Когда лампочки над туалетным столиком мигают три раза, я подавляю рыдание и глотаю вино. Я тоскую по Эйдану, и боль от этой тоски кажется неизлечимой.

~

Той ночью мне снится, что я тону.

Это такой яркий и ужасающий сон. Я просыпаюсь в поту с криком, застрявшим в горле.

Следующие три ночи мне снится один и тот же сон. К утру субботы я превращаюсь в развалину. Я вообще не могу работать. Каждый маленький скрип в доме пугает меня до чертиков. Запах гари, когда я включаю сушилку, сменяется вонью чего-то гнилого, будто из канализации.

Только в моем нервозном состоянии этот запах кажется мне запахом гниющей плоти.

Я пытаюсь отыскать источник вони, но не могу.

Если я включу телевизор, он сам выключится. Каждый порыв ветра снаружи посылает холодный сквозняк по дому, заставляя занавески шуршать и перешептываться. По крайней мере, я думаю, что они издают этот шепчущий звук, но я слишком напугана, чтобы пойти посмотреть.

Я такая нервная и взвинченная, что кричу от страха, когда муха садится мне на руку.

Я так отчаянно нуждаюсь в контакте с кем-то, что отправляю Эйдану сообщение.

Я скучаю по тебе.

Он так долго не отвечает, что я думаю, что он вообще не ответит. Но затем его сообщение приходит с легким звоном, от которого мое сердце подпрыгивает к горлу.

Я тоже скучаю по тебе.

Вместе с текстом он посылает эмодзи с белым кроликом. По какой-то странной причине это вызывает слезы на моих глазах.

Могу я приехать?

На этот раз его реакция мгновенна.

Ты все еще носишь это кольцо?

Нет.

Ты сняла его прямо перед тем, как ответить мне?

Дерьмо. Почему этот человек должен быть таким невыносимо умным?

Пожалуйста, Эйдан. Мне нужно тебя увидеть. Пожалуйста.

Извини, зайка.

Я смотрю на экран, кусая губы. Похоже, он не очень сожалеет. Может быть, мне нужно подсластить предложение.

Могу я, пожалуйста, прийти… хозяин?

Мой телефон по-прежнему молчит.

Я задаюсь вопросом, не послать ли ему снимок моей попки или груди. Но мысль о том, чтобы сделать кучу фото своего голого тела в надежде найти одно, достаточно хорошее, чтобы соблазнить мужчину и заставить его разрешить мне сбежать к нему, приводит меня в еще большее уныние.

Как я дошла до этого? Что, черт возьми, со мной случилось?

Раздается звонок в дверь, и когда я открываю и обнаруживаю, что на крыльце пусто, я решаю, что единственное логичное, что остается сделать, — это напиться.

Если я схожу с ума, нет никаких причин делать это трезвой.

~

— Кайла? Кайла, дорогая, ты меня слышишь?

Я открываю глаза и вижу Фиону, склонившуюся надо мной с озабоченным выражением лица. Сейчас утро — очевидно, утро понедельника — и я лежу на спине на диване в гостиной с раскалывающей голову болью и привкусом пепла во рту.

— Боже, — говорит она, посмеиваясь. — Ты выглядишь ужасно. Немного выпила на выходных, не так ли, дорогая?

— Это было больше, чем просто немного, — я сажусь. Комната наклоняется, и мой желудок переворачивается вместе с ней. Я прикрываю рот рукой и издаю громкую, неподобающую леди отрыжку.

— Все в порядке?

— О, да, все великолепно. Абсолютно на высшем уровне.

Фиона поджимает губы и бросает на меня неодобрительный взгляд.

— Я должна сказать, что сарказм тебе очень не к лицу.

— Тебе придется дать мне некоторую поблажку. Недавно я поняла, что мой мозг куда-то пропал. Хуже того, я поняла, что его, вероятно, уже довольно давно нет.

— С твоим мозгом все в порядке, моя дорогая. А теперь встань с дивана и возьми себя в руки. Мне не нравится видеть, как ты хандришь.

— Я не хандрю, — бормочу я, зная, что это именно то, что я делаю.

Когда Фиона поворачивается, чтобы уйти, я говорю:

— Можно у тебя попросить совета?

