— Джейк хорошо поработал?

Улыбаясь, я закрываю дверь.

— Джейк потрясающий.

Он переводит взгляд на меня.

— Да?

— Да. Он мне нравится.

— Ты говоришь так, как будто удивлена.

Я пожимаю плечами.

— Я не фанат людей в целом. Предпочитаю делать выводы по каждому случаю отдельно. Но Джейк — хороший парень.

— Так и есть, — мягко говорит Эйдан, его глаза сияют. — То же самое можно сказать и про меня. Я не фанат людей.

— Мы должны основать клуб. «Интроверты Юнайтед», отделение в Сиэтле. Ты можешь быть президентом.

— Мы не интроверты. Мы мизантропы. Большая разница.

— Пока вспомнила. Я хотела сказать, что восхищена твоим словарным запасом.

Он так пристально смотрит на меня, так, будто хочет схватить и тут же трахнуть.

— Да? — спрашивает хрипло. — Чем еще ты восхищаешься, маленькая зайка?

Услышав это прозвище, я вспоминаю нашу сексуальную погоню в его квартире. По телу бежит теплая волна.

— Я составлю тебе список.

Мгновение мы смотрим друг на друга, а потом Эйдан протягивает руку и проводит большим пальцем по моей пылающей щеке.

Он бормочет:

— Хорошо. Ты сможешь огласить его в следующий раз, когда я буду внутри тебя.

Кто-то будто поднял меня и сбросил в вулкан. Обжигающий жар окутывает мою кожу. Воздух, который я втягиваю в свои легкие, обжигает. Я бы не удивилась, если бы посмотрела вниз и обнаружила, что вся моя одежда сгорела дотла и лежит кучкой пепла у моих ног.

Когда я облизываю губы, наступает момент, когда — я готова поклясться, — Эйдан едва сдерживает желание схватить меня. Но он овладевает собой, убирает руку от моего лица и становится деловым.

— Сейчас я установлю брезент.

— Что? Сейчас? На улице темно!

— И что?

— И то, что я не хочу, чтобы ты упал с моей крыши и сломал себе шею!

Он пристально смотрит на меня, его взгляд становится пронзительным.

— Две вещи.

— О нет. Почему у меня такое чувство, что это для меня плохо кончится?

Проходя мимо меня, Эйдан говорит:

— Номер один. Я не падаю с крыш, какими бы крутыми они ни были.

Я скрещиваю руки на груди и сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

— И номер два, — говорит он более мягко, — а что, если я действительно сломаю себе шею?

Я бледнею.

— Эйдан, это не смешно.

— Никто не смеется. Отвечай на вопрос.

Сейчас он очень серьезен, смотрит на меня горящим взглядом, а в его глазах странный огонек. Я не знаю почему, но мой пульс сбивается с ритма.

Я опускаю руки и говорю:

— Пожалуйста, не заставляй меня отвечать на этот вопрос.

— Почему нет?

— Потому что я не думаю, что готова к этому разговору.

— Какому разговору?

Эйдан подходит ближе. Его взгляд горит еще ярче. Мы стоим в нескольких сантиметрах друг от друга. Так близко, что я чувствую жар его тела, хоть он и не прикасается ко мне. Эйдан просто смотрит на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами, ожидая.

Глядя в его темные глаза, я шепчу:

— К разговору о том, что я чувствую по поводу того, что происходит между нами.

— Да, — тут же говорит Эйдан, — мы поговорим об этом. Прямо сейчас. Потому что я чуть не сошел с ума, черт возьми, думая о тебе сегодня, и если тебе это не нравится, я бы предпочел узнать раньше, чем позже.

Я закрываю глаза и прерывисто выдыхаю.

— Ты так быстро забыл наш маленький разговор в душе?

— Нет. Посмотри на меня.

Я открываю глаза. Эйдан продолжает, когда я попадаю в ловушку его пристального взгляда:

— Я знаю, что тебе некомфортно находиться рядом со мной в своем доме, и я уважаю это. Иначе я бы уже раздел тебя догола. Понятно?

Черт, он такой напористый. Я нервно сглатываю и киваю.

— Хорошо. Теперь говори.

Некоторое время я молча спорю сама с собой, но Эйдан не настаивает. Он просто стоит и смотрит на меня так, словно я вот-вот раскрою какие-то мистические тайны Вселенной, которые были утеряны для человечества с тех пор, как мы были пещерными жителями.

