Вот так картина: в Розовой комнате одно зеркало снято, другое разбито вдребезги.
— Не к добру, — заметила Рената, оглянувшись на Женьку. И подумала: «Сергея нет…»
Кухня пострадала больше всего. Зато из-за свалившегося и застрявшего между столом и мойкой шкафчика мародеры не заметили кофейную машину. Это, пожалуй, единственное, что осталось в наследство от кафе…
Рената и Леонид вернулись в машину, делать тут уже было нечего…
Вдруг Женьке показалось, что она слышит мяуканье — так явственно, как будто замяукала кофейная машинка в руках… Она оглянулась, просунула голову в проем в стене, не поленилась даже выйти на улицу, снова вернулась в кухню… Мяуканье шло из засыпанного камнями, штукатуркой и стеклами подвала.
Водрузив кофейную машину на место, Женька взялась разгребать завал. Наконец ей удалось приоткрыть тяжеленную дверь: мусор и пыль посыпались в темноту, а из отверстия выпрыгнул взъерошенный серый котенок. Она погладила его, взяла из неработающего холодильника молоко — электричество пропало только пару часов назад — молоко явно не успело испортиться… Найдя чудом уцелевшее блюдце, Женька протерла его занавеской в клеточку и налила котенку молоко. Немного полакав и утолив первый голод, он вернулся к открытому подвалу и стал отчаянно мяукать, почти орать.
— Там что-то есть, — произнесла Рената за спиной Женьки, заставив ту подскочить от неожиданности, — наш тоже так орет, когда хочет привлечь внимание.
— Мы уже волноваться за тебя начали, — вошедший за женой Леонид посветил фонарем в черный провал.
Женька с Ренатой вытянули шеи. Внизу, на глиняном полу подвала, распластавшись в пыли и щебенке, лицом вниз лежал мальчик.
ЭПИЛОГ
— Ну что ж, присядем на дорожку, — Лера опустилась рядом с Юрой на потертый диван в том самом комфортабельном подвале на заводе Ренаты и Леонида, где вся компания скрывалась последние дни в небольшом отсеке с металлическими дверями и отдельным выходом во двор: комната раньше предназначалась для инкассаторов.
Денис лежал рядом на втиснутой в угол раскладушке… Он еще не мог сам сидеть. Путь предстоял неблизкий, через два блокпоста: ЛНР и украинский… Наверху на улице уже ждали две машины с Русланом и чеченской компанией…
Леонид повернулся к Женьке.
— Вы готовы? Мы выезжаем к границе, к Изварино, сразу после чеченцев…
— Мы готовы.
Женька обняла Павлика, прижимавшего к себе клетку с котенком, искусно сплетенную Ренатой из разноцветных трубок. Вот где у Ренаты открылся настоящий талант: все равно половина продукции не попадет к заказчикам…
— Женя, какой все-таки у тебя план? — Юра захлопнул ноутбук, в последний раз проверив запросы по Луганску о пропавших детях. Павлика никто не искал.
— Едем сначала в Псков, к матери… Сергея, — с трудом выговорила Женька любимое имя, — отдать деньги и иконку нательную, и документы… из больницы… Спасибо, Лерочка, тебе, что побеспокоилась.
Лера опустила глаза, проворчала:
— Вот уж доблесть…
— А потом с моими встречаемся в Питере, — Женька посмотрела на Павлика, — они из Якутска прилетят. У меня там подруга… Зовет каждый день… Ну, а к началу учебы вернемся.
— Куда? — жестко спросила Лера. — Вряд ли здесь всё так быстро рассосется. У тебя дети: куда ты вернешься?
— Слушай, нам в киевский офис нужен делопроизводитель: начнешь с сентября. Там и комната есть на первое время, — у Леонида был выход для каждого.
— А вы с Ренатой как? — вмешалась Милена. Вам опасней всего оставаться: начнут имущество отжимать. Может, поставить станки на платформы и железной дорогой, тихим ходом, ту-ту? — Милена так смешно загудела, что Павлик звонко рассмеялся.
Сашка тоже засмеялся — он любил, когда жена начинала дурачиться. Хороший знак…
В самом начале войны, несколько месяцев назад, когда еще возможно было вывезти всё, даже целые заводы, Леонид Маркович не раз получал предложения эвакуировать оборудование из воюющего города и развернуть производство где-нибудь в Туле, в Харькове или даже в Казахстане — не говоря уже о Киеве и Москве, где у завода были представительства. Он ни за что на это не соглашался, сводя с ума Ренату, которая понимала, что переезд был бы спасительным решением и для завода, и для них.
Леонид никогда не объяснял своего решения и только сегодня признался:
— Нет, мы уж как-нибудь здесь… — Леонид поднялся. — У меня рабочие-профессионалы, а у них семьи, старики… Народная республика, будь она неладна, — они никуда не поедут… Я своих людей бросить не могу.
— Ну вот, — поднялась Милена, — а говорил — не герой… Поехали, всем удачи. Увидимся в Киеве.
Бостон, 2019
notes
Примечания
1
УЛАНОВСКАЯ Елена (1960, Пермь). Образование техническое, окончила курсы для продюсеров в New York Film Academy. Книги: «Пальмы на асфальте», (2016), «Апокалипсис» (2017), «Формула семьи» (2019). Автор сценария и продюсер документальных фильмов: «Русский тяжелый язык» (Израиль), «Из России с математикой» (США), «Новые протоколы Сионских мудрецов». Живет в Бостоне.
2
Если выбирать слово-символ для войны на востоке Украины, то это должен быть «подвал». «Подвалы — это импровизированные тюрьмы и камеры пыток для военнопленных и для гражданских, нарушивших законы самопровозглашенных республик» (Википедия).
3
СБУ — Служба безопасности Украины. «6 апреля в воскресение в городе Луганске прошел митинг под российскими флагами, после чего митингующие захватили здание СБУ» (Википедия).
4
«Майдан — массовая многомесячная акция протеста в центре Киева, начавшаяся в ноябре 2013 года и закончившаяся в феврале 2014 г. кровопролитием и сменой украинского правительства» (Википедия).
5
«Зеленые вежливые человечки», или «вежливые люди» — «эвфемизм для обозначения военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации в военной форме без знаков различия, блокировавших стратегические объекты в Крыму во время присоединения полуострова к России» (Википедия).
6
«Ватники» — так первоначально звали российских ура-патриотов. Позднее «ватниками» стали назвать жителей Луганской Народной республики (Прим. авт.).
7
«Укропами» презрительно называли сторонников Украины в 2014 году (Прим. авт.).
8
Фобос, Маньяк, Луиш — позывные (Прим. авт.).
