Иллюстраторы: Гюстав Доре («Король гор»), Эжен Курбуэн («Человек со сломанным ухом»)

© Мерзон Л.И., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Вече», 2023

Госпоже Шарль Бренн¹

Вы оказались первой, мадам, кому я поведал эту историю. Случилось это три месяца тому назад, на следующий день после вашего бракосочетания, когда я и сам еще не знал всех деталей описанных здесь событий. Хотите вы или нет, но вам придется помнить об этой истории всю жизнь, ведь забыть ее не позволит сама дата моего рассказа. Сейчас вы молодая женщина, и ваши свежесть и красота достойны всяческого восхищения, но пройдет четверть века, годы возведут вас в ранг почтенной бабушки, и если всепоглощающее время не унесет в небытие страницы этой книжицы, то обязательно настанет день, когда вы перечитаете ее, сидя в уютном уголке у пылающего камина, и тогда приключения моего старого паликара¹ напомнят вам счастливые дни, когда вам было двадцать лет, жизнь текла беззаботно, друзья были преданы до гроба, а будущее представлялось исключительно в розовом цвете.

Эдм. Абу Поместье Энкло де Терн, 18 октября 1856 г.

В этой истории нет ни одного слова правды, а если быть более точным, то надо признать, что двадцать пять лет тому назад, когда эта повесть впервые вышла в свет, она в полной мере была плодом моего воображения. Правда, большинство путешественников, посетивших страны Востока, охотно подтвердят, что похождения бандита, ставшего героем этой истории, описаны вполне правдоподобно, а некоторые даже станут утверждать, что упомянутые в книге события являются далеко не всей правдой. Мне до сих пор приходится выслушивать истории о старом Хаджи-Ставросе, причем одни уверяют, что встречались с ним лично, а другие пересказывают то, что слышали от других путешественников.

У знаменитого паликара нашлось немало последователей, и после его ухода на покой за его место развернулась жестокая конкуренция, в которой участвовали пять или шесть молодцов, столь же отважных, умных и алчных, как и их предшественник, но гораздо более жестоких. Полагаю, что жизнь их сложилась по-разному. Некоторые заработали немалые состояния, а кое-кто окончил свои дни на виселице. Одно лишь не вызывает сомнения: на сегодняшний день с бандитским племенем в Греции раз и навсегда покончено, в стране наведен порядок и теперь в этом отношении она выглядит не хуже, чем остальные страны мира. Меня это искренне радует, потому что я люблю и глубоко уважаю этот народ, которому мы обязаны

нашим искусством, нашей литературой и всем лучшим, что составляет основу нашей цивилизации. Возможно, я судил слишком строго, когда мне довелось впервые повстречаться с жителями Греции. Поначалу недостатки греков и забавные стороны греческого национального характера поразили меня гораздо сильнее, чем сила их духа, умственные способности и благородное добросердечие. Но тут я рассчитываю на снисходительность читателя. Судите сами, ведь мне было лишь двадцать четыре года, когда я сошел на берег в порту Пирея, а молодость, как известно не знает меры ни в восхищении, ни в порицании. С той поры прошло целых двадцать пять лет, и чем дольше я живу, тем теплее становятся мои чувства по отношению к этому немногочисленному народу, который своей бедностью, прилежанием и целеустремленностью всегда напоминал мне обитателей Латинского квартала. А еще я доволен тем, что прирастает территория этой страны, я радуюсь результатам прогресса, которые сближают Грецию с другими нациями, и аплодирую ее зарождающемуся величию, хоть оно и вынуждает меня признать ничтожность моих лукавых опусов начинающего литератора и одновременно отправляет в небытие все причудливые колоритные стороны греческой жизни, которые я отметил в этой книжице.

Они²,11 июля 1883 г.

Третьего июля сего года около шести часов утра я поливал свои петуньи, пребывая в самом благостном настроении. Неожиданно в мой садик зашел высокий молодой человек, светловолосый и безбородый. На голову его была нахлобучена фуражка немецкого образца, на носу красовались золотые очки, а на тощем теле уныло болталось широченное пальто, сшитое из ластика³ и напоминавшее парус, повисший на мачте в безветренную погоду. Перчатки на его руках отсутствовали, а ботинки из некрашеной кожи покоились на чрезвычайно мощных и широких подошвах, из-за чего казалось, что каждая

нога молодого человека окружена своим собственным маленьким тротуаром. Из бокового кармана пальто, нашитого в области сердца, рельефно выпирал контур большой фарфоровой трубки. Мне и в голову не пришло спрашивать у незнакомца, учился ли он в каком-нибудь немецком университете. Я просто поставил на землю свою лейку и приветствовал его вежливым «гутен морген». В ответ посетитель заговорил по-французски, правда с чудовищным акцентом.

— Сударь, — обратился он ко мне, — меня зовут Герман Шульц. Я недавно вернулся из Греции и в течение всего путешествия не расставался с вашей книгой¹.

Такое вступление наполнило мое сердце радостным чувством. Мне показалось, что голос иностранца звучит мелодичнее музыки Моцарта, и я устремил на его золотые очки взгляд, исполненный глубокой признательности. Дорогой читатель, друг мой, ты и представить себе не можешь, как сильно мы любим тех, кто сумел продраться сквозь страницы написанных нами талмудов. Лично я хотел бы разбогатеть только для того, чтобы стать постоянным источником доходов для тех, кто прочитал мои творения.

Я схватил за руку этого великолепного молодого человека. Я усадил его на лучшую скамейку в своем саду, коих у меня всего две. Оказалось, что он ботаник и был командирован в Грецию Ботаническим садом города Гамбурга. В Греции он собирал гербарий и одновременно старательно изучал эту страну, главным образом ее животных и людей. Его наивные описания и наблюдения, весьма поверхностные, но справедливые, напомнили мне

Имеется в виду опубликованная в августе 1854 г. книга Эдмона Абу «Современная Греция» (La Grece contemporaine), содержащая довольно едкую сатиру на нравы, царившие в стране в середине XIX в.

манеру, в которой составлены труды папаши Геродота. Изъяснялся он тяжеловесно, но его простодушие и искренность сразу внушили мне доверие. Каждое слово он произносил тоном человека, абсолютно убежденного в своей правоте. Гость сообщил мне последние новости если не обо всем городе, именуемом Афины, то по крайней мере о главных персонажах моей книги. В ходе беседы он высказал несколько мыслей общего порядка, которые показались мне весьма здравыми, тем более что раньше я и сам их высказывал. Наша беседа длилась не более часа, но по ее завершении мы стали самыми близкими друзьями.