Ретт заметил нас первым. Его глаза радостно вспыхнули. Как я умудрилась столько лет ничего не замечать? Принимать вожделение во взгляде за банальную вежливость? До сих пор не верилось, что весь этот пыл предназначался мне.

– Ноэми, вот так встреча! – Эскал расплылся в улыбке. – Надумала наконец помахать мечом?

– Ни в коем случае, ваше высочество. – Ноэми была сама любезность. – Я лишь обеспечиваю алиби госпоже.

Эскал со смехом покачал головой:

– Ты мне зубы не заговаривай. Бери мой меч и становись вот сюда. – Он подвел ее к открытому стойлу. – Только аккуратнее, не покалечь, как моя неуклюжая сестрица.

Ретт встал рядом со мной. Я ощутила на себе его пристальный – чересчур пристальный – взгляд. Собравшись с духом, я посмотрела на него в упор.

– Выходи за меня, – с мольбой прошептал он. – Я боготворю тебя, Анника, и сделаю все, лишь бы ты была счастлива. Эскал возражать не станет, – проникновенно добавил Ретт. – Он ненавидит Николаса.

Я вздернула подбородок:

– Ненавидеть Николаса еще не означает одобрять наш побег. Тем более ненависть Николас внушает всем подряд.

– Это верно. У меня от него аж скулы сводит, – хохотнул Ретт и непринужденно улыбнулся. – Когда объявят о вашей помолвке?

– Боюсь, уже завтра. Не мне решать. Это право я, к сожалению, утратила.

– Надеюсь, ты вернешь его себе и сделаешь правильный выбор. Только скажи, и я исполню любой твой каприз.

Я расправила плечи:

– Любой? Тогда прекрати наседать. Лучше помоги отвлечься. В последние дни и так голова кругом.

– Слушаюсь и повинуюсь. – Ретт лукаво подмигнул, однако просьбу воспринял совершенно серьезно.

Разумеется, он не станет играть в поддавки – не его стиль, – но их с Эскалом роднило одно: оба скорее умерли бы, чем причинили мне боль.

Я вытащила меч и вытянула его вперед, чтобы держать Ретта на расстоянии. Лязгнула сталь, я отступила, готовая парировать. Ретт одобрительно кивнул, занял позицию напротив.

– Анника, сильно не напирай! – окликнул из стойла Эскал. Ему вторил звонкий смех Ноэми.

– Размечтался!

Под звон клинков мы кружили в волнующем, завораживающем танце. Знакомая со стратегией и стилем Ретта, я импровизировала, рисковала. Отразив прямую атаку, я с силой обрушила свой вес на рукоять меча противника и надавила… Меч выскользнул у Ретта из рук и, описав в воздухе дугу, рухнул на кучу соломы.

Воцарилась мертвая тишина. Присутствующие не сводили с меня восхищенных глаз. Эскал выразил всеобщий восторг воплем:

– Анника! Ты выбила у него меч!

Я уронила свой и состроила покаянную гримасу. До сих пор мне не удавалось никого разоружить.

– Молодец, Анника! – похвалил Ретт.

Эскал подскочил ко мне, поднял на руки и закружил:

– Решено! Вот стану королем и назначу тебя командующей гвардией.

– Сама не верю, что получилось! – Меня переполняла гордость и вера в себя, в собственные силы.

Если я преуспела там, где слабый пол обычно терпит поражение, как знать, вдруг мне по плечу поистине великие свершения?..

Я собственноручно приладил к двери засов. Штырь, продетый между двумя металлическими кольцами, не давал ей открыться даже при поднятой щеколде. При всей незамысловатости и топорности это был шаг вперед по сравнению с тем, что имели прочие обитатели замка.

Закрывшись в комнате, я ждал остальных и перебирал в уме план действий. Вечером нужно приступать к сборам.

В нашем распоряжении имелись лишь старые карты. Редкий смельчак отваживался забрести так далеко на запад. Однако при должной смекалке мы доберемся до Дарейна, или, как его сейчас именуют, Кадира. Главное – не терять бдительности.

О Кадире я знал немногое. Знал, что там правит король, что он сидит в большом дворце, который должен принадлежать Кавану. Судя по скудным картам, я знал, что Кадир – крупнейшее королевство на всем континенте. А тамошний народ отнял все у моего народа.

