Их, пограничников, оставалось не так уж много. Зеленых срочников-новобранцев он, как командир заставы, постарался отправить по домам. Родные приезжали по ночам и успели забрать пацанов до начала бойни. Женский медперсонал он тоже отослал — не до них… Хорошо, что он натренировал свою постоянную команду, не давая им покоя ни днем, ни ночью. И перевязкам тоже учил, кстати… Перевел на казарменный режим, сам жену не видел уже пару недель, — даром, что она под боком, вон в той угловой девятиэтажке. Готовы окопы, есть бетонные заграждения и продовольственный склад полон. Оружия, оружия маловато! В коротких перерывах между перестрелками Сашка названивал командованию — еще оружия!

Помощи не будет — его никто и не обнадеживал. Есть раненые… За ними ухаживает дед, из соседей: он тут летом абрикосы собирает… Вовка-балагур замолчал — неужели что-то серьезное? Для поднятия духа включили через громкоговорители украинский гимн. Невероятно, но в бинокль Сашка видел, что вдоль шоссе останавливались зеваки: посмотреть на канонаду… А если случайный снаряд залетит? Любопытству и пофигизму людей нет предела! Неужели им не страшно?

А вот ему было страшно. Хоть он и командир. Страшно всерьез. За своих ребят, за Милену, за Дениса, — да и за себя… Украина? Где она, та Украина? Где она, когда под ее гимн нас расстреливают?

…Но, видно, есть где-то Бог: прислали-таки самолеты. Всех в убежище! Раненых, раненых первыми! Вовка где? Дышит?

Самолеты сработали четко. Когда бомбы ложатся — мало не покажется, земля дыбом… Конечно, нападающие разбежались, но надолго ли? И тут раздались сирены «скорых».

…«Военный совет» собрался в квартире у Милены. Лера, анестезиолог в детской больнице, работала на «скорой» на общественных началах. Туда же напросилась и Женька — ей выдали белый халат. Рената с Леонидом вернулись — везли свою продукцию в Краснодон, а там уже русские войска, то бишь ополченцы… Развернули.

— Это уже не Украина. Куда трубочки везете?

В хорошие времена Лера всегда шутила, что им нужно газоотводные трубочки для младенцев изготовлять и по всему миру продавать… Стартап! Простое и элегантное решение вечной проблемы колик у новорожденных! Но сейчас как-то не до шуток…

Последним подъехал Юрочка — Лера его иначе и не называла. Вся прямо таяла, когда смотрела на мужа. А Женька всё утро не отходила от окна, будто высматривая кого-то… Остальные делали вид, что не понимают, кого она хочет увидеть. За одну ночь мир разделился на своих и чужих, и слово «враг» приобрело плоть и кровь.

Юрочка, как настоящий журналист, еще успел взять интервью у нескольких очевидцев вчерашней атаки на пограничную заставу. Найти их было трудно, Сашка сразу после приказа отступать распустил всех по домам, раненых забрали «скорые»…

— Почему ты у меня ничего не спрашиваешь, возьми у меня интервью, — кипятился Сашка, размахивая руками. — Почему у этих лохов?

— Потому что ты военный, на службе… И мнение твое предвзятое: зависит от того, кто за эту службу платит. А они — свободные люди; это называется «демократия».

— Демократия, еханый бабай! Демократическое их мнение зависит от зомбоящика! От того, кто за рекламу в телике платил!

Но спор продолжать не хотелось. Не до теорий было сейчас: случилось страшное — Денис пропал. Единственный на всю их компанию ребенок, оставшийся в городе, исчез вместе со своим другом Владом. Им по 17 лет, и это еще хуже… Они, конечно же, воспользовались машиной отца Влада и поехали спасать — но кого? Родителей? Погранзаставу? Украину?

— У меня есть знакомые в отделе информации ЛНР, — снова заговорил Юрочка, — я попытаюсь что-нибудь узнать. Может, он там, в подвалах, — с типичной репортерской бестактностью сказал он то, что никому не хотелось произносить…

— Из города нужно уезжать! — не выдержала, наконец, Лера.

