Мои слова возымели действие: девчонки расслабились, и мы стали нормально общаться, оставаясь при своих интересах. Они даже откровенничали, рассказывая, как целовались с кем‐то из пацанов, что для меня было одним большим фу!

Но пришла расплата…

В конце десятого класса у нас отменили какой‐то урок.

– Идем на грибки! – крикнул кто‐то из девчонок, и мы пошли в ближайший к школе сквер.

Грибки были любимым местом нашей компании, если отменялись уроки или мы хотели потусить. Это был уютный уголок с декоративными деревянными грибочками, лавочками и фонтаном. Рядом стоял ларек, где торговали мороженым и газировкой, так что мы совмещали приятное с очень приятным.

Прибежав на любимые грибки, мы накупили сладостей, девчонки расселись по лавочкам, я стояла рядом со своей газировкой. Мы болтали и смеялись, светило солнышко, все было чудесно.

И тут я увидела высокого парня, который шел прямо к нам. Ко мне, если быть точной. Старше нас года на три-четыре, темноволосый, аккуратно стриженный, в скромных брючках и ярко-голубой рубашке-поло.

– Привет, девочки, – поздоровался парень с моими одноклассницами. – Привет, Оксана, а ты не в курсе, Максим дома или гуляет с друзьями?

Максим был моим соседом, мы иногда виделись, но откуда мне знать, где он может быть именно сейчас? Мой ответ прозвучал суховато:

– Не знаю, я тут с классом.

Трудно сказать, в какой именно момент меня накрыло странное, неведомое прежде чувство: я поняла, что отношусь к женскому полу, а вот он – к мужскому. В присутствии этого парня я почувствовала себя не мальчишкой, не бойцом на татами, не волейболистом, а обычной молоденькой девушкой.

Наверное, вид у меня был удивленный, потому что парень сказал, улыбнувшись:

– Меня зовут Артур, разве ты не знаешь? Я бываю тут иногда, я с Максом дружу.

– Первый раз вижу! – ответила я, стараясь скрыть свои эмоции.

– Ладно, – сказал он, – тогда пока.

И ушел.

Несмотря на чувства, обуревавшие меня в тот момент, я заметила, что одноклассницы невероятно оживились при виде этого самого Артура. Кокетливо поправляли прически, закидывали головы, громко смеялись… Боже, а я даже не поинтересовалась, что у меня на голове и как я выгляжу!

– А что за парень?.. Откуда ты его знаешь?.. Такой классный! – посыпалось со всех сторон. Любопытство и восторги девчонок зацепили меня – если он произвел на них такое впечатление, то и мои странные ощущения тоже неудивительны!

Дома я рассказала Алевтине о том, что встретила интересного парня, зовут его Артур, и я его не знаю, а знаком с нашим соседом Максимом.

– Артур? – переспросила она. – Да он же постоянно в нашем дворе вертится, как ты его раньше не видела?

После этого случая я стала чаще выглядывать из окна, надеясь увидеть Артура и снова испытать это волнующее чувство пробуждения женской сущности. Что это было – объяснить я не могла…

«О тебе, о тебе, о тебе, ничего, ничего обо мне!» Как случилось, что в какой‐то момент все мои мысли сошлись на Артуре? Я по-прежнему стремилась поступить на юрфак престижного вуза и стать юристом. Мои занятия в Школе юного юриста и тренировки в клубе рукопашного боя продолжались, я оставалась собой. Но… уже немного другой, окрыленной новыми переживаниями.

Все мои мысли постепенно, исподволь поглотил Артур. Наши отношения со стороны могли бы показаться немного странными – он не звал меня на свидания, не дарил цветы и конфеты, особо не баловал вниманием. Окружающие понятия не имели, что нас связывают какие‐то чувства, ведь мы держались друг с другом просто как хорошие знакомые. К примеру, я шла из школы, а он приезжал к приятелю, и мы болтали с полчасика, находясь друг от друга на пионерском расстоянии.

Разговоры наши тоже были самыми обыкновенными, никакой романтики, никаких горячих признаний:

– Оксана, я уезжаю завтра в Москву, будем с напарником машину перегонять. Вернусь через неделю.