Наконец, я говорю:

— Хорошо. Но я хотела бы попросить, чтобы после того, как я скажу то, что собираюсь сказать, ты не придавал этому большого значения.

— Что значит «большое значение»?

Я выдыхаю и качаю головой.

— Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду, Бойцовский клуб.

Слабая улыбка приподнимает уголки его губ.

— Да, я знаю. Просто хотел, чтобы ты сказала что-то еще.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты придурок?

— Да. Ты. Дважды. В тот и другой раз ты не имела этого в виду. Возвращайся к теме разговора и скажи мне то, что мне нужно услышать.

Я запускаю руки в волосы, закрываю глаза и считаю до десяти. Этот человек невозможен.

— Ты можешь стоять там, прижав руки к голове, сколько захочешь, но я все равно буду стоять прямо здесь и ждать.

— Верю, — я открываю глаза, опускаю руки по бокам и смотрю на него снизу вверх. — Хорошо, Эйдан. Вот в чем дело. Ты мне нравишься. Что, я уверена, ты уже знаешь, кстати, поэтому этот разговор — просто такой способ помучить меня. — Я делаю паузу, но он не спорит, так что я продолжаю. — Если ты упадешь с моей крыши и сломаешь шею, это серьезно испортит мне настроение.

Когда Эйдан открывает рот, чтобы прервать меня, я поднимаю руку.

— Я еще не закончила. Ты получишь шанс высказаться.

Низкое недовольное рычание вырывается из его груди, но я игнорирую его.

— Ты меня очень привлекаешь, — при воспоминании о том, как безрассудно я скакала на его члене и как сильно я кончила для него, жар на моих щеках разгорается еще сильнее. — Я думаю, мы уже установили это вне всяких сомнений. Еще с тобой я чувствую себя в безопасности. И по какой-то странной причине я инстинктивно доверяю тебе, чего со мной не случалось, особенно если говорить о мужчинах. Прошло шесть месяцев свиданий, прежде чем я позволила своему будущему мужу переступить порог моей квартиры. Поэтому то, что происходит между нами — что-то новое и непохожее на другое. Большего я сказать не смогу, и я надеюсь, что ты не будешь настаивать на большем. Потому что я склонна вести себя как загнанный в угол волк, когда меня прижимают к стене, и это, поверь мне, некрасиво.

Я замолкаю. Свирепым и немигающим взглядом Эйдан смотрит на меня.

Я смущенно добавляю:

— А еще я, хм, никогда, хм, не играла в ролевые игры или чем там мы занимались, когда ты гонялся за мной по своей квартире, и…

Эйдан практически кричит:

— И?

Я выпаливаю:

— И мне это понравилось. Я хочу сделать это снова.

Потом я стою там, дрожа от смущения и жалея, что не могу взять свои слова обратно.

После бесконечного периода, в течение которого я страдаю от молчаливого унижения, Эйдан говорит:

— Ладно.

Сбитая с толку, я моргаю.

— Что ты имеешь в виду под этим «ладно»?

Его улыбка разгорается медленно и горячо.

— Только то, что я сказал. — Он указывает на потолок, — Сейчас я пойду на крышу и установлю этот брезент.

И этот ублюдок разворачивается на каблуках и выходит из дома.

Он уходит!

Я кричу ему вслед:

— Знаешь что? Я пошутила! Я все это сочинила на ходу!

Эйдан меня не слышит, но все равно от этого мне становится лучше.

Дорогой Данте,

Я размышляла о том, писать тебе снова или нет, учитывая, что, по моему мнению, ты можешь быть неуравновешенным. Но еще ты можешь быть просто одиноким, и если кто-то и знает что-нибудь об одиночестве, так это я.

Стихи, которые ты прислал, были очень поэтичными.

Мне жаль, но я не могу придумать, что еще сказать по этому поводу прямо сейчас.

Но что я хотела бы сказать, так это то, что я надеюсь, — ты не опасен и скоро получишь свое условно досрочное освобождение, потому что, боже, я буду выглядеть глупо, когда полиция найдет мой труп и нашу переписку. Я уже вижу заголовок:

«Самая тупая женщина в мире игнорирует всякую логику и пишет письма заключенному, который, в конце концов, убивает ее!»