— Несколько месяцев, — произнесла я тихим голосом.

— Гектор сказал, что ты принимала таблетки. Есть еще что-то, что он не знает?

— Нет, — покачала я головой. Мне все сложнее удавалось концентрироваться на ее словах. Казалось, что у меня началась лихорадка, которая охватывала мое тело с головы до ног, — кажется, что я подхватила простуду.

— Это не простуда, Джессика, это синдром отмены. У тебя ломка, если говорить простым языком. Твое тело просит очередную дозу, но не получает ее, поэтому начинается обратный процесс, когда организм начинает очищаться.

Я повалилась на кушетку и согнулась пополам. Мне казалось, что мои внутренности разрываются на мелкие куски. Доктор Мартинес встала на ноги и подошла ко мне, нацепив на шею прибор, чтобы послушать мое дыхание, после чего быстро вышла из палаты. Я потеряла счет времени, сколько меня рвало сухими позывами, а боль, казалось, выкручивала каждую косточку в моем теле. Мне ставили капельницы, кололи руки какой-то дрянью, но меня продолжало трясти и ломать. Кажется, что я несколько раз видела Гектора в своей палате, но думаю, что это мои галлюцинации. Ему незачем быть рядом с наркоманкой, которую ломает от нехватки очередной дозы. Мне казалось, что я медленно умираю. Иногда мне хотелось, чтобы кто-то положил конец моим страданиям, но никто не приходил.

Наконец, спустя бог знает сколько времени, я открыла глаза и мое тело не скрутило очередным приступом боли. Я прислушалась к своему организму, и не нашла ничего, что указывало бы на то, что я все еще испытываю синдром отмены. Я делала медленные вдохи, боясь пошевелиться. Казалось, что стоит мне дернуться, как все вернется с новой силой. И я не была уверена, что смогу это пережить еще раз.

Дверь в палату открылась и вошла доктор Мартинес. На ее лице играла слабая улыбка.

— Джессика, как ты себя чувствуешь?

— Кажется, что уже лучше, — мое рот был сухим, а слова царапали горло. Доктор подала мне бутылку с водой, в горлышка которой была вставлена соломинка. Я стала жадно втягивать прохладную жидкость, практически задыхаясь от облегчения.

— Полегче, — доктор забрала бутылку и поставила ее на тумбочку. Она измерила мое давление, проверила зрачки, после чего взяла очередной анализ крови, запечатала пробирку и отставила ее в сторону.

— Судя по всему, острая фаза миновала. Теперь тебе предстоит восстановить свой истощенный организм. Твой вес намного ниже нормы, так же у тебя острая нехватка питательных веществ в организме.

— Сколько я здесь?

— Две недели, — ответила она и подхватила пробирку с кровью, собираясь выйти из палаты.

— Две недели? — я попыталась сесть в кровати, но мое тело отказывалось слушаться.

— Не торопись, ты сейчас очень слаба. Медсестра поставит тебе капельницу, отдыхай.

Я откинулась на подушку и прикрыла глаза. Мое лихорадочное состояние продлилось две недели, а я употребляла таблетки всего пару месяцев. Если бы я не решилась отказаться от них, как долго я смогла бы выдержать?

Мне поставили капельницу, после чего я уснула, а когда проснулась, в палате было уже темно. Я пошевелила руками и ногами, все еще чувствуя сильную слабость, но в голове, на удивление, было ясно. Подтянув свое тело на кровати, я спустила ноги и встала на ноги, ухватившись на край кровати. Делая медленные, осторожные шаги, я приблизилась к туалету и тяжело облокотилась на раковину. Я выглядела просто ужасно. В зеркале отражалось бледное угловатое лицо, с темными кругами под глазами и потрескавшимися губами. Мои волосы безжизненной массой свисали вдоль угловатых скул. Я подняла руку и провела ладонью по тонкой коже лица, чувствуя сухость под пальцами. Я выглядела ровно так же, как я себя ощущала: разбитой, сломленной, болезненной. Мне стоит приложить больше усилий, если я хочу выпутаться из этого дерьма, иначе все, что уже со мной произошло, не будет иметь никакого смысла.

