Все гуртом тоже подбежали к окнам, благо их было два и места хватило всем. Действительно, внизу виднелись фигуры, сидящие на высоком тротуаре, около них толпились какие-то люди.

– Поняли? Одну вещь продали – и сразу же в номер; деньги спрятали, взяли следующую вещь – и вновь на тротуар.

– Лёв, а за сколько продавать-то? – спросил Илья. – С чего лучше начинать?

– Начинать, – без задержки заговорил Лев так, будто он каждый день на этом тротуаре торговал, – надо со всякой мелочи. Цены́ меньше доллара не бывает, а определяется она просто: умножаешь рублёвую стоимость на два и пишешь эту цифру на бумажке. Фотоаппараты и прочую технику здесь продавать нельзя, это товар для площади. Сигаретами тоже не балуйтесь: за торговлю ими точно срок дадут. Внимательно по сторонам смотрите: появилась полицейская машина или они сами пешком – сразу же уходите. Старайтесь в серёдку забиться: они первого попавшегося схватят, остальные успеют уйти.

– Слушай, Лёв, а что, всё в натуре так серьёзно? – Голос у спрашивающей Людмилы дрожал.

– За последние два-три дня, когда вся эта фигня началась, в полицию забрали человек двадцать, будьте осторожны. Пусть вас хранит ваш Бог, а я Аллаха о том же попрошу.

Лёвка достал из своей сумки пару небольших коробок, положил их в пластиковый чёрный пакет и ушёл.

Все ещё немного постояли у окон, посмотрели, как он идёт по улице, вздохнули, взяли по одной игрушке и отправились вниз.

Напротив гостиницы толпился народ, мелькали долларовые бумажки. Турки, уже купившие что-нибудь, редко уходили, они ещё долго торчали поблизости, а иногда один человек мог купить с десяток различных вещей. Продавцов с катамарана около гостиницы было человек двадцать, время от времени кто-нибудь отправлялся в гостиницу за новым товаром.

Наши друзья оказались самыми осторожными и вышли с одной вещью, другие были рискованней. Одна девушка вынесла целую сумку, разложила свой товар (в основном это были различные косметические принадлежности) на прозрачной клеёнке прямо на тротуаре и стояла рядом, не обращая внимания на то, что часть её товара уже тихонько перекочевала в карманы молодых ребят, которые, посмеиваясь, спокойно пошли вниз по улице. Анатолий, наблюдавший за происходящим, не стал вмешиваться: если ты решила делом заниматься, то и занимайся, нечего по сторонам глазеть. Все из его компании уже продали по три-четыре вещи, то и дело бегая на четвёртый этаж, а Анатолий никак не мог решиться достать из кармана маленькую, очень симпатичную машинку и предложить её туркам, собравшимся вокруг русских туристов. Он ещё долго раздумывал бы, но тут случилось то, о чём так настойчиво говорил Лёвка.

Большой автобус медленно двигался по улице, толпа неохотно освобождала перед ним дорогу. Автобус доехал до поворота, и тут Анатолий, сочувственно наблюдавший за действиями водителя, заметил, что вплотную к автобусу, как бы прикрываясь им, едет полицейская машина. Он не успел даже вскрикнуть, предупреждая об опасности, а из автомобиля уже выскочили двое полицейских, подхватили неудачливую девушку под руки, посадили её в машину, собрали с клеёнки остатки её косметических принадлежностей, аккуратно сложили клеёнку и укатили. Народ поохал-поохал (девушку было жаль), но в душе каждый радовался, что попался не он. Тут же кто-то знающий объявил, что на сегодня полиция план выполнила и можно, уже не опасаясь, торговать свободно.

С Анатолия как будто спáло оцепенение. Он вспомнил о своём обещании привезти жене пальто наподобие того, что они видели в кооперативном магазине «Константин», о котором рассказывал Лев, и решился. Потом-то он говорил, что вспомнил сцену из «Вокзала для двоих», где герой Басилашвили торговал на рынке дынями, и именно это по-настоящему раскрепостило его.

