Но отец запретил. Тогда, кажется, впервые он повысил на Михаила голос. Благов-младший с виду покорился воле отца, но не пошёл по разложенной перед ним ковровой дорожке. Он успешно сдал экзамены и был принят на службу в Тайный Департамент его императорского величества. Вот только познакомившись с методами работы департамента поближе, Михаил убедился, что с выбором всё же поспешил. Но менять что-то было уже поздно. Из подобной организации просто так не уходили.

Михаил служил в отделе Чародейских Происшествий. Им поступали дела сложные, неоднозначные, повлёкшие за собой смерть или разрушительные последствия. Зачастую всё объяснялось не чарами, а обычными бытовыми вещами.

Иногда шалили дворяне, ещё реже – происшествие было вызвано какой-то нечистью. Считалось, что уже лет двести как, из Яви пропали существа Нави. Но самые стойкие из них ещё обитали на просторах необъятной родины, особенно в самых дальних её уголках. Это если верить напарнику Юре: тот и лешего встречал и с русалкой танцы устраивал. Сам же Михаил никого не видел, поэтому относился к рассказам спокойно и, будучи человеком рациональным, решил, что не позволит напарнику насмехаться. И пока не увидит своими глазами, то тема, с лесной и речной нечистью и чистью, для него будет закрыта.

Самой редкой причиной происшествий становился незаконнорожденный ребёнок, который, достигнув определённого возраста, проявлял свои способности. Его забирали у матери и отправляли в Чародейский Департамент. Детей после этого живыми никто не видел. Но и мёртвыми тоже – они словно исчезали.

Из устава Михаил знал, что если есть препятствия к тому, чтобы дитя забрать, такого ребёнка требовалось уничтожить. Благов боялся, что однажды ему предстоит убить невинного, и надеялся, что Макошь не вплетёт в его жизнь подобную нить. Одно дело – убить врага на войне, это и не убийство вовсе, а защита. Другое – лишить жизни малыша, который ни в чём, собственно, не виноват. Михаил с ужасом представлял этот день. И каждый выход на задание для него начинался с негласной сделки с совестью: коварная дрянь его больше не грызёт, а он старается жить по её законам.

Можно было бы предположить, что Благов разочаровался в своём решении и жалел о тёплом месте в имперском суде. Но будучи гриднем, он успел пройти там практику и насмотрелся на то, как самый справедливый и неподкупный суд империи выносит приговоры.

Ему, как телепату, который мог лично проверить законность всех приговоров, открылся совершенно новый мир, где люди, которые должны стоять на защите закона, легко соглашались его обойти. Хорошо хоть, стажировка не дала повода разочароваться в отце. Благов-старший разбирал дела по справедливости и сделок с совестью не заключал. Однако и в дела коллег не вмешивался. Тогда Михаил и решил, что работать бок о бок с подлостью он никогда не сможет и решительно отвернулся от дальнейшего будущего в Судебном Департаменте.

Правда, едва начав карьеру на другой должности, Благов столкнулся с ещё большей несправедливостью и примерил на себя маску воина, который будет надёжно стоять на защите правды и никогда не заключит сделки с совестью. Так Михаил и жил, уговаривая богов не сталкивать его с тем выбором, что он не сможет вынести.

По сегодняшнему делу запрос в их департамент поступил вчера. Михаил со своим напарником незамедлительно вылетели. И сейчас, в ожидании местных властей, должны были позавтракать. Вот только напарник никак не спускался.

Благов посмотрел на часы. Прошло всего каких-то пятнадцать минут, которые ему показались вечностью. Михаил не находил себе места и постоянно в мыслях возвращался к обстоятельствам дела.

В станице Тамань загорелся дом. По словам свидетелей, поджог устроил пятилетний местный житель. Мальчик играл с друзьями, сделал непонятный пас рукой, после чего дом загорелся. Дальше показания разнились: «видно ничего не было», «я уже дым увидел», «разящая молния с неба», «сам Перун наказал нерадивого хозяина дома на отшибе».

Мальчишка перепугался, плакал, но вину свою отрицал. До возгорания паренёк называл себя чародеем и грозил всем, что сейчас «всё здесь выжжет, как император».

Мало ли во что играют дети? У мальчишек всегда будет стремление к игре и войне. И всё было бы нормально, если бы не сгоревший дом. Шло к тому, что это просто детская шалость. Мальчика выпороть. Если вольные, то семью оштрафовать, если крепостные – изъять оплату за дом с их князя. Но если окажется, что мальчишка – одно из приключений нашей громовержской семьи, здесь уже всё будет не так гладко.

На пороге кафе появился Крышевский. Высокий, плотный, будто медведь. И как сдаёт все спортивные нормативы с таким пузом, непонятно. На целых пятнадцать лет старше. Иногда Михаилу казалось, что они стали напарниками не случайно. При нём Юра исполнял роль не просто боевого товарища, но и телохранителя. Видимо, Благов-старший настоял, чтобы наследника их славного рода берегли, раз тому не сидится в архиве с бумажками и не заседается в суде. Крышевский без приветствий сел за столик, придвинул к себе остывший завтрак и обратился к Михаилу:

– Слышал новость?

– Доброе утро, Юра. Нет, не слышал, – Благов попытался придать своему лицу полное безразличие. Словно не он смотрел каждые две минуты, то на вход, то на часы.

– Доброе, доброе, – Юрий вытер рот салфеткой. – Вчера скоропостижно скончался князь Велеславский Антон Григорьевич.

– Причина?

– Не говорят.

– Князь был вполне здоров, да и не так стар.

– А ещё владелец газет, пароходов и алмазов. Как думаешь, не дружок ли Чернышёв его приговорил?

Фамилия будущего тестя прозвучала довольно неуместно. Михаилу самому было стыдно признаваться, что именно эта мысль первой возникла и у него. Тринадцать лет назад Чернышёв потерял всё. Владения отдали Велеславскому, а тот не отказался. Но вслух Михаил сказал совершенно другое:

– Я ничего не думаю, ибо не знаю всех обстоятельств. Наших отправили?

– Ага. Не поверишь. Архивный пасюк уже наверняка там.

– Это о ком ты так нелестно?

– О Громове, разумеется.

Михаил почти не пересекался с Константином Громовым. Племянник императора служил в Тайном Департаменте в другом отделе. Гордо носил звание следователя, но никуда за три года своей службы не ездил и не раскрыл ни одного дела – сидел с бумажками. Благов знал, что до работы следователем, Громов служил в авиации. Наверняка по протекторату своего любимого дядюшки. Особых заслуг, казалось, не имел, но награды на груди исправно носил. Не женат. Гриднем был замешан в каком-то скандале, но дело быстро замяли. Почему отправили именно сейчас, на смерть Велеславского, – непонятно. Но начальство не даёт отчётов, просто приказывает.

– Кажется, ты к нему несправедлив.

– Я ко всем несправедлив. Но любопытно, что ж его решили оторвать от нюхания пыли, да прям из столицы отправить на севера. К тому же, кажется, у нас ещё один род загнулся. Не замечаешь странности?

– Поаккуратнее с такими разговорами.

– Император не всевидящ, а ты меня не сдашь.

– Велеславский не последний в роду, у него есть внук.

– Знаем мы того внука. Как же плохо работали наши коллеги, раз какой-то ублюдок выжил.

– Юра, мне не по душе эти разговоры.

– Тут ведь как… Или сердцем черстветь и служить верой да правдой, или голову сложить. Вот вы не боитесь, Михаил Васильевич, что замешкаетесь и пустят вас в расход, а сестричку вашу за какого-нибудь Громова отдадут?