В дверь постучали. Я поднял щеколду и посторонился, пропуская в комнату Иниго, Шервина, Андрэ, Гриффина и Блайз.

– Извини, что посмеялся над тобой, – с порога начал Иниго. – Но согласись, было смешно.

– Не спорю, – вздохнул я. – Одежду мне достали?

– Само собой, – отозвался Гриффин. – И спрятали в надежном месте. Сюда тащить не рискнули.

– Здравая мысль. Блайз, взгляни. Годится? – почесав в затылке, я извлек из-под кровати мешок.

Она вытряхнула платья, приложила к себе.

– В самый раз, – объявила Блайз. – А ты чего так всполошился?

Я выпрямился, прочистил горло и одернул камзол:

– Я мало смыслю в женских нарядах.

Она пощупала материю, разгладила складки на талии:

– Не волнуйся. Я еще не разучилась держаться как леди.

В ее голосе звучала тоска. Однако меня сейчас волновало другое.

– Выступаем завтра утром. Захватите палатки и мечи из арсенала. Нам предстоит долгий переход через лес. Неизвестно, насколько он затянется, поэтому основательно запаситесь провиантом. – Сглотнув, я затронул острый вопрос, которого совсем не хотел касаться. – Уверен, вы понимаете всю опасность нашего предприятия. Если кто-то из вас попадет в плен, нельзя допустить утечки информации. Лучше умереть, чем предать целую армию. Если вам такое не по зубам, еще не поздно отказаться.

Шервин содрогнулся, но тут же спохватился и выпрямился во весь свой невеликий рост. Но все равно смотрелось внушительно. Андрэ только хмыкнул. Взгляд у Гриффина остекленел, однако кивок вышел твердым и убедительным. Иниго равнодушно пожал плечами, а Блайз, не выпускавшая из рук наряды, вздернула подбородок:

– Я уже говорила, мне неведомо поражение.

Мне стоило немалых трудов подавить улыбку.

– Отлично! А теперь спать. Встречаемся на конюшне после завтрака.

– Кыш! – Гриффин подскочил к окну. – Извини. Мне показалось, сюда лезет какой-то зверь. Тебе бы заколотить проем.

Я высунулся наружу в надежде, что Колючка укрылась неподалеку. Объяснить ее появление в комнате будет непросто.

– Спасибо за совет. До завтра.

Проводив отряд, я уставился в окно, поджидая Колючку. Горько осознавать, но, если мне не суждено вернуться, она единственная огорчится из-за моего отсутствия.

Теплый ветер ласкал мне лицо. В воздухе разливался упоительный аромат печеных яблок. Вокруг простирался незнакомый пейзаж. Взгляд шарил по сторонам в поисках ориентира, но тщетно. Ни гор, ни свирепого океана, ни ветхого замка. Только высокая трава колыхалась от каждого дуновения. На линии горизонта земля сливалась в поцелуе с предзакатным небом, от красоты которого захватывало дух. Зрелище так разительно отличалось от всего виденного мной ранее, что я не утерпел и коснулся неба рукой.

Мои пальцы оставили чернильные разводы. Уподобившись каллиграфическому перу, я начертал среди облаков свое имя.

Леннокс.

К имени прилагалось еще кое-что, давно забытое за ненадобностью… Сейчас это не играло никакой роли. Отныне небосвод принадлежал мне.

Довольный, я устроился в траве, возвышавшейся вокруг меня зеленой стеной, и наблюдал за наступлением сумерек.

Я улыбался в кромешной тьме, окутанный теплым дыханием ветра.

Кто-то дотронулся до моей щеки. В отличие от местности, прикосновение чудилось до боли знакомым, родным. И одновременно чужим.

– Вот и ты, – выдохнул я.

– Да, – шепнул голос.

– Останься. Без тебя так одиноко.

Молчание. Ласковая рука гладила меня по щеке, по волосам. На сердце воцарился покой, я будто сделался неосязаемым и вместе с тем по-настоящему зримым.

Умиротворение было таким, что на глаза навернулись слезы. Слезы осознания, что это всего лишь сон. Я не плакал. Душа давно задубела. Но очень хотелось.

Услышав мой всхлип, из темноты вынырнула Колючка и ткнулась носом мне в лицо.