– Да. Я прочла ваши мысли, – выпалила девушка.

Такого не ожидали ни он, ни она сама.

– То есть признаёте вину?

– Признаю, и если надо, отвечу. – Откуда берётся этот пафос, Люда? Как отвечать планируешь?

– Вот это обязательно.

– Между прочим, в ваших мыслях нет ничего интересного. – Давай ещё больше себя закопаем. Оскорбления – лучшая тактика.

– Я думал, что достаточно простых извинений, но вы любите повоевать.

– Прошу меня простить, что залезла в золотую голову тайного сотрудника… – Людмила замешкалась, –…как вас по имени-отчеству? Вы не представились полностью.

– Моя вина, согласен. Громов Константин Андреевич. Следователь. Сегодня прибыл из Перунграда для выяснения причин смерти князя Велеславского.

– Громов… – Румянец сменила бледность. Императорская фамилия рядом со стенами бывшего родного дома. Причудливы нити, что плетёт богиня Судьбы.

– Так точно, сударыня. Самый что ни на есть.

– Благодарю, что привезли меня сюда и спасли жизнь, – в машине Людмила согрелась, да и на улице было не сильно холодно, но княжна поёжилась, словно подул холодный ветер.

– Не стоит благодарности.

– Я пойду с вашего разрешения?

– Я не кусаюсь. Вас смутила моя должность, моё имя или мой приезд?

– Сказываются усталость и волнение, Константин Андреевич.

– Позволите перед тем, как я вас отпущу, узнать какой у вас дар?

– Это неэтичный вопрос.

– Знаю, но после того, как вы влезли ко мне в голову, думаю, приличия можно и опустить. Прошу вас. Полагаю, что если буду знать наверняка, это сможет помочь следствию. Не секрет, сколько подозрений падает на вашего отца, но вы могли бы помочь мне их разрушить.

– Я умею читать поверхностно мысли. Обрывки, фразы… Нужна сильная концентрация. Я не телепат в полной мере, и мне нужен телесный контакт.

– Насколько сильный? – Кажется, он хотел смутить Людмилу, но княжна лишь улыбнулась.

– Достаточно прикосновения.

– Прекрасно.

– Ещё я могу ходить по снам других людей. Видеть их страхи, образы, живущие в подсознании, картины прошлого или нечто на них похожее, так мне кажется. Но влиять на это не могу.

– И что для этого вам нужно?

– Человек, который спит.

– Насколько близко с вами?

– В соседней комнате, может, в доме. Я не измеряла линейкой.

– Это вы зря. К любому делу нужно подходить с линейкой. И что же вы с такими способностями таитесь в своей Холмогорской губернии? Неужели никогда не хотели в столицу?

– Это допрос?

– Нет, просто беседа.

– Тогда позвольте я пойду. Моё желание посетить столицу не имеет отношения к расследованию, вам так не кажется?

– Чего таить… Любопытство и мой порок. А теперь оставляю вас – служба. Не могли бы вы при мне зайти в этот дом и не покидать его до моего возвращения.

– Почему?

– Обещаете?

– Я собиралась дождаться Лизу.

– Замечательно.

Людмила поднялась по ступенькам и нажала на звонок. Ей открыли так быстро, будто ждали за дверью. Она обернулась и посмотрела на Громова, тот поклонился.

– Проходите-проходите, барышня, – её встретила горничная Лизы. – Этот столичный нечистик с ночи прибыли. Командует, по дому хозяином ходит. Молодой князь перед ним бегает, срамота. Вот жив был бы Антон Григорьевич, он энтого упыря в доме бы не потерпел. За что нам такие невзгоды?

Людмила переступила порог своего бывшего дома и закрыла дверь, всё ещё чувствуя на себе взгляд серых стальных глаз.

Лиза не рыдала, даже не всхлипывала, только разводы солёной влаги пересекали её опухшее покрасневшее лицо, а воспалённые глаза гневно смотрели на брата.

– Убирайся отсюда! Не хочу тебя видеть, – девушка указала рукой на дверь.

– Лиза, тебе надо успокоиться. Он преступник, как ты не можешь понять? – Георгий пытался помириться с сестрой, но это оказалось задачей посложнее, чем захват вражеского укрепления.

