– Все в округе будут рассказывать небылицы и придумывать свою версию произошедшего, – полувслух сказала Алинук.

– Это является правдой до тех пор, пока не появятся официальные новости, – заметил Ике. – Вы же не станете с этим спорить?

Ике неспроста задал этот вопрос. Официальные новости далеко не совпадали с реальностью, хотя уличить их в откровенной лжи было трудно.

– А были ли те, кто спорил? – неосторожно спросила Алинук.

– Хотите стать первыми? – усмехнулся Ике.

Пройдя за оцепление, девушки остановились чуть поодаль, не осмеливаясь подойти ближе. У тела работали ассембледы.

– Данные уже изъяты и отправлены куда следует. Мы надеемся, что будет возможно восстановить информацию и разобраться в ситуации.

За этими словами, очевидно, скрывалось предупреждение.

Тело Сайера лежало на песочном пляже. На нём не было следов влаги, водорослей, любой живности, водящейся в пруду.

– Он не выглядит так, словно его вытащили из пруда, – сказала Лили вслух.

– Действительно, – подтвердил Ике. – Как вы думаете, почему?

– Он не тонул? – с надеждой спросила Алинук.

Ике усмехнулся.

– Ваша версия? – спросил он у Лили.

– У меня её нет, – развела руками Лили.

Здание полиции занимало гигантскую площадь на окраине одного из удалённых районов города. Его ровные чёрные стены, такие контрастные по отношению ко всему остальному, образовывали равносторонний шестиугольник. Из его гладкой чёрной кровли, усыпанной сливными порами, вверх взмывали десятки столбов-опор скорлупы. Здесь содержали заключённых и тех, кто находился под следствием. Ходили слухи, что здесь находится также и центр дизассембляции и здесь же находится часть заводов-ассемблеров. Впечатление от здания было угнетающим. Один только его размер наводил на мысль о ничтожестве одного ассембледа перед порядком.

Но внутри всё было таким же белоснежным, как в остальном городе.

В участке Лили и Алинук развели по разным комнатам и заставили ждать. Время текло медленно, в комнате было абсолютно нечем себя занять, поэтому Лили просто ушла в гибернацию. Это было единственным разумным решением, так как переживать и гадать не только не имело смысла, но и способствовало цели полиции – дестабилизировать эмоциональное состояние, вывести из себя бесконечным ожиданием, чтобы при появлении следователя ассемблед почувствовал облегчение и охотнее говорил.

Ике появился спустя довольно продолжительное время. На лице была напускная доброжелательность.

– Надеюсь, я не заставил вас слишком долго ждать, – сказал непринуждённо Ике, присаживаясь за стол. – Побеседовал с вашей подругой. Надо сказать, вам повезло с коллегами, согласитесь?

– Я не видела тех, кому не везло с коллегами, – ответила Лили спокойным нейтральным тоном, давая Ике понять, что с ней игры не будут так же просты, как с Алинук.

Ике на мгновение словно утратил свою доброжелательность, но тут же её вернул, впрочем, это не ускользнуло от внимания Лили.

– Кому-то повезло просто исключительно, – отреагировал он.

Лили осмотрела всеми своими камерами и сенсорами комнату, прежде чем ответить:

– Действительно…

– Что ж, рад, что мы с вами согласны, давайте приступим к делу. Вы, конечно же, были осведомлены, что все ваши показания должны содержать только правду, что все ваши показания записываются и любое уклонение будет преследоваться в рамках закона?

– Верно, – ответила Лили.

– Замечательно, – серьёзное выражение Ике снова смягчилось. – Скажу вам сразу, ситуация, в которой вы оказались, очень и очень нестандартна, пугающа, и вы можете чувствовать себя дезориентированной. Я видел подобное много раз и поэтому прекрасно вас понимаю. Поэтому, если вы чувствуете, что не в состоянии отвечать на мои вопросы, дайте мне знать, и мы посмотрим, что мы можем с этим сделать.

– Я поняла вас, – ответила Лили. Она не знала, как работает полиция и допросы, поэтому старалась анализировать все возможные сигналы в речи следователя.

С экранов гигантских дисплеев каждый день говорили о том, какое правильное у ассембледов общество, в новостях говорили о том, как всё прекрасно и замечательно. Иногда могли упомянуть о том, что произошло что-то нестандартное, в самом незаметном виде, в самую последнюю очередь. Всё, что было связано с нестандартными ситуациями, было окутано неизвестностью.

