Евпатий посмотрел на Демьяна:

– Коли не удержались булгары от разбоя, с добычей сюда вернутся. Другого пути они не знают. Вот в этой ложбине их и покараулим…

– Доброе местечко, – поддакнул Демьян, оглядывая заросшую деревьями канаву, прорезавшую пологий берег, – другого пути к воде близко не найдут.

Воев было маловато, чтобы искать добытчиков по руслу реки. Оставалось сидеть тихо и ждать. Багровое солнце стояло еще высоко, а из глубины леса вдруг заголосила кукушка.

– Идут, – услышал за своей спиной Андрейка голос Демьяна.

Сторожа извещали о приближении непрошеных гостей.

…Асмат насторожился, услышав рядом с собой птичий крик. Махом перехватил в руку щит, висящий на спине.

Не желая остаться без добычи, он, расставшись с Санчуком, не спешил уходить. Вернувшись обратно, они нашли себе добычу и теперь возвращались медленно, отягощенные полоном.

Резкий свист резанул воздух, и стрела вонзилась в щит Асмата.

Стрелы сыпались со всех сторон. Его конь захрипел и опустился на колени. Он успел соскочить и тут же столкнулся с молодым русичем.

Неожиданность нападения принесла скорый успех. Булгары отбивались слабо. Самые бойкие вои уже освобождали пленников от пут. Полоснув по веревкам, связывающим двух девиц, Андрейка едва успел прикрыться щитом. Удар пришелся на него. Девицы заголосили, а он уже бил в ответ.

Булгарин оказался опытным воином. Резким броском он сблизился с Андрейкой и, зацепив ногой за его ступню, сбил щитом. Еще миг – и лишиться бы парубку головы, как одна из девок с воем кинулась под ноги булгарину. Воин, не ожидавший такого, замешкался, а Андрейка со всей силы успел ткнуть мечом во врага.

Все было кончено.

Евпатий опустил меч. Он смотрел на поверженных врагов. Возжелавшие добычи сами стали ею. Русичи ловили булгарских коней. Выискивали себе поживу. Взгляд боярина остановился на молодом вое, которого не сразу узнал со спины. Тот отошел в сторону от остальных, держа в руках булгарскую саблю. Теперь он узнал Андрейку – молодого плечистого парубка, совсем недавно взятого им на службу.

– Не обвык еще… – послышалось откудато со стороны, – а вой будет добрый. – Подошедший Демьян вел за узду пойманного булгарского коня, кивая головой на Андрейку.

Евпатий ничего не ответил.

Следы булгар, ушедших по ручью, часто терялись в лесной глуши. Даже бывалый Митяй не раз сбивался с пути, но, несмотря на это, преследователи двигались дальше. Чуткий нюх Митяя уловил знакомый запах дыма, наступившие сумерки мешали ехать быстро, но Митяй упрямо вел всех вперед одному ему понятным путем.

С невысокого пригорка рязанцы увидели весь, освещенную яркими языками пламени. Небольшая избенка на отшибе полыхала громадным костром. Спустившись в селение, они не нашли жителей. Следы разбоя виднелись повсюду.

– Не поспели. – Митяй сокрушенно смахнул пот со лба.

Разграбив весь, булгары ушли вверх по реке на Владимирские земли, опасаясь преследователей. Митяй же сначала спустился вниз, а когда понял свою оплошность, было поздно. Откуда было знать старому дружиннику, что на далекой Оке в укромном месте уже ждут добытчиков насады[8]…

Хозяин насадов с широкой золотой цепью на шее окинул суровым взглядом полон. Звали его Искут. Он ждал большей добычи. Хоть его корысть и оставалась прежней, но, как знать, захотят ли ее возместить сполна, когда добыча не столь велика.

Искут незаметно мотнул головой, прищурив глаз, призывая своих быть настороже.

Был он высокого роста, широк в плечах и мало кого боялся. Всего в своей жизни испытал сын русской рабыни и булгарского торговца, волею Провидения лишившийся в мор всего своего семейства.

Тогда в одночасье стал Искут единственным наследником.

