– Как надолго ты в наши края, дочка? – по-отцовски спросил Самогон.

– На пару дней, – кротко ответила девушка.

– Скучаешь по дому? – поправляя усы, поинтересовался старик.

– Да, особенно по тишине нашего сада, – поностальгировала Саке.

И они замолчали на добрые пару минут, пока Самогон не произнес.

– Я тоже скучаю по России. В особенности при ее царском правлении. Было что-то прекрасное в это время: простота народа, их доброта. Даже балы при дворцах, куда меня редко звали, запомнились как яркие огоньки. А потом война, потом другая… Так бурно изменилось все, как и весь простой люд.

И старик вновь замолчал, а Саке не знала, что ему ответить, поэтому взяла его за локоть, а другой рукой погладила плечо. Она чувствовала эту тягостную боль внутри груди ее собеседника и ей было жалко его как никогда. Не привыкшая видеть Самогона в таком расположении духа, немного смутило ее, но она знала, что каждый из их дурной компании прошел свою школу жизни и выживал по-своему.

– Многое меняется, – прошептала она, – мир никогда не стоял на месте.

– Да, маленькая моя Саке, так оно и есть. И то ли еще будет, – проговорил он. – Ты остановилась у мистера Поля как всегда? – уточнил он, имея ввиду гостиницу, что находилась в двух кварталах от места действа.

Саке кивнула. Она настолько была традиционна и постоянная, что, видимо, стала к тому же предсказуемой.

– Мартини. Вы ей верите? – спросила она.

– Я никому не верю, дитя, – хохотнул Самогон.

– А как же тогда бороться с мистером Суррогатом? – нахмурила девушка лоб, но при этом скрывая свои истинные чувства.

– Время покажет, – ответил старик, а помолчав повторил, – время покажет.

Лежа под балдахином широченной кровати и смотря на разрисованный античными божествами потолок, Мартини выпустила струю дыма. Слева от нее в белоснежных шелковых простынях спал Ерш. Она повернула голову в его сторону и вновь засмотрелась. Что ж, можно сказать в постели он ничего. Не Бог весть что, конечно, но вполне сносно и того стоил. Со временем у него поприбавится опыта и тогда, возможно, он выбьется в число бесспорных «Казанова».

Женщина заправила ему прядь волос, от чего он смешно съежился, но не проснулся. Ей показалось, что он совсем еще ребенок: начиная от того, как парень смотрит на нее периодически (предположительно, как на мать Водку после того, как нашкодничал) заканчивая тем, как говорит – будто в нем борются мальчишеское озорство со страхом потерять большее, то есть разумное с неразумным.

Докурив сигарету, Мартини встала и натянула белье, что было разбросано по полу. Сначала она хотела ограничиться трусиками и кружевным бюстгалтером, но почувствовав, что в комнате прохладно, натянула банный халат, что весел на дверце ванной. В таком виде она прошла на кухню и заварила кофе. Часы на стене показывали 2:15 ночи. Чертова бессонница! Хотя сейчас она ей на руку: надо было подумать, что делать с Суррогатом. Этот козел даже не ведает, что ему уготовано. А она любила изощренность.

В последнюю их встречу мужчина явно дал ей понять, что он не отступит, а работать вместе ему, видите ли, не позволяла гордость! Да что он о себе возомнил?! Наивный самозванец!

Мартини понимала, что к Суррогату прибегают только те, кому не по карману такие, как она и тот сброд «высших», что сегодня собрался в той дыре. Так же она знала, что люди, что работают с ним – особы сомнительной репутации. Можно сделать ставку на них, конечно. Но как? Как завлечь к себе «друзей» этого козла?

Кофе оказался чересчур крепким и обжигающим, даже дополнительная порция сливок не убрала эту горечь. Но пить было более нечего. Мартини давно не выходила в «свет». Если не считать этот злосчастный вечер, то прошло более нескольких недель, как она похоронила себя в своей берлоге. Как бы жалостно это не звучало, но роковая женщина было глубоко разбита внутри. Тьма частенько затягивала ее в свои сети, заставляя плакать в подушку до утра.