Я вернулась в кровать и устало облокотилась на подушку. Мои мысли переключились на Гектора, который привел меня в клинику. Я не верила в добрые дела, люди всегда требуют что-то в замен, я просто еще не поняла, что нужно Гектору. Удивительно было то, что я себя ощущала другой, когда он был рядом. Словно он мог защитить меня не только от внешнего мира, но и от моих внутренних монстров, которые каждый день грызли мои внутренности, нашептывая в ухо голосом моего отца. Он не привлекал меня в плане секса или других чувств, скорее, он давал мне ощущение безопасности, и я, как мотылек, летела на этот свет. Одно лишь время покажет, сгорю ли я от этого света, или наоборот, наполнюсь теплом.

Дверь распахнулась, и появилась уже знакомая медсестра, которая часто меняла мне капельницы, вливая пакет за пакетом. Вот и сейчас в ее руках был очередной пакет с жидкостью.

— Не многовато ли капельниц? — буркнула я, осматривая свои исколотые руки.

— Это внутривенное питание, — она кивнула головой в сторону пакета и стала крепить его на стойку, — ты слишком худа, девочка, это опасно для твоего здоровья.

Я отвернула голову, пока она дырявила мою кожу, продевая иглу. Отрегулировав колесико, медсестра вышла из палаты, прикрыв за собой дверь. Дни тянулись медленно. Я спала большую часть, возможно, так действовали лекарства, но монстры перестали шипеть и вырываться. Они отошли в дальний угол моего сознания и оставались молчаливыми наблюдателями моей жизни. Я набрала несколько килограмм и уже не выглядела так, словно меня можно переломать пополам одним лишь дуновением ветра. Доктор все больше и больше хвалила меня за старательность, уменьшая количество препаратов. Первые попытки есть твердую пищу встретили сопротивление со стороны моего организма, привыкшего к внутривенному питанию. Но, постепенно, и эта проблема отступила, после чего доктор Мартинес заговорила о скорой выписке. Я понятия не имела, куда мне следует отправляться. Оставаться в Третьем центре я больше не планировала, опасаясь, что могу сорваться и снова начать употреблять таблетки. Но и идея вернуться к Пипе в свой старый дом, тоже не вызывала энтузиазма. Я снова оказалась перед выбором. Все мое существование было связано с борьбой. Я боролась за жизнь тогда, когда мне хотелось умереть. Я боролась со своим отцом, и вышла победителем. Я боролась с зависимостью, и я, блять, отказываюсь проигрывать эту битву. Теперь мне предстоит бороться за место в этом чертовом мире. Так каким будет это место?

— Вы знаете, где мне найти мужчину, который привел меня сюда? — я решилась задать вопрос своему доктору, когда она в очередной раз загнала меня на весы, измеряя прибавку веса.

— Он попросил связаться с ним, если ты спросишь, — доктор Мартинес записала цифры и кивнула мне головой, показывая, что я могу выдохнуть и спуститься на пол, — ты набрала восемь килограмм, Джессика, и это отличный результат. С твоим ростом тебе следует весить от пятидесяти до шестидесяти килограмм, и сейчас эта цифра на отметке в пятьдесят один килограмм.

Я чувствовала, что набрала вес. Мои щеки округлились, ушли резкие углы скул, а ноги больше не выглядели, как коленки дистрофического кузнечика. Мне стало легче двигаться, я меньше уставала. Единственное, что меня беспокоило — это отросшие корни, которые выдавали мой натуральный светлый цвет. Мне удалось затеряться, отчасти, благодаря смене внешнего вида, так что в мои планы не входило вновь становиться блондинкой.

— Так когда я смогу выписаться?

— В любой момент, как ты этого захочешь, — доктор встала на ноги и направилась к выходу из палаты, — мне связаться с Гектором?

— Да, — кивнула я головой, немного пожевав нижнюю губу.

— Хорошо, — она улыбнулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Я осталась сидеть на кровати, поджав под себя одну ногу. Где-то в глубине моего сознания прошелестел едва слышный шепот «Разве мы можем ему доверять?». Я покачала головой и произнесла:

— Мы не можем никому доверять, но нам придется, тебе не кажется?

«Не кажется, — проворчал монстр в моей голове, — мне не нравится эта идея. Гораздо проще быть одной».