Людмила не вступала в ссору. Когда брат и сестра вернулись, она уже совершила одну непростительную ошибку, попытавшись призвать участников к диалогу и пониманию. Но, как обычно, вышло только хуже: Велеславские огрызнулись и посоветовали ей помолчать. Людмила незамедлительно послушалась, хотя чувствовала, что нейтралитет ещё обязательно выйдет ей боком, причём от обеих сторон конфликта.

Княжна Чернышёва терпеть не могла, когда ссорятся родные люди, будь это её родители или брат и сестра Велеславские. Отчего-то, в такие моменты, Людмила чувствовала себя виноватой во всём происходящем, хотя и не должна была. Всё-таки удивительная штука – человеческая совесть: спит, когда стоило бы проснуться, и просыпается тогда, когда стоило бы поспать.

Обнадёживало только то, что какой бы страшной не казалась ссора, Георгий всегда первым просил прощения и запрашивал мира, а Лиза непременно соглашалась. Подруга Людмилы не могла долго обижаться на брата, и, дождавшись его капитуляции, всегда беспрекословно её подписывала. Их отношения – это хрупкий мир, но всегда мир.

– Ты позволил забрать Лёшу. Хотел не допустить этого союза? Сделал бы всё что угодно, только не отдавал его в руки стражей порядка. Его убьют! Такие свадьбы незаконны!

– Вот, теперь ты согласна со мной, что такие свадьбы незаконны, – Велеславский торжествовал.

Лиза повернулась к Людмиле, видимо, ожидая от подруги защиты и поддержки.

– А я говорила тебе, что дело в свадьбе! Ради собственных амбиций мой брат готов пойти на подлость.

Георгий пару раз беззвучно распахнул рот, пытаясь высказать своё возмущение, затем шумно выдохнул, прикрыл на мгновение глаза и более спокойным тоном попытался ещё раз вразумить сестру:

– Лиза, твоя свадьба ни при чём. Алексей – преступник. Он пытался сегодня убить меня, и скорее всего, повинен в смерти нашего деда.

Людмила не знала, что и думать. Георгий высказал серьёзные обвинения. Велеславский был порывист и непредсказуем, но в том, чтобы голословно обвинять в чём-то другого человека, замечен никогда не был. А значит, или у него есть все основания так считать, или такое предположение – вовсе не его мысли, а того же столичного нечистика. Георгий, конечно, очень впечатлителен, доверчив и расстроен, но поддержать сейчас Лизу, значит подтвердить, что Георгий врёт. Друг же её никогда не обманывал и отсутствия веры в свои слова Людмиле не простит.

Ссоры родителей закалили княжну Чернышёву, но вот друзья, спорившие между собой, стали для неё новым уровнем проверки на прочность, и девушка совершенно растерялась.

– Неправда. Лёша никогда бы нам не навредил. И дед не наш, а мой! Тебя подобрали, сделали милость. – Лиза повысила голос, но, видимо, осознав, что перешла черту, замолчала.

То, что княжна Велеславская была чересчур резка, понимали все, поэтому в комнате воцарилась мёртвая тишина. Стало слышно, как дребезжат стёкла и по проводам в доме бежит электричество.

Людмила с сочувствием посмотрела на опешившего Георгия, тот с удивлением рассматривал сестру, и, казалось, не мог поверить её словам.

Велеславский не помнил своих родителей, рос при храме Велеса на Буяне, а когда мальчику исполнилось десять лет, в его жизни появился Антон Григорьевич Велеславский, неожиданно признавший в сироте внука. Так друг получил разом семью, фамилию и положение.

Говорили, что отец Георгия и Лизы на службе познакомился с девушкой из бедного и неродовитого дома. Дед воспротивился такому союзу, и Борис Антонович не посмел ослушаться: вернулся после службы и женился по родительским наставлениям. Но ходили слухи, что та бедная дворянка родила мальчика и отдала его на воспитание в храм Велеса. А спустя время, божественная справедливость восторжествовала. Родители Георгия давно погибли, но тот всё же был найден собственным дедом и принят в семью. Очень романтичная и трогательная история, над которой на светских приёмах дамы пускали слезу. Но были и те, кто хорошо знал Бориса Антоновича, и считали, что подобных похождений он бы не допустил, ведь безмерно любил мать Лизы. Одно в этой истории Людмиле было известно наверняка: двенадцать лет назад именно она встретила на острове никому не известного мальчика с даром, а потом, сама того не осознавая, изменила всю его жизнь.