Шеф, терпеливо выслушав доклад, со знанием дела подметил: «Весна покажет, кто где гадил! В каком-нибудь сугробе найдется этот урод, зверьем обглоданный».
А к середине января текущего 1988 года подоспела обещанная жалоба матери пропавшего воина. Шеф эту жалобу вслух и с выражением прочел на очередной оперативке.
«Председателю Президиума
Верховного Совета СССР,
Генеральному секретарю ЦК КПСС
Горбачёву М. С.
копии:
Министру обороны СССР,
Маршалу Советского Союза
Язову Д.Т.
Генеральному прокурору СССР
Рекункову А.М.
Главному военному прокурору Попову
Прокурору ДВО
Уважаемый Михаил Сергеевич!
Пишет Вам солдатская мать незаконно признанного сбежавшим дезертиром младшего сержанта Парнеева Григория гражданка Аббасова В. Г., проживающая в городе Атомграде.
Сын честно исполнял свой долг в Хорышевской авиационной военной базе и должен был демобилизоваться в конце 1987 года, но домой не приехал.
Командир части подполковник Мокров считает сына дезертиром и возбудил уголовное дело.
Но мой сын не мог убежать за три дня до демобилизации.
Я была в части, там все сына вспоминают добрыми словами. А его сослуживец, который летел со мной от Акбаровска до Ростова-на-Дону, сказал, что видел на одном солдате, который остался служить до весны, часы, которые ремонтировал моему сыну».
Вот так-то вот первая дальневосточная зима заканчивается, ага?.. Тут к страстной седмице даже Арканск от сугробов освободился и подсох, а в Хорышево, значит, весна показала, где и кто гадил…
Похоже, отпуск-то откладывается.
Однако не очень-то в этот отпуск среди весны и хочется. Другое дело – успеть жену с дочкой на витамины к родне на запад отправить, пока на помощь Гармонину не послали. Хорошо хоть, талоны на водку отоварил…
Помню-помню, как Шеф Гармонина напутствовал, когда три недели назад повторно в Хорышево отправлял: «Делай там, Толстый, что хочешь! Сожри весь дивизионный спирт! Переспи со всеми дивизионными связистками, машинистками, кладовщицами, санитарками и официантками! Но когда снег начнет таять, ты возле тела должен оказаться раньше командования!»
Это Шеф имел в виду, что когда «весна покажет, кто где гадил», то Палыч первым должен появиться возле трупа Парнеева, буде таковой вдруг обнаружится, так как дело, возбужденное по команде Чалдонова «о самовольном оставлении воинской части младшим сержантом Парнеевым», содержит много разнообразно-невнятного.
Ну, чтобы ясно было – зас*ано дело всякими настораживающими сведениями о неслужебной деятельности Парнеева.
От этих сведений неизвестно, куда было бы деться. Кабы Парне-ев где-то живым попался – проверять замучаешься.
А теперь, судя по телефонному диалогу, он уже не живой.
Проверять-то все равно надо будет, только принятие решений облегчится – ведь с покойника, известное дело, много не спросишь, а все кому не лень на него всю грязь и сольют. Не иначе.
Еще помнится, что когда Гармонин дело читал, то плевался и матерился. И вот на что жаловался…
С одной стороны, командиры Парнеева характеризуют как ленивого и наглого сержанта. Мол, звание ему присвоили в ШМАСе незаслуженно. Звание свое он не оправдывает. Личный состав и аэродромную технику ему доверять как бы нельзя.
Но те же командиры дают показания, что жалоб на Парнеева от молодых солдат не было. Не настучали командирские стукачи, что Парнеев чморит[9]салаг, напивается пьяным или ходит в самоволки.
А рядовые сослуживцы – «деды», «черпаки», «щеглы» и «духи»[10]на допросах поведали, что и характер и кулаки Парнеев имел твердые. На всех сроках службы неуставные поползновения на свою персону жестко пресекал. Говоря просто, неразумных дедов лупил, а с разумными дружил. И дружба держалась на том, что у Парнеева всегда водились деньги! Причем больше, чем ему присылала мама или выдавало за службу государство.
На контрольный же вопрос, который дознаватель всем задавал, чтобы не упустить версию об убийстве и возможном сокрытии трупа Парнеева, все допрошенные отвечали, что им ничего не известно о наличии у Парнеева неприязненных отношений с кем бы то ни было – как в гарнизоне, так и за его пределами.
Отсюда и основной вопрос, на который за всю зиму не найден ответ. С чего бы Парнееву вдруг самовольно оставлять часть?
Указаний на его убийство тоже не имелось.
Проверять все это в первый раз Гармонин выехал в дивизию в середине января. А когда возвратился, то вся контора слышала, как Шеф Палыча отодрал за то, что тот не разобрался, кто же в дивизии носит часы Парнеева, как о том сообщила в жалобе гражданка Аббасова.
Однако что-то я на воспоминания отвлекся, а о чем тем временем уважаемый коммунист-руководитель по телефону гутарит? Вот же нахватался от казачка-то, от Глушакова…
А Шеф, похоже, Гармонина по телефону допрашивает. Жаль, не слышно, что Толстый отвечает.
– Говоришь, еще вчера после теплого дождичка?
– …
– Боец, значит, гайку снимать пошел и труп в том сугробе нашел, что под забором автопарка?
– …
– Внутри или снаружи?
– …
– Внутри? Эт-т-то хорошо!
– …
– Череп, значит, проломлен? А чем?
– …
– Еще не зна-а-аешь? И ножом дважды в спину. Не знаешь каким?
– …
– А-а-а! Не вскрывали еще? Ну, вот это на самом деле хорошо!
– …
– Ну, пришлю я тебе…
– …
– Кого, спрашиваешь? Да всех пришлю! И сам приеду, будь готов!
– …
– Как готов? Ну, запасайся вазелином и намыливайся. А на вскрытии ты должен стоять возле эксперта! Записывать все, что он произнесет – и в протокол, и не для протокола! Меня не встречать! К самолету прислать какого-нибудь дознавателя, чтобы всех, кто со мной прилетит, в столовую и гостиницу проводил. Всё! До встречи!
Что-то сурово Шеф разговор с Толстым закончил. И трубкой телефонной чуть аппарат военный не развалил. Интересно, какие теперь ценные указания последуют?..
Ну вот и они, долгожданные!
– Всё слышал? – Шеф на меня, стоящего у двери глаза поднял. – Нашел Толстый этого урода! Глухарь[11]на контору повесил! Иди теперь, обрадуй жену, – в отпуск ты пойдешь, когда убийство раскроешь да дело в суд направишь!
«Молчи, Стёпа! – сам себе мысленно бормочу. – Молодец, что не спрашиваешь: а почему я?»
Вот и шеф твои мысли подслушал.
– Ну что ты там мычишь, Ивахов? Я же отмыл тебя! Даже при нашей вшивой нагрузке помог с тебя взыскание снять, которое ты с прежнего места службы привез! Оправдывай теперь доверие!
Шефу за доброе отношение спасибо, конечно, особенно за направленное «авансом» прокурору округа ходатайство о снятии ранее наложенного взыскания. Но раскрывать убийство, когда труп перезимовал в сугробе, занятие-то не козырное! Какие там следы – что на трупе, что на месте его обнаружения, где труп, судя по вопросам Шефа, до весны кем-то скрытый пролежал?.. Ни места преступления, ни орудия убийства, ни исполнителя. А подозреваемых, почитай, вся дивизия, жители гарнизона и его окрестностей, с которыми убиенный «неприязненных отношений не имел».
Однако пора Шефу ответить. Глубокий вдох!
– Есть! Спасибо! Понял, Пётр Афанасьевич! Готов к труду и обороне.
– Еще один пионер, ети его налево! Толстый, тот просто «всегда готов». А ты? К какому труду? К какой обороне? Иди уже домой, Степан! Собирайся! Водку, что в пакете звенит, с собой возьми! Там-то Гармонин, небось, всё в гарнизоне выжрал, пока труп искал.
Что остается? Изображаю исполнительного придурка. «Кругом!» – сам себе командую вполголоса. Не ударить бы при повороте пакетом с бутылками о косяк…