– Чудно, – Ике пристально посмотрел на Лили, помолчав несколько секунд. – Что ж, я думаю, что не помешает заметить, что я здесь для того, чтобы установить истину. Как во имя вашего друга (ведь вы бы хотели для него справедливости, верно?), так и во имя блага общества. У вас есть возможность установить эту истину вместе со мной, что очень благородно. Я рассчитываю на вас.

– Я поняла вас, – снова ответила Лили.

В выражении Ике было трудно прочитать какие–либо изменения, он так и оставался в своём дружелюбном настрое, но что-то подсказывало Лили, что это всё только на поверхности.

– Что бы вы хотели услышать от меня? – проявила инициативу Лили, чтобы снять немного накал. Её не покидало ощущение, что во всём, что делал и говорил Ике, содержалась какая-то издёвка. Быть может, ему просто нравилось положение силы? Почему он так пристально высматривает что-то, почему улыбается?

– Где вы были вчера, Лили? – спросил Ике прямо, не отводя проницательного взгляда.

– Мы с коллегами поехали на большие пустыри после рабочей смены.

– Назовите всех этих коллег, – продолжил Ике.

– Алинук и Кемдер, я не знаю их точных адресов, вы сами можете это отыскать, я полагаю. С Алинук вы уже побеседовали. Кемдер – хирург.

– Был ли кто-то ещё? – спросил Ике внимательно. – Кто-то не из коллег?

– Берге. Я не знаю, где он живёт.

– Откуда вы его знаете?

– Я не помню.

– Хм, – Ике задумался. – Ну, допустим, что-то мы узнаем по камерам и считывателям чипов на парковке и в здании медицинского учреждения. Как я погляжу, у вас нет настоящих друзей, Лили, – добавил он, пытаясь оценить реакцию.

– В этом нет ничего противозаконного, как и предосудительного тоже, – Лили говорила очень спокойно, но сложила руки в замок на груди и опёрлась на спину. – Как много настоящих друзей у вас?

– У меня их достаточно, – медленно и размеренно сказал Ике, прищурившись. – Как давно вы знаете Берге? – спросил Ике, прекрасно замечая знаки недовольства Лили.

– Я не помню, – ответила она.

– Неделю, месяц, год? Несколько лет? Что из этого ближе? – не унимался Ике.

– Я не помню.

– Лили, я понимаю вас, всё это очень сложно, вы в растерянности. Я просто хочу помочь, и сделать это как-то иначе нельзя. Ведя себя так, как сейчас, вы поступаете подло по отношению ко мне и к себе, – Ике старался смягчить градус противостояния, расположить к себе.

– Я понимаю, – ответила Лили, не меняя позы и выражения лица.

Ике прошёлся по небольшой комнате. Осмотрел её, будто видел её не в тысячный раз. Белые стены, белый потолок, белый стол, белые стулья. Отсутствие какой-либо связи. Зеркальное окно, за которым находится кто-то ещё. Камеры. Считыватели местоположения и чипов. Просто и эффективно. Старый и проверенный дизайн.

– Да уж, не очень весело здесь находиться. Мне, например, уже хочется поскорее отсюда выбраться, и вам, наверняка, тоже. Я, на самом деле, сейчас в вашей власти, Лили.

Лили усмехнулась про себя такой неприкрытой лжи, но внешне не подала виду.

– Знаете, я ведь не просто так сказал про друзей, – снова начал беседу Ике, не получив ответа и пытаясь зайти с другой стороны. – Я сам такой же, и я понимаю… Я понимаю почему, я понимаю зачем. Мы с вами находимся в одной и той же плоскости бытия, вот и всё, что я хотел сказать, – Ике пытался звучать убедительно.

Уговоры, подначивания, раскачки – всё длилось несколько часов. Лили молчала или пыталась задеть Ике. Наконец, Ике, всё ещё улыбаясь, без тени усталости сел за стул рядом с Лили, отзеркалив её закрытую позу:

– Знаете, есть такие птички, воробьи называются. Миленькие, серенькие пичужки. Сожмёшь такую в руке чуть сильнее – пискнет и сдохнет. Не знаю почему, но у меня такая мысленная картинка вызывает восторг. Это к вопросу, люблю ли я свою жизнь, – сказал он, сфокусировавшись на лице Лили. – Знаешь, я давно искал тебя, Лили, и вот ты тут, – взгляд Ике стал безумным, в сочетании с его улыбкой это выглядело зловеще. Он подался немного вперёд, к Лили, понизил мощность динамиков так, что за кулерами его было еле слышно. – Я могу раскрыть завесу, а могу подождать. Как кошки поступают со своей жертвой, мне тоже хочется насладиться игрой.