Удивленная, она поворачивается ко мне.

— Конечно. Что случилось?

Я выдыхаю и провожу руками по волосам. Упираюсь локтями в бедра, наклоняюсь и смотрю на ковер, собираясь с мыслями.

— Когда кто-то говорит, что он дает тебе пространство, но ты не хочешь этого, как ты с этим справляешься?

— Ты имеешь в виду, что кто-то закрыл дверь, но ты хочешь, чтобы она открылась?

Я киваю, мне нравится этот образ.

Когда я поднимаю глаза, ее взгляд мягкий и сочувствующий. Фиона мягко говорит:

— Моя дорогая девочка. Постучи в дверь.

Как раз в этот момент раздается звонок в дверь.

Фиона улыбается.

— Или позвони в звонок. Я открою.

Когда она поворачивается и уходит, я кричу ей вслед:

— Там никого не будет!

— Никогда не знаешь наверняка, — говорит она, посмеиваясь, наслаждаясь какой-то только ей понятной шуткой. Она выходит из комнаты. Несколько мгновений спустя она возвращается, качая головой.

— Что ж, ты была права. Там никого не было, — Фиона делает паузу, многозначительно глядя на меня. — Во всяком случае, никого, кого я смогла бы увидеть.

Я стону и опускаю голову на руки.

— Ладно. Ты победила. Мы проведем сеанс.

Снова раздается звонок в дверь. Телевизор включается сам по себе на полную громкость. Из коридора доносится отчетливый хлопок взорвавшейся в светильнике лампочки.

Фиона мрачно говорит:

— Я думаю, что это очень хорошая идея.

Дорогой Данте,

Спасибо тебе за совет. Однако я должна сказать, что он был дерьмовый.

«Ты и есть шторм. О чем говорят тебе гром и молния?» Это правда должно было быть полезно? Потому что было не так.

Пожалуйста, прости за грубость, но моя жизнь разваливается на части. Поправка, она уже развалилась на части. Я просто брожу по этим развалинам, поднимая пыль и раня ноги об осколки стекла.

И, кстати, что это была за история с любовью, которая двигала звезды и колеса? Это было чертовски странно. На самом деле, все твои письма были странными. Я все еще не знаю, чего ты хочешь от меня, или почему ты решил, что мы должны быть друзьями по переписке, или как ты вообще нашел меня.

Я уже едва ли понимаю, что реально, а что нет. Я даже не знаю, настоящие ли эти письма. Может быть, я смотрю на стену запертой на замок палаты в психиатрической лечебнице, и все это происходит в моей голове? Во всяком случае, так я чувствую. Я чувствую себя так, словно отпустила веревку, которая привязывала меня к причалу, и теперь я дрейфую одна далеко в море на протекающем плоту, вокруг которого кружат голодные акулы. И ветер усиливается. И начинается дождь.

Я тону, Данте. Я тону.

Что мне действительно сейчас нужно, так это спасательный жилет.

Кайла

Фиона сообщает мне, что завтра ночью наступит полнолуние, так что мы сможем провести сеанс тогда. Она говорит, что мне повезло, что мы можем сделать это так быстро.

Я не чувствую, что мне повезло. Я чувствую себя проклятой. Однако я не говорю этого вслух, потому что не хочу искушать судьбу.

Остаток дня и следующий я провожу в состоянии сильного беспокойства, время от времени поглядывая на свою левую руку. Я каждый раз удивляюсь, обнаруживая, что обручальное кольцо все еще на безымянном пальце.

Эйдан был прав, когда догадался, что я сняла его прямо перед тем, как ответить на сообщение. Я не буду лгать ему снова, поэтому мне пришлось проявить творческий подход. Но я снова надела его, когда он мне не ответил, и я до сих пор не могу понять почему.

Хотя я никогда бы не призналась ему в этом, но что-то было не так, когда я сняла это кольцо.

Казалось, что сам дом ахнул в ужасе.

Что, очевидно, является плодом моего воспаленного воображения, но именно такое ощущение и было. В какой-то момент этих последних нескольких месяцев дом превратился в нечто большее, чем просто набор комнат под протекающей крышей. Тут появилось присутствие чего-то, что я могу физически ощутить.