысль, из той категории, которые мне раньше не приходили. – А ведь все эти блага: полис, поликлиника, надбавка – это ведь не случайно?

Петров помрачнел.

– Не случайно, – сказал он. – На меня давят, что я не даю дорогу молодым.

– Нет, ты постой, – поспешил продолжить Петров, хотя я ничего не собирался говорить. – Вот, как у тебя с программированием?

– Никак, – честно сознался я.

– Вот! – Сашка поднял указательный палец вверх. – А если мы все автоматизируем, то даже, если будем использовать простой метод проб и ошибок, точки проколов времени будут находиться быстрее. Во много раз быстрее. А если внедрим искусственный интеллект, то…

– Ладно, не кипятись, – сказал я, потянулся за листком и ручкой, что лежали на столе, и подписал все, что от меня требовали.

Все, я свободен. Я ухожу и даю дорогу молодым. Я стал подниматься со стула.

– Подожди, – сказал Сашка.

Он вышел из-за стола, обогнул его и сел на край стола рядом с моим стулом.

– Есть еще бонус, – сказал он. – Полностью от меня.

– Деньги…, – начал я.

– Обижаешь, Сева, – сказал мой теперь уже почти бывший начальник. – Если хочешь, то можешь пройти на ту сторону. Посмотреть, как оно. Все-таки, твое детище.

– Что? – не поверил я своим ушам.

– То, Сева, то.

– Подожди, – я искал возражения, боясь поверить в сказанное Петровым. – Вы же этих испытателей, как космонавтов готовите.

– Закопался ты в своих делах, Сева, – ответил Сашка. – В этом давно отпала необходимость. Ну, как тебе бонус?

– Спасибо, не ожидал, – я все еще не мог поверить в его предложение. – А когда…

– Да хоть завтра.

– Слушай, что и совет директоров не возражал?

Петров рассмеялся.

– Пусть они свои копейки считают, – сказал он. – А в лаборатории я решаю, кого отправлять на ту сторону, а кого нет.

***

«Вот почему так получается?» – думал я по дороге домой, прихрамывая. – «Ничего не болит, а колено подводит».

Насчет «ничего не болит», это я прихвастнул. Болячек хватало, но больное колено – оно всегда было на виду: то ночью кольнет, то утреннюю зарядку, как следует сделать не позволит. А заработал я эту проблему по глупости. Своей и чужой.

Позвал меня как-то кататься на лыжах приятель. На тех, что называются горными. Горы не горы, а небольших сопок на севере области хватало. Там энтузиасты и поставили бугельные подъемники. А потом и народ с лыжами подтянулся.

Приятель уже освоил и Домбай, и Чигет, а я встал на лыжи впервые.

– Ты пока вот здесь покатайся, – сказал приятель, показывая на проторенную лыжню. – А я потом подойду.

И он ушел на основной склон.

Это была первая глупость. Его. Указанная лыжня, продавленная кем-то в крепком насте, петляла между березок.

А затем произошла вторая глупость. Уже моя. Я послушался совета приятеля, дотопал до лыжни, встал на нее и оттолкнулся палками.

Это только самосвал не может сойти с деревенской колеи. Я смог. Лыжи донесли меня до первого поворота и вместо того, чтобы повернуть, направились дальше к стоящим впереди березкам. Меня спас наст. Лыжи зарылись под него, движение затормозилось, и мое тело по инерции полетело вперед. Лыжи развернулись в стороны. Одна из них послушно отстегнулась, а вторая решила отучить меня делать глупости. И не отстегнулась. Я упал лицом в наст, а мою ногу вывернуло в колене.

«Знал бы, соломки подстелил», – в который раз подумал я. – «А вернее не стал бы слушать глупых советов. И сейчас бы не хромал».

Подумал и встал, как вкопанный.

– Что? Что ты сейчас сказал? – произнес я вслух, заработав косой взгляд проходящего мимо парня.

Лоб вспотел, сердце заколотилось в груди, и я присел на удачно подвернувшуюся вдоль дороги скамейку.

«Какие лыжи?!» – неслись в голове мысли. – «Надо сделать совсем другое… Раньше отправить на обследование жену, дочке сказать, чтобы выбирала институт сама…»

Сидел я на скамейке, наверное, с полчаса. Мое настроение то поднималось в небеса, то вновь падало на грешную землю. Петров пообещал отправить меня завтра на экскурсию в прошлое. Наверное, точка прокола времени уже созрела, и меня завтра закинут на пять-десять минут в прошлое в качестве бонуса. Что сажаем, то и едим. Кому-то зарплату кастрюлями выдают, меня вот в прошлое забрасывают.

Но есть одно «но». Тем, кого забрасывают строго-настрого запрещено что-либо менять. Идеально, просто стоять столбом и даже не дышать, чтобы не изменить соотношение углекислого газа в атмосфере. Это так Петров шутит.

Это главное «но». Но есть и другие. Далеко вряд ли забросят. И здесь не все может решить Петров, хоть он и хорохорится. Перерасход энергии ему не дадут сделать. Значит, лишь на лет десять-пятнадцать я спущусь по лестнице времени вниз. Хотя никакая это не лестница.

***

Началось все с того, что один мой знакомый собачник рассказал, что собаки, когда забегают за угол дома, думают, что это совершенно новый угол. Сколько раз бы они не обегали дом, то каждый раз, забегая на другую сторону дома, они считают, что видят ее впервые.

Меня это удивило. Стал искать подтверждения или опровержения этому. Нашел. Все оказалось правдой. Британский институт западного Уэльса несколько лет исследовал этот феномен. Денег что ли им некуда было девать? Но в результате они установили, что все так и есть. Если назвать стороны обычного дома, построенного в виде куба: А, Б, В и Г, то всем собакам, что принимали участия в испытании, эти стороны казались бесконечной чередой новых открытий.

«Странно, что они остановились», – подумал тогда я. – «Не собаки, конечно, а исследователи».

Они не продолжили свой эксперимент. То ли деньги закончились, то ли все дальнейшее по этой теме засекретили.

«Если продолжить», – подумал я тогда. – «То надо задаться таким же вопросом в отношении людей».

Собаки считают стороны дома каждый раз новыми. Человек считает каждую свою весну, лето, осень и зиму неповторимыми. А что, если это только стороны некого «дома»? Нам только кажется, что вот этой «стороны дома» еще не было. Она уже была, просто мы каждый раз видим все по-другому. Или просто хотим видеть.

Мы можем смеяться над ограниченностью собаки. А в это время кто-то смеется над нашей человеческой ограниченностью.

Я рассказал про свою идею Петрову. Тот за нее, как ни удивительно, ухватился, выбил финансирование и создал лабораторию. А через два года мы совершили то, что назвали «проколом времени». На самом деле мы просто заглядывали назад, за тот угол дома, что только что прошли. Причем заглянуть назад у нас получалось, а вот вперед – нет. Как это сделать, у меня идей не было. Более умных людей со стороны Петров привлекать не хотел. И, в конце концов, был одобрен метод проб и ошибок. Делать микроскопические проколы времени. Отмечать те, когда протокол произошел вперед, а не назад. Собирать статистическую информацию, а потом пытаться повторить успешные варианты. Но пока дело не двигалось. Ни одного прокола вперед не было.

Петров видел выход в многократном увеличении количества микропроколов. Массовость рождает мастерство, как говорили в моем детстве. Так и Сашка надеялся на закон больших чисел, который рано или поздно придет на помощь, и произойдет прокол вперед, а не назад. Я в это не верил. Наверное, поэтому и оказался на пенсии.

***

На следующее утро я пришел на работу подготовленным. В кармане пиджака лежала пара листков с исчерпывающими инструкциями. Там же была описана моя гипотеза о проколах времени и общая схема конструкции, позволяющей эти проколы осуществлять. Про свое открытие я написал на всякий случай. Вдруг, я, тот другой, не прочту статью про собак, и мне не придет в голову мое изобретение.