Никто не возражал. Будущее было неопределенным, а настоящее казалосьмрачным. Когда все так же молча разошлись, поев Милениной долмы и выпив чачи, присланной родней с Кавказа, Сашка, переодевшись в гражданское, отправился попрощаться с частью.

Оказалось, не он один. Пришли ребята, которые еще вчера отстреливались с ним бок о бок в окопах. Они стояли и смотрели на свой второй дом. Склады с провиантом были опустошены, в казарме всё перевернуто, в оружейке двери выломаны, и оружие вынесено, а всё, что оставалось железного, — двери бункеров, машины, вышки, — какие-то молодцы резали на металл.

Всё закончилось, все живы — даже Вовка-балагур выкарабкался. Почему же такая тоска? Смотреть, как рушат всё, чем жили столько лет, оказалось невероятно больно…

Глава 7. ВАТНИКИ И УКРОПЫ

Денис не верил тому, что с ним произошло. Немыслимое совпадение или просто непруха? Второго июня они с Владом после разговора с родителями не поехали спасать погранзаставу. Какой смысл? — Оружия никто не даст, да и как он появится и посмотрит в глаза ребятам, если его отец, командир части, дезертировал и прохлаждается с женой в убежище? Он, его сын, должен стереть это позорное пятно с имени семьи! Решение принято, и они с Владом едут к друзьям в общагу. Надо поднимать народ!

Ничего, что все друзья старше Дениса: он и в школу раньше всех на год пошел, и в институт сразу поступил. На литейный… Выбор для семьи неожиданный. Отец был недоволен: то ли дело электроника! Но Дениса всегда завораживал вид льющегося металла. И когда их в восьмом классе возили на экскурсию на знаменитый Алчевский металлургический завод, Денис твердо решил — он будет инженером-литейщиком. Если, конечно, не попадет в профессиональный футбол.

К футболу Денис относился серьезно. И тренировки не пропускал, и болельщиком был страстным. Его группа поддержки была экипирована лучше всех: все заработанные летом деньги он тратил на флаги — флаги команды и флаги Украины. И в тот апрельский вечер, когда «ватники»^[6] захватили здание СБУ, он был на футболе. Это, конечно, был очень умный ход со стороны организаторов этой хорошо спланированной «стихийной» революции: назначить захват на вторую половину дня, когда вся половозрелая часть мужского населения города находится на стадионе.

Момент, конечно, упущен. Тем не менее, сдаваться рано. Хотя перед тем, как идти к людям и поднимать их, нужно сделать что-то значительное!

Запарковав машину прямо перед центральным входом в университет, Денис с Владом стали развешивать на столбах флаги Украины и «Зари». Кто сказал, что человек не может повесить флаги своей любимой команды и любимой страны на главной площади своего кампуса?! Занятые делом, ребята не заметили, как подъехал «уазик». Опомнились только тогда, когда люди в балаклавах, выскочившие из машины, как черти из табакерки, начали заламывать им руки.

— Просто не верю, как на заказ: к открытию тюрьмы мы получили укропов-патриотов^[7]! — мужик в форме ополченца автоматной очередью срезал несколько полураскрытых роз с университетской клумбы и театральным жестом поднес Владу и Денису, хотя руки у них были связаны за спиной. — Это вам! Как первым заключенным новой тюрьмы Луганской Народной Республики!

Денис отрицательно покачал головой.

— Не хотите — не надо: Оленьке-секретарше подарим, — миролюбиво заключил ополченец, как вдруг, уколовшись шипом, ойкнул, как девчонка, тонким голоском; хотел было бросить цветы на землю, но передумал и, перехватив стебли со стороны бутонов, начал злобно хлестать ребят стеблями по лицу.

От неожиданного унижения и обиды даже не было больно, но когда ватник остановился, Денис почувствовал, как по щекам течет кровь.

— Смотри-ка, Фобос^[8], тут и машинка их: «Тойота»! Хороша… Не «Вольво», конечно, но для наших целей подойдет, мы люди не требовательные. У кого ключи?

Ребята молчали. Мучитель врезал Владу кулаком по лицу; сразу пошла кровь еще и из носа.

— У кого ключи, я спрашиваю?

— Это не моя, это отца! Он меня убьет! — заверещал Влад.

Денис старался не смотреть в сторону друга.