Много что увидели его выцветшие на солнце очи. Каких только людей с их поклажей не приходилось возить ему аж до Хвалынского моря. Не брезговал и охотниками до невольников; хоть и знал, откуда его мать, но возил и на Русь тайком добытчиков.

Менялись времена, и промысел этот стал стихать, как поставил владимирский князь в устье Оки новый город. А перед тем и хорошо повоевал Булгарскую землю. Но нетнет да и появлялись лихие охотники за невольниками в Залесском краю.

Новый город миновали на рассвете. Искут вздохнул с облегчением, только когда лодьи вышли из Оки в Итиль. Спокойная гладь воды впереди несла по большой реке множество судов. Теперь опасаться было нечего.

На пристани Булгара Богаз снаряжал свой насад для далекого пути. Водный путь до Владимира был неблизок и таил немало опасностей. Чем только не приходилось торговать купцу на Руси, но нынче в цене были дорогие ткани из далеких восточных стран. В былое время в Биляр и Булгар приходило много караванов с дорогим аксамитом и парчой. Но неведомый народец вихрем прошелся по далеким странам и уже кружил возле самой Булгарии, тревожа ее постоянными набегами. Караванов стало меньше. Нужно было поторапливаться, чтоб получить выгоду.

Богаз криком подгонял работников, затаскивающих последние тюки с товаром. Он был доволен. Насад полон ходового товара, а крепчающий ветерок не внушал опасений.

Еще не успел рассеяться мрак пасмурного утра, а ведомое ветром купеческое судно уже покинуло причалы Булгара.

К концу первого дня пути купеческий насад уже подплывал к устью Оки. Дальше лежали земли Руси. Здесь Итиль, как всегда, был полон судов, держащих свой неблизкий путь на Владимир и дальше по всей Руси, куда только может добраться юркое торговое суденышко.

На самом устье от цепкого взгляда Богаза не ускользнули два знакомых судна. Они прошли далеко, но он узнал хозяина. Это был Искут. Люди с лошадями на них не оставляли сомнений.

Богаз взглянул на русскую крепостицу на берегу и усмехнулся: «Искут опять промышляет невольниками».

Насады Искута намеренно причалили к берегу вдалеке от Булгара. К чему знать лишним людям о его промысле? Получив общанное, он остался доволен. Не приходилось видеть Искуту выгодней товара, чем невольники.

Тем временем утренний ветер разогнал тучи, и летнее солнце согрело лучами землю. Сошедший на сушу полон двигался медленно. Санчук повернул голову: «Хороший полон, много молодых и сильных. На невольничьем рынке все они уйдут за хорошую цену. Только нет от того в сердце радости… Да и выручка все равно будет невелика. Хороший калым за невесту сыну не собрать».

Он посмотрел на довольные лица своих спутников. «Нет, эти не несут тяжести в сердце. Для многих из них это первый набег, и, если нет добычи, нет достатка. Кто может осудить их за это…»

Только верный Морун, как всегда, угрюмо покачивался в седле рядом. Много лет назад он нашел его на ремесленной окраине, когда рати владимирского князя уже насытились своей добычей и отступили от Биляра. Из хрупкого мальца он превратился в могучего детину, но язык не слушался его. Морун был немым. Может, поэтому он и казался угрюмым.

Санчук еще раз взглянул в его сторону: «О чем он думает? Помнит ли, что тоже рус?»

Санчук остановил свой взор на молодом воине Гаязе, который, не скрывая своего желания, косился на молодую уруску с длинной косой: «Помнит ли этот хоть одну суру из Корана, где говорится о благочестии?»

Он посмотрел на Гаяза таким взглядом, что тот поспешил отъехать в сторону. Все знали тяжелый нрав Санчука. Впереди предстоял еще не близкий путь.

Добытчики добрались до Булгара в полдень. Путь к невольничьему рынку лежал через ремесленные слободы, которые окружали город со всех сторон. Многоязычный, шумный город собрал в себе все народы, населяющие берега великого Итиля. Особенно много в Булгаре было ремесленниковрусов. С давних времен они жили бок о бок с булгарами и были верны каждому новому малику[9]. Какой волей они появились здесь, никто уже не помнил. Никого это не удивляло.

Урусоворужейников жило немало и в родном Биляре, куда Санчук спешил вернуться с добычей.