Анатолий присел на краешек тротуара, положил рядом с собой симпатичную маленькую машинку и взял в руку листок бумаги, на которой написал цифру четыре. Тут же перед ним возник турок, который уже довольно давно крутился вокруг и у которого в сумке было полно всякого накупленного добра, перечеркнул четвёрку и написал рядом: два. Анатолий в свою очередь нарисовал тройку и обвёл её в кружок. Турок, вероятно, догадался, что это окончательная цена, достал деньги и отдал их хозяину, а сам остановился и начал с любопытством рассматривать покупку. Анатолий сбегал наверх, убрал честно заработанные три доллара, взял следующую игрушку и вновь спустился. К нему подошёл всё тот же турок. Несколько минут, потраченных на разглядывание игрушки, небольшой торг – и вот опять Анатолий поднимается в номер с деньгами.

В этот день ему много раз пришлось преодолеть шестьдесят шесть ступенек, которые отделяли товар, находящийся в номере, от громко галдящей толпы покупателей. Вечером, когда уже совсем стемнело, народ потихоньку стал расходиться и сидеть дольше на улице не было смысла, тем более что начинался ужин. Вернулся с площади Лев, и они всей компанией отправились в ресторан. Анатолий вначале быстро съел вкусную картофельную похлёбку, затем варёный рис, в котором изредка попадались кусочки мяса, а когда перед ним снова возникла кружка с тёмно-коричневым чаем, он, отпивая по глоточку сладковатый напиток, принялся растирать под столом натруженные колени, одновременно размышляя: «Надо же, а мне это понравилось. Всю жизнь был уверен, что я на это не способен, а тут… Не зря, по семейной легенде, моими предками были, как их называет мама, торговые люди, – значит, генетически это во мне заложено. Плохо одно: полдня простоял на жаре, избегался вверх-вниз, чтобы полсотни различной мелочовки продать, а в кармане только около двух сотен долларов шуршит. Пачка-то большая, да толку от неё… Вон Лёвка больше тысячи заработал, а всего-то два раза на площадь вышел. Завтра и я пойду. Илью позову, уговорю, вдвоём будем. А нет – так один справлюсь, только вначале присмотреться надо».

Неожиданно Илья, сидящий рядом, толкнул его под столом ногой:

– Эй ты, задумчивый наш, завтра прямо с утра на площадь, а? Присмотримся, что к чему, и вперёд, а?

«Мысли мои читает, что ли?» – подумал Анатолий и ответил:

– Конечно пойдём, разложим всё ещё раз, Лёвку потеребим и пойдём. Сам хотел тебе предложить, ты опередил.

Первая ночь на новом месте, да ещё в компании трёх храпящих мужчин, прошла тяжело. Анатолий провертелся почти без сна до рассвета, он прокручивал свои ощущения и не переставал удивляться. «Так возражать против поездки, так настраивать самого себя, жену, которая вроде бы хотела поехать, так я сам её отговорил (вот дурак-то!). Ведь всем постоянно твержу: ты вначале попробуй, попытайся, а уж потом принимай решение, соглашаться или нет».

Такие вот мысли одолевали нашего героя в первую его ночь на стамбульской земле.

Наступило утро. Анатолий со свежими силами, как будто безмятежно проспал всю ночь, а не прокрутился на липкой от собственного пота кровати, вскочил, готовый к любым испытаниям на этом новом для себя удивительном поприще. Завтрак ничем не отличался от вчерашнего, но сегодня никто не роптал, даже Илья, по-видимому смирившийся с неизбежным. Наскоро забросив в себя всё, что находилось на тарелке, и получив исчерпывающие рекомендации Льва, наша пятёрка с пакетами, в которых лежали наиболее ценные и дорогие товары, отправилась на площадь.

В представлении Анатолия само понятие «площадь» обязательно должно быть связано с перекрёстком нескольких дорог, так уж у нас ведётся. Но то, что предстало перед его глазами, никоим образом на привычную площадь не походило, скорее это было средневековое торжище, где собралось несметное количество людей разных национальностей, языков и верований. Какое-то здание старинной постройки, у стен которого и располагалось огромное свободное пространство, мощённое аккуратными брусками, вытесанными из гранитных глыб, лишь подтверждало первое впечатление. «Университет», – прочитал Анатолий надпись латинскими буквами с какими-то дополнительными значками, вделанную на века в стену здания.