– Опять через Дагестан и Чечню поедете? – спрашивала я, уже будучи в курсе всех его дел.

– Да. А как же иначе?

– Будь осторожен, не останавливайся по дороге – опасно! – Артур как‐то рассказал о том, как неспокойно на трассах, и с тех пор я за него волновалась.

– Хорошо. Ну ладно, мне пора на работу. Пока!

– Пока!

Трудно сказать, почему Артур не приглашал меня на романтические свидания. Сейчас, вспоминая ту пору своей жизни, я могу только предположить, что он не хотел связывать себя в глазах друзей и знакомых со школьницей. Возможно, в его среде считалось не комильфо заводить серьезные отношения с девочками на четыре года младше себя. Что же касается меня, то я считала, что все в порядке, ведь прежде я ни с кем не встречалась. Не зовут на свидание – значит, так и должно быть. Не дарит букеты, не носит конфеты – наверное, это нормально.

Но невидимые тайные узелки, свидетельствующие о нашей особой связи, конечно, завязывались. Мы много разговаривали по телефону. Я забиралась под одеяло, прячась от любопытных ушей сестры, и в эти моменты мне было очень хорошо. Разговор шел о самых разных вещах. Мы обстоятельно докладывали друг другу, как прошел день, делились всякими мелочами. Артур был старше, жил взрослой жизнью, работал и зарабатывал деньги, поэтому мне казалось, что все, что он говорит, важно. Само собой получалось, что он солировал в наших разговорах, а я больше слушала.

– После того как я восемь классов окончил, дядя устроил меня на работу учеником автослесаря в сервис. Тяжело было поначалу, я совсем пацан, ничего в этой работе не смыслю, но постепенно привык, начал деньги зарабатывать. Тогда и мать меня домой пустила, а до того я у бабушки и дедушки жил.

Артур, будем справедливы, самостоятельно добивался всего, что считал достойным, себя не жалел, и мне в нем это нравилось. До того как я узнала, кто он и чем занимается, я как‐то заявила ему и Максу, сидящим во дворе с магнитофоном и болтавшим ни о чем под песни Ирины Аллегровой:

– Надо бы как‐то уже делом заниматься, а не баклуши бить!

А сказала я так потому, что Макс был тунеядцем, бессовестно сидевшим на родительской шее. Естественно, я решила, что его друзья-приятели той же самой породы.

Но Артур резко парировал:

– Если бы я не зарабатывал денег и не приносил их маме, меня бы не держали в родном доме!

Осознав несправедливость своих слов, я смутилась.

Артур рассказывал:

– Работая в автосервисе, я загорелся собрать себе машину. Пусть хоть самую бедненькую, своими руками, но свою, личную. Для этого требовались деньги, поэтому я откладывал сколько мог в свою копилку. Уже накопил прилично, мечтал, что вот-вот смогу купить кузов подержанный, двигатель и прочие детали… А тут сестра моя приехала, она на год и семь месяцев старше, и украла все мои накопления.

– Не может быть! – ужаснулась я. – И не вернула?

– Она сразу же укатила к себе домой, будто ничего плохого не сделала. Я – к маме. Спрашиваю, почему она разрешила сестре обокрасть меня? А она даже внимания не обратила на то, что я говорю. На все мои слова у нее один ответ: «Твои проблемы».

И моя мама в большинстве случаев так говорила… Мать игнорировала Артура, и я от своей ласки не видела. С ним обращались как с чужаком, лишним человеком, и я была дома словно неродная. Разве же мы не родственные души, не близкие? Наши матери находились в очень похожих ситуациях – обе разведенные и живущие со своими покровителями, мужчинами-туркменами, помогавшими им в непростой жизненной ситуации. В то время я не видела различий между нашими семьями, а ведь они еще как были! Прозрение пришло ко мне гораздо позже.

У Артура находилось немало историй на тему своего «сиротства», и он не скупился на рассказы. Может быть, как раз потому, что я бурно сопереживала ему, поощряя на продолжение печальной саги о не нужном родной матери мальчике. И тут круг замыкался: чем больше он рассказывал, тем отчаяннее я его жалела!