Что же так могло сломить ее, спросите вы? Ответ как всегда прост: безответная любовь. А может быть и просто запретная. Но если против последнего она могла бороться до смерти, то первое – было ей не по плечу ни в каком виде.

Его звали Джеральд. И он был музыкантом. Слышали бы вы как бегали его пальцы по клавишам рояли, создавая уникальные звуки, от которых замирало даже самое холодное и рассудительное сердце. Это был пленительный мужчина, молчаливый, но при этом, как и все творческие люди ранимый. Да-да, мы не ослышались, Джеральд был простым смертным. Но это нисколько не останавливало Мартини. Прекрасно понимая, что однажды она может на веки потерять его, не так болезненно воспринималось, когда дело касалось любви. Ее скорее коробила сама природа их отношений. К сожалению, женщина весьма пагубно влияла на своего возлюбленного. Он всеми способами избегал ее, не поддаваясь искушению. Да, тяжело было сопротивляться соблазну Мартини, но каким бы мягким не был Джеральд, умирать из-за нее он не хотел.

Они были, мягко говоря, не парой, и женщина знала это изначально, ломая свое сердце на тысячу осколков ежедневно об его «нет». Поцелуи, проникновенные речи, пылкий взгляд и томные вечера были лишь временными счастливыми мгновениями. Вспоминая их сейчас, у Мартини непроизвольно текли слезы. Но в нужный момент она запирала весь свой мир от чужих глаз и становилась роковой женщиной – неприступной, деловой и хваткой.

Как и сейчас, ей некогда было страдать из-за Джеральда. В конце концов, она провела неплохую ночь в компании Ерша. Ее ждал план по сокрушению мирового порядка. На кону весьма высокая цена: признание и его бизнес.

Надо узнать, в чем слабость Суррогата? Естественно, в таможне. Все они проходят эту инстанцию. Тонкая политика, игра крупных игроков. И зря он замахнулся так высоко. Ему есть что терять. А ей? Если только гордость. Мартини знала, что всегда выйдет сухой из воды, ведь ее любили везде, где бы она не появлялась. А вот его – нет. Лишь мелкие рыбешки заправляли его балом, но их легко устранить.

Допивая отвратительный кофе, Мартини приняла решение: надо поговорить с Этанолом, ведь весь бизнес Суррогата основан на нем. Скажем так, это его правая рука, золотая жила.

Ей лишь мельком как-то удавалось его увидеть на одном из подпольных вечеринок. И то в полутьме среди сотни других подобных личностей она бы в жизни его не приметила, если бы он не был в компании Суррогата.

Так кто же такой все же этот мистер Суррогат, спросите вы? Что ж, думаю стоит упомянуть подробнее о столь необычной персоне.

Итак, это весьма молодой человек с обманчивой красивой внешностью, за которую цепляются весьма сомнительные личности. Здесь скорее сыграла фраза «с кем поведешься, от того и наберешься». Он весьма обходителен, порой даже чрезмерно, что вы даже сами не заметите, как так случилось, что он вот-вот только улыбнулся вам в толпе, а сейчас уже смешит вас до упаду за вашим столиком.

Благодаря своей харизме и природному таланту к обману, Суррогат всегда был замешан в мошенничестве и в плохой игре. Но ему везло, практически постоянно, что аж в его узком кругу друзей поговаривали, что ему соблаговолит сама богиня Удачи. Хотя кто его знает, возможно своими сладкими речами он и ее обвел вокруг пальца.

Уверенность в самом себе – это его кредо. Он часто рискует, но в его мире по-другому не сделаешь себе имя, он в этом не сомневался, в связи с чем не чурался браться за любую «грязную» работу, уничтожая на своем пути и молодых, и зрелых, даже женщин.

Но, как и у всех, даже у столь плохого парня, были слабости. Одна из них – его отец. И лишь избранные знали, что это Самогон. Да-да, мои дорогие читатели, вы не ослышались, тот добрый старик с сединой в бороде, и есть создатель этого никчемного отпрыска. И как бы грустно здесь не звучала фраза Тараса Бульбы3: «я его породил, я его и убью» в этой истории, к сожалению, имеет место быть – так как мы были уже свидетелями того, кто собрал весьма неприветливую компанию в том самом